Однако,
если присмотреться к их основаниям, то окажется, что у них нет солидной
опоры. Они берут начало из ходячих чувственных представлений о времени и
пространстве. Между тем известно, что эти представления полны противоречий,
так что ни одна высокоразвитая философская система не берет их такими, как
они есть, но подвергает их глубокому преобразованию. Чтобы успешно совершить
это преобразование, необходимо поставить его в связь также с требованиями
теории знания; мало того, как указано в начале этого сочинения, требования
теории знания должны быть поставлены во главе всех остальных наук. В
отношении к пространству и времени эта мысль настолько укрепилась, что
явились даже преувеличения: в наше время многие теории знания (напр., теория
Канта) не только влияют на учение о пространстве и времени, но даже и
заключают в себе основы его. Этому примеру мы не станем следовать; теория
знания должна быть именно теорией знания, а не онтологией, и так как учение
о пространстве и времени относится к области онтологии, то мы не будем
развивать его здесь. Роль теории знания в вопросах, касающихся онтологии и
других наук, состоит лишь в том, чтобы формулировать свои требования и
предъявить их к сведению этих наук. В отношении пространства и времени эти
требования таковы: истина обусловливается наличностью самого познаваемого
бытия в суждении; ходячие представления о пространстве, времени и порядке
явлений в них таковы, что кажется невозможным, чтобы явление, отделенное
пространством и временем от познающего субъекта, было наличным в актах его
суждения; поэтому онтология должна построить такое учение о пространстве и
времени, которое устранило бы эту кажущуюся невозможность. Онтология должна
показать, что события прошлого, с одной стороны, навеки сойдя со сцены, с
другой стороны, остаются навеки наличными, сверхвременными, так что акт
сравнения, приводящий к возникновению суждения, может совершиться не в то
время, когда совершилось обсуждаемое событие, и тем не менее может содержать
в себе это событие как наличное бытие. Точно так же акт суждения может
продолжаться одну секунду и тем не менее содержать в себе знание о вечном
или, напр., тысячелетнем бытии. Из этого не следует, будто такое знание
имеет трансцендентный характер: акт сравнивания может продолжаться секунду,
но он может охватывать при этом вечное или тысячелетнее бытие,
присутствующее в суждении как наличное. Для знания о том, что вещь
существует год, вовсе не требуется целый год судить о ней, точно так же,
как, сравнивая по величине две горы, я не должен сам быть величиною с гору.
Преобразование понятий о пространственно-временном мире, удовлетворяющее
требованиям гносеологии, должно быть очень глубоким, однако возражать нам,
будто это задача невыполнимая, станет лишь тот, кто незнаком с историей
философии, кто не знает, как много возможностей открывается перед философом,
приступающим к построению теории пространства и времени. Что же касается
теории знания, то для нее высказанные выше положения не заключают в себе
никаких противоречий, если только допущена устанавливаемая всею первою
частью настоящего сочинения мысль, что знание есть сложный процесс,
содержащий в себе не только деятельности познающего субъекта, но и самое
познаваемую действительность, хотя бы она была транссубъективною. В таком
случае психические акты суждения об одном и том же объекте могут быть в
высшей степени различными и чрезвычайно изменчивыми по своему
психологическому составу, между тем как объект, служащий материалом для этих
актов и составляющий содержание суждения, может оставаться тожественным278.
Некоторые суждения не только необходимы и общеобязательны, но также и
всеобщи: в них предикат присоединяется не к "этому" только S, а ко всякому,
какому угодно S, причем количество S может быть неисчерпаемо громадным. Это
свойство суждений принадлежит, пожалуй, к числу самых загадочных. Им
предполагается закономерность некоторых явлений, существование законов
явлений. Но если под закономерностью разуметь, как это обыкновенно делается,
повторение одинаковых явлений, то вопрос не решается, а только еще более
затрудняется, так как непонятно, каким образом в различных условиях могут
возникать численно различные, но по своим свойствам совершенно одинаковые
явления. Непонятно также, каким образом возможно было бы имманентное знание
об этих явлениях: высказывая всеобщее суждение, мы совершаем единый акт
мысли, и этот акт может содержать в себе только один какой-либо случай связи
S с P, а все остальное, иногда бесконечное множество случаев такой связи,
утверждаемое в суждении, должно оставаться трансцендентным в отношении к
суждению.
Очевидно, выйти из этого затруднения можно лишь в том случае, если, не
обманываясь чувственною видимостью, преобразовать понятия всеобщности и
закономерности согласно требованиям теории знания, а требования эти таковы:
так как акт мысли, высказывающий общее суждение "всякое S есть P" един, и
так как истина заключается в наличности бытия в суждении, то S, о котором
говорится в общем суждении, должно быть в различных случаях не численно
различным, а одним и тем же S, составляющим тожественную основу многого. Это
преобразование аналогично с указанным выше необходимым преобразованием
понятий пространства и времени; оно также отражается на онтологии, однако
подробное рассмотрение его мы не предоставим всецело онтологии: вопрос об
индивидуальном и общем так важен для теории знания, что мы сами должны
рассмотреть его и посвятим ему особую главу.
Мы нашли, что условием общеобязательности и всеобщности суждений служит
вечная неотменимость действительности, ее вечная тожественность себе. Мы
должны теперь показать, что это свойство действительности совпадает с тем
свойством объектов, которое в традиционной логике выражается законом
тожества - "A есть A". Мы не пользовались этим термином до сих пор только
потому, что закон тожества вызывает различные толкования, требующие
примирения и рассмотрения. Прежде всего под законом тожества можно разуметь
тожество объекта при повторении суждений о нем, и в этом смысле закон
тожества прямо соответствует той вечной неотменимости действительного мира,
о которой мы говорили как об условии общеобязательности и всеобщности
суждений.
Но этого мало, закону тожества можно придавать еще более широкое
значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
если присмотреться к их основаниям, то окажется, что у них нет солидной
опоры. Они берут начало из ходячих чувственных представлений о времени и
пространстве. Между тем известно, что эти представления полны противоречий,
так что ни одна высокоразвитая философская система не берет их такими, как
они есть, но подвергает их глубокому преобразованию. Чтобы успешно совершить
это преобразование, необходимо поставить его в связь также с требованиями
теории знания; мало того, как указано в начале этого сочинения, требования
теории знания должны быть поставлены во главе всех остальных наук. В
отношении к пространству и времени эта мысль настолько укрепилась, что
явились даже преувеличения: в наше время многие теории знания (напр., теория
Канта) не только влияют на учение о пространстве и времени, но даже и
заключают в себе основы его. Этому примеру мы не станем следовать; теория
знания должна быть именно теорией знания, а не онтологией, и так как учение
о пространстве и времени относится к области онтологии, то мы не будем
развивать его здесь. Роль теории знания в вопросах, касающихся онтологии и
других наук, состоит лишь в том, чтобы формулировать свои требования и
предъявить их к сведению этих наук. В отношении пространства и времени эти
требования таковы: истина обусловливается наличностью самого познаваемого
бытия в суждении; ходячие представления о пространстве, времени и порядке
явлений в них таковы, что кажется невозможным, чтобы явление, отделенное
пространством и временем от познающего субъекта, было наличным в актах его
суждения; поэтому онтология должна построить такое учение о пространстве и
времени, которое устранило бы эту кажущуюся невозможность. Онтология должна
показать, что события прошлого, с одной стороны, навеки сойдя со сцены, с
другой стороны, остаются навеки наличными, сверхвременными, так что акт
сравнения, приводящий к возникновению суждения, может совершиться не в то
время, когда совершилось обсуждаемое событие, и тем не менее может содержать
в себе это событие как наличное бытие. Точно так же акт суждения может
продолжаться одну секунду и тем не менее содержать в себе знание о вечном
или, напр., тысячелетнем бытии. Из этого не следует, будто такое знание
имеет трансцендентный характер: акт сравнивания может продолжаться секунду,
но он может охватывать при этом вечное или тысячелетнее бытие,
присутствующее в суждении как наличное. Для знания о том, что вещь
существует год, вовсе не требуется целый год судить о ней, точно так же,
как, сравнивая по величине две горы, я не должен сам быть величиною с гору.
Преобразование понятий о пространственно-временном мире, удовлетворяющее
требованиям гносеологии, должно быть очень глубоким, однако возражать нам,
будто это задача невыполнимая, станет лишь тот, кто незнаком с историей
философии, кто не знает, как много возможностей открывается перед философом,
приступающим к построению теории пространства и времени. Что же касается
теории знания, то для нее высказанные выше положения не заключают в себе
никаких противоречий, если только допущена устанавливаемая всею первою
частью настоящего сочинения мысль, что знание есть сложный процесс,
содержащий в себе не только деятельности познающего субъекта, но и самое
познаваемую действительность, хотя бы она была транссубъективною. В таком
случае психические акты суждения об одном и том же объекте могут быть в
высшей степени различными и чрезвычайно изменчивыми по своему
психологическому составу, между тем как объект, служащий материалом для этих
актов и составляющий содержание суждения, может оставаться тожественным278.
Некоторые суждения не только необходимы и общеобязательны, но также и
всеобщи: в них предикат присоединяется не к "этому" только S, а ко всякому,
какому угодно S, причем количество S может быть неисчерпаемо громадным. Это
свойство суждений принадлежит, пожалуй, к числу самых загадочных. Им
предполагается закономерность некоторых явлений, существование законов
явлений. Но если под закономерностью разуметь, как это обыкновенно делается,
повторение одинаковых явлений, то вопрос не решается, а только еще более
затрудняется, так как непонятно, каким образом в различных условиях могут
возникать численно различные, но по своим свойствам совершенно одинаковые
явления. Непонятно также, каким образом возможно было бы имманентное знание
об этих явлениях: высказывая всеобщее суждение, мы совершаем единый акт
мысли, и этот акт может содержать в себе только один какой-либо случай связи
S с P, а все остальное, иногда бесконечное множество случаев такой связи,
утверждаемое в суждении, должно оставаться трансцендентным в отношении к
суждению.
Очевидно, выйти из этого затруднения можно лишь в том случае, если, не
обманываясь чувственною видимостью, преобразовать понятия всеобщности и
закономерности согласно требованиям теории знания, а требования эти таковы:
так как акт мысли, высказывающий общее суждение "всякое S есть P" един, и
так как истина заключается в наличности бытия в суждении, то S, о котором
говорится в общем суждении, должно быть в различных случаях не численно
различным, а одним и тем же S, составляющим тожественную основу многого. Это
преобразование аналогично с указанным выше необходимым преобразованием
понятий пространства и времени; оно также отражается на онтологии, однако
подробное рассмотрение его мы не предоставим всецело онтологии: вопрос об
индивидуальном и общем так важен для теории знания, что мы сами должны
рассмотреть его и посвятим ему особую главу.
Мы нашли, что условием общеобязательности и всеобщности суждений служит
вечная неотменимость действительности, ее вечная тожественность себе. Мы
должны теперь показать, что это свойство действительности совпадает с тем
свойством объектов, которое в традиционной логике выражается законом
тожества - "A есть A". Мы не пользовались этим термином до сих пор только
потому, что закон тожества вызывает различные толкования, требующие
примирения и рассмотрения. Прежде всего под законом тожества можно разуметь
тожество объекта при повторении суждений о нем, и в этом смысле закон
тожества прямо соответствует той вечной неотменимости действительного мира,
о которой мы говорили как об условии общеобязательности и всеобщности
суждений.
Но этого мало, закону тожества можно придавать еще более широкое
значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113