Мы видели, что внешние объекты всегда даны вместе с горизонтом чисто
мнимых моментов. Внешнее восприятие может иметь живость, но вся полнота
интенционального предмета, очевидно, не может быть реализована в нем82. Только
внутренняя интуиция представляет идеал адеквации. Только она имеет перед собой
предмет весь и
123 Философская интуиция
сразу83. Вследствие темпорального характера сознания и того факта, что предметы
рефлексии постоянно впадают в прошлое84, определенная неадекватность присуща
также имманентному восприятию. Но эта неадекватность для Гуссерля - совершенно
иного типа, чем неадекватность85 внешнего восприятия. Как мы уже показали86,
между адекватностью внутреннего восприятия и неадекватностью восприятия внешнего
лежит бездна87.
Рефлексия полагается как акт, в котором сознание становится для самого себя
эксплицитно ясным. Необходим ли теперь вопрос о том, откуда рефлексия получает
право постигать жизнь сознания такой, какая она есть? Все философское значение
рефлексии состоит в том, что она позволяет понять нашу жизнь и ее мир такими,
какими они предшествуют рефлексии88. Таким образом, если переживание открывается
только после его рефлексивной модификации, то перед нами - лишь модифицированные
структуры сознания, но никак не жизнь в ее первичной форме. Поэтому для того
чтобы решить, может ли феноменология постигать жизнь вообще или только
рефлексивную жизнь89, нам необходимо внимательно рассмотреть акты рефлексии.
Под влиянием рефлексии жизнь действительно модифицируется. Во-первых, сам факт
рефлексии сообщает жизни характер объекта рефлексии. Поэтому становится
оправданным сомнение - "не трансформируется ли при этом переживание,
подвергаемое воздействию рефлексии, в нечто отличное toto соеlо"90. Кроме того,
жизнь сознания имеет свою длительность, а рефлексивные акты способны
воспринимать только настоящий момент, настоящее волнение жизни, Urimpression, в
то время как другие моменты уже тонут в прошлом, либо только намечаются в
будущем. Даже непосредственные прошлое и будущее воспринимаются только
посредством актов "ретенции" или "протенции", специфических актов рефлексии, с
которыми связаны память и восприятие91. Но несомненность cogito, имеющая
основание в способе бытия жизни (что обсуждалось нами во 2-й главе), кажется,
принадлежит только восприятию настоящего момента, в то время как в отношении
данных ретенции допустимо сомнение. Итак, под действием рефлексии феномены
испытывают качественную модификацию: отрефлексированные радость и гнев суть
нечто совершенно отличное от спонтанных радости и гнева92.
Ответ Гуссерля на эти важные возражения заключен в принципе, приобретающем
формальный характер: абсурдно сомневаться в правах рефлексии на постижение
сознательной жизни как она есть, потому что это означает предпо-
124 Э. Левинас
ложить то, что собираешься отрицать и возвращаться к противоречивым
характеристикам скептицизма. Действительно, кто бы ни выносил суждения, в
которых выражается сомнение в познавательной способности рефлексии, он уже судит
о своем сомнении, а само это суждение является результатом рефлексии94. Сходным
образом, когда говорится о модификации спонтанной жизни сознания, имеющей место
в рефлексивной установке, с необходимостью предполагается возможность познания
жизни в ее первичной, предшествующей рефлексии форме. Не предполагая такую
возможность, нельзя говорить и о модификации, которой, будучи объектом
рефлексии, подвергается жизнь сознания. Именно эту возможность и оспаривает
скептицизм95. В итоге невозможно отрицать ценность рефлексии, поскольку, если
рефлексия не имеет ценности, невозможно ничего сказать и о самой рефлексии96.
Подобное формальное опровержение скептицизма - недостаточно, и Гуссерль
признавал это97. Необходима еще и рефлексия над рефлексией, нечто вроде критики
феноменологии, критики прав и возможностей самой рефлексии98. Следует
рассмотреть более тщательно, как далеко может распространяться достоверность
рефлексии, как рефлексия может постигать первичное состояние через его
модификацию. (Несмотря на модификацию, мы все же отмечаем в объекте рефлексии
то, что он существует независимо от рефлексии99. Схваченное в перцептуальной
рефлексии характеризуется принципиально не только как то, что продолжается, пока
совершается рефлексия над ним, а как то, что всегда уже здесь прежде всякой
рефлексии)100. В Ideen Гуссерль предлагает только результаты. По Гуссерлю,
абсолютное право перцептуальной рефлексии распространяется не только на
настоящий момент, но также на сферу непосредственных протенций и ретенций, на
все, что еще переживается101. Жизнь не ограничена настоящим моментом, ее
горизонты захватывают прошлое и будущее. Поэтому критика рефлексии должна
обосновать не только возможность рефлексивного восприятия, но и возможность для
памяти постигать прошлое. Это право не является полностью и сущностно приложимым
к прошлому, относительно которого мы можем и ошибаться. Прошлое "совершенно
относительно и может быть вытеснено, не теряя при этом характерных черт своего
права"102. Тем не менее мы можем быть уверены в простом существовании нашего
прошлого благодаря самой временной структуре. Ввиду того, что сознание
существует и длится, оно не может иметь ни начала, ни конца103. Каждый момент
времени требует про-
125 Философская интуиция
шлое, для того чтобы в нем исчезнуть, и будущее, чтобы в нем появиться. [где-то
здесь в книге нет сноски 104 верх. индекса]
Таким образом, упомянутые выше ограничения были преувеличены, хотя и необходимо
поставить пределы притязаниям рефлексии. Эти пределы имеют, согласно Гуссерлю,
основание в самом бытии сознания, и поэтому было бы абсурдно трактовать их как
несовершенство105.
Для того чтобы изучать конституирование предметов в жизни, мы можем использовать
интуитивную рефлексию, и использовать ее на всех уровнях жизни сознания.
Рефлексия способна дать описание структуры ноэмы, неотделимой от ноэзиса, ее
можно использовать также в изучении всех артикуляций любого уровня более сложных
ноэтико-ноэматических структур (например, при изучении того, какими будут те
noemata, которые Гуссерль называет повторяющимися (iteriert))107. Эти noemata
сами являются объектами-ядрами108 - я могу помнить память восприятия109.
Интуитивный взгляд может проникать разнообразные уровни артикуляции ноэмы (это
его собственная возможность), но он может останавливаться на любом из них.
Необходимо только, чтобы рефлексивный взгляд был ограничен сложностью того, что
дано, и принимал во внимание лишь смысл, присущий этой данности, без введения
чего-либо непрямым способом - например, через размышление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
мнимых моментов. Внешнее восприятие может иметь живость, но вся полнота
интенционального предмета, очевидно, не может быть реализована в нем82. Только
внутренняя интуиция представляет идеал адеквации. Только она имеет перед собой
предмет весь и
123 Философская интуиция
сразу83. Вследствие темпорального характера сознания и того факта, что предметы
рефлексии постоянно впадают в прошлое84, определенная неадекватность присуща
также имманентному восприятию. Но эта неадекватность для Гуссерля - совершенно
иного типа, чем неадекватность85 внешнего восприятия. Как мы уже показали86,
между адекватностью внутреннего восприятия и неадекватностью восприятия внешнего
лежит бездна87.
Рефлексия полагается как акт, в котором сознание становится для самого себя
эксплицитно ясным. Необходим ли теперь вопрос о том, откуда рефлексия получает
право постигать жизнь сознания такой, какая она есть? Все философское значение
рефлексии состоит в том, что она позволяет понять нашу жизнь и ее мир такими,
какими они предшествуют рефлексии88. Таким образом, если переживание открывается
только после его рефлексивной модификации, то перед нами - лишь модифицированные
структуры сознания, но никак не жизнь в ее первичной форме. Поэтому для того
чтобы решить, может ли феноменология постигать жизнь вообще или только
рефлексивную жизнь89, нам необходимо внимательно рассмотреть акты рефлексии.
Под влиянием рефлексии жизнь действительно модифицируется. Во-первых, сам факт
рефлексии сообщает жизни характер объекта рефлексии. Поэтому становится
оправданным сомнение - "не трансформируется ли при этом переживание,
подвергаемое воздействию рефлексии, в нечто отличное toto соеlо"90. Кроме того,
жизнь сознания имеет свою длительность, а рефлексивные акты способны
воспринимать только настоящий момент, настоящее волнение жизни, Urimpression, в
то время как другие моменты уже тонут в прошлом, либо только намечаются в
будущем. Даже непосредственные прошлое и будущее воспринимаются только
посредством актов "ретенции" или "протенции", специфических актов рефлексии, с
которыми связаны память и восприятие91. Но несомненность cogito, имеющая
основание в способе бытия жизни (что обсуждалось нами во 2-й главе), кажется,
принадлежит только восприятию настоящего момента, в то время как в отношении
данных ретенции допустимо сомнение. Итак, под действием рефлексии феномены
испытывают качественную модификацию: отрефлексированные радость и гнев суть
нечто совершенно отличное от спонтанных радости и гнева92.
Ответ Гуссерля на эти важные возражения заключен в принципе, приобретающем
формальный характер: абсурдно сомневаться в правах рефлексии на постижение
сознательной жизни как она есть, потому что это означает предпо-
124 Э. Левинас
ложить то, что собираешься отрицать и возвращаться к противоречивым
характеристикам скептицизма. Действительно, кто бы ни выносил суждения, в
которых выражается сомнение в познавательной способности рефлексии, он уже судит
о своем сомнении, а само это суждение является результатом рефлексии94. Сходным
образом, когда говорится о модификации спонтанной жизни сознания, имеющей место
в рефлексивной установке, с необходимостью предполагается возможность познания
жизни в ее первичной, предшествующей рефлексии форме. Не предполагая такую
возможность, нельзя говорить и о модификации, которой, будучи объектом
рефлексии, подвергается жизнь сознания. Именно эту возможность и оспаривает
скептицизм95. В итоге невозможно отрицать ценность рефлексии, поскольку, если
рефлексия не имеет ценности, невозможно ничего сказать и о самой рефлексии96.
Подобное формальное опровержение скептицизма - недостаточно, и Гуссерль
признавал это97. Необходима еще и рефлексия над рефлексией, нечто вроде критики
феноменологии, критики прав и возможностей самой рефлексии98. Следует
рассмотреть более тщательно, как далеко может распространяться достоверность
рефлексии, как рефлексия может постигать первичное состояние через его
модификацию. (Несмотря на модификацию, мы все же отмечаем в объекте рефлексии
то, что он существует независимо от рефлексии99. Схваченное в перцептуальной
рефлексии характеризуется принципиально не только как то, что продолжается, пока
совершается рефлексия над ним, а как то, что всегда уже здесь прежде всякой
рефлексии)100. В Ideen Гуссерль предлагает только результаты. По Гуссерлю,
абсолютное право перцептуальной рефлексии распространяется не только на
настоящий момент, но также на сферу непосредственных протенций и ретенций, на
все, что еще переживается101. Жизнь не ограничена настоящим моментом, ее
горизонты захватывают прошлое и будущее. Поэтому критика рефлексии должна
обосновать не только возможность рефлексивного восприятия, но и возможность для
памяти постигать прошлое. Это право не является полностью и сущностно приложимым
к прошлому, относительно которого мы можем и ошибаться. Прошлое "совершенно
относительно и может быть вытеснено, не теряя при этом характерных черт своего
права"102. Тем не менее мы можем быть уверены в простом существовании нашего
прошлого благодаря самой временной структуре. Ввиду того, что сознание
существует и длится, оно не может иметь ни начала, ни конца103. Каждый момент
времени требует про-
125 Философская интуиция
шлое, для того чтобы в нем исчезнуть, и будущее, чтобы в нем появиться. [где-то
здесь в книге нет сноски 104 верх. индекса]
Таким образом, упомянутые выше ограничения были преувеличены, хотя и необходимо
поставить пределы притязаниям рефлексии. Эти пределы имеют, согласно Гуссерлю,
основание в самом бытии сознания, и поэтому было бы абсурдно трактовать их как
несовершенство105.
Для того чтобы изучать конституирование предметов в жизни, мы можем использовать
интуитивную рефлексию, и использовать ее на всех уровнях жизни сознания.
Рефлексия способна дать описание структуры ноэмы, неотделимой от ноэзиса, ее
можно использовать также в изучении всех артикуляций любого уровня более сложных
ноэтико-ноэматических структур (например, при изучении того, какими будут те
noemata, которые Гуссерль называет повторяющимися (iteriert))107. Эти noemata
сами являются объектами-ядрами108 - я могу помнить память восприятия109.
Интуитивный взгляд может проникать разнообразные уровни артикуляции ноэмы (это
его собственная возможность), но он может останавливаться на любом из них.
Необходимо только, чтобы рефлексивный взгляд был ограничен сложностью того, что
дано, и принимал во внимание лишь смысл, присущий этой данности, без введения
чего-либо непрямым способом - например, через размышление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111