Она крадучись вернулась к другим сибам; ее страх вполне можно было понять, но сейчас и ее персонаж был охвачен ужасом, хотя и по иной причине: он держал в руках Смерть. Будучи Сибом Синистром, она вряд ли могла сбиться с пути истинного, поддавшись влиянию клинка (Сибхуд и без того был скверным типом). Но если ты обладаешь Смертью, это почти то же самое, что она обладает тобой. Рэй позаботился о том, чтобы эта мысль звучала во всей серии.
Храла снова повернулась к жрецам Народа Термитов. Она улыбалась; в ее тоне не было ни тени ярости – остались лишь насмешка и высокомерие.
– Она говорит, что счастлива сражаться, – забормотал антрополог. – Но считает, что использовать Смерть против таких жалких недоумков, как «термиты» – это… даже не смешно. Она будет сражаться любым оружием, которое выберет ее противник.
«Термиты» снова затянули свое нудное песнопение. Окрики жрецов заставили его замолчать; через минуту один из них принес меч-булаву для Хралы… вернее, Тати. Это был не поединщик – просто ему поручили это дело. «Термит» опустил меч на землю в десяти футах от девушки и поспешно отбежал на безопасное расстояние. Храла позволила ему отступить, затем шагнула с возвышения, на котором стояла, чтобы осмотреть свое новое оружие.
– Если она из Сердца Континента, то в жизни не видела меч-булаву, – сказал Треди. – Все, что есть у жителей Глубинных Областей – это копья и пики. Даже на побережье он считается церемониальным оружием.
Наверно, так оно и было. Дерево было гладко отполировано, ни царапины, ни зазубрины. Настоящий меч невозможно изготовить, если не умеешь плавить и ковать металл. Однако эта штука выглядела смертельно опасной. В целом он напоминал что-то среднее между булавой и пикой. По всей длине его «лезвия» крепились крючки и лезвия из кости или обсидиана, причем их расположение было прекрасно продумано. С одной стороны находилась «пика» из чего-то черного и прозрачного, на другом – рукоятка. Посередине «лезвия» можно было увидеть выемку под второй захват; вероятно, этим оружием можно было фехтовать, как боевым посохом.
Храла… вернее, Татя – подняла этот предмет; очевидно, она была озадачена не меньше, чем сам Рэй. Каким-то образом замешательство не заставило ее выйти из образа: свое удивление она выразила улыбкой, словно хотела сказать: «как интересно, как остроумно». Он не мог сказать, что это было – игра или все то же искреннее изумление, которое девочка демонстрировала раньше. Она пару раз взмахнула клинком, описывая в воздухе широкие дуги, затем замерла, нерешительно покосилась на Кор и «сибов». Рэй понял: это последняя возможность прекратить этот спектакль и бежать. Кор бросилась вперед, но девушка отвернулась и что-то крикнула священникам.
– Она говорит, что готова.
Рэй только что осознал, что затаил дыхание. Девочка может сражаться. Копьеносцы уже поддались на обман; никто из них не умел по-настоящему владеть оружием. Жрецы были циниками, но не глупцами: они предпочитали, чтобы за них сражались другие. Кем надо быть, чтобы согласиться на такое? Умственно отсталым? Или полным глупцом, который просто не способен бояться?
Толпа жрецов расступилась, и некто, очень грузный и высокий, заковылял по склону в сторону Тати Гримм. Поединщик двигался медленно, почти неуклюже. Даже отсюда Рэй мог видеть, что его физиономия не изуродована избытком интеллекта. Благодарение Свету!
Затем он увидел второго.
Они могли сойти за близнецов – огромные, глупые… и вооруженные. Каждый выставил перед собой свой меч-булаву. Это оружие служило и для нападения, и для защиты. Бойцы были одеты в прочную кожу – доспехи примитивные, но, по крайней мере, настоящие. Татя Гримм была, в сущности, голой, а ее доспехи – просто яркой фальшивкой. Вместе они весили, пожалуй, втрое больше, чем она одна.
Едва приблизившись к девочке, «термиты» начали расходиться и в десяти футах от нее остановились. С минуту бойцы пристально смотрели друг на друга. Кажется, тупицы забеспокоились, подумал Рэй; надо быть совершенным пнем, чтобы не почувствовать настроение своих соплеменников и смертоносную уверенность, которую буквально излучает противник.
Двадцать лет он творил фантазию. Этой ночью она слилась с реальностью – и на миг сама стала реальной. Эту сцену можно было смело помещать на обложку: Храла, бесстрашно стоящая перед парой человекообразных громил, а на заднем плане – город, весь состоящий из башенок. Последние отблески синевы исчезли с поверхности восточного океана Серафа. Диск закрыли тени, их цвет менялся от ярко-красного к темно-пунцовому. Пахло дегтем: облако дыма, поднявшееся от бочек с горящей нефтью, все еще висело в воздухе, заслоняя континенты Серафа, а порой их было просто невозможно разглядеть. Все было залито неверным багровым сиянием – башни, пленники, жрецы, поединщики… Это был цвет крови, цвет Хралы, на фоне которого происходило большинство ее леденящих кровь сражений.
Жрец прикрикнул на меченосцев, и время снова начало ход. «Термиты» заходили с двух сторон, помахивая своими меч-булавами. Девочка схватила свое оружие за рукоятку и за второй захват и закружилась между ними. Они были медлительны, а Татя Гримм – быстра, как смерть. Только это и могло спасти ее. Вот она отскочила назад, на возвышение. Она размахивала мечом как палкой, только защищаясь. При каждом ударе во все стороны летели крючки и куски обсидиана.
Татя сделала три широких скачка назад и сдвинула руки, теперь держа свое оружие только за рукоятку. Взмахи стали резкими и быстрыми, а их широта заставила противников остановиться: теперь они снова разделились и попытались зажать се в клещи. Однако на этот раз девочка не отступила.
– Она очень быстро обучается, – заметил Треди, не обращаясь ни к кому конкретно.
Однако некоторые уроки даются тяжело. Заостренные крючки хороши не только для устрашения и потрошения. Один из выпадов Тати чуть не закончился катастрофой: ее клинок зацепился крючками за клинок противника. «Термит» резко дернул наверх, и хрупкое тельце девочки закачалось в воздухе перед ним. В следующий миг Татя сделала короткое и резкое движение ногой. Здоровяк рухнул на колени: против такого банального приема его доспехи были бесполезны. Второй «термит» метнулся вперед и ткнул острием своего меча прямо в грудь девушке. Каким-то образом Татя вовремя почувствовала опасность и откинулась назад. Колющий удар обернулся режущим.
Как раз в этот момент она оказалась на ногах. На миг реальность превратилась в неподвижную картинку. Противники потрясенно таращились друг на друга. В дымных красных сумерках трудно разглядеть детали… однако фальшивая грудь, кажется, не отвалилась… Да. Все могли видеть, что «кольчужный лифчик» с одной стороны рассечен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Храла снова повернулась к жрецам Народа Термитов. Она улыбалась; в ее тоне не было ни тени ярости – остались лишь насмешка и высокомерие.
– Она говорит, что счастлива сражаться, – забормотал антрополог. – Но считает, что использовать Смерть против таких жалких недоумков, как «термиты» – это… даже не смешно. Она будет сражаться любым оружием, которое выберет ее противник.
«Термиты» снова затянули свое нудное песнопение. Окрики жрецов заставили его замолчать; через минуту один из них принес меч-булаву для Хралы… вернее, Тати. Это был не поединщик – просто ему поручили это дело. «Термит» опустил меч на землю в десяти футах от девушки и поспешно отбежал на безопасное расстояние. Храла позволила ему отступить, затем шагнула с возвышения, на котором стояла, чтобы осмотреть свое новое оружие.
– Если она из Сердца Континента, то в жизни не видела меч-булаву, – сказал Треди. – Все, что есть у жителей Глубинных Областей – это копья и пики. Даже на побережье он считается церемониальным оружием.
Наверно, так оно и было. Дерево было гладко отполировано, ни царапины, ни зазубрины. Настоящий меч невозможно изготовить, если не умеешь плавить и ковать металл. Однако эта штука выглядела смертельно опасной. В целом он напоминал что-то среднее между булавой и пикой. По всей длине его «лезвия» крепились крючки и лезвия из кости или обсидиана, причем их расположение было прекрасно продумано. С одной стороны находилась «пика» из чего-то черного и прозрачного, на другом – рукоятка. Посередине «лезвия» можно было увидеть выемку под второй захват; вероятно, этим оружием можно было фехтовать, как боевым посохом.
Храла… вернее, Татя – подняла этот предмет; очевидно, она была озадачена не меньше, чем сам Рэй. Каким-то образом замешательство не заставило ее выйти из образа: свое удивление она выразила улыбкой, словно хотела сказать: «как интересно, как остроумно». Он не мог сказать, что это было – игра или все то же искреннее изумление, которое девочка демонстрировала раньше. Она пару раз взмахнула клинком, описывая в воздухе широкие дуги, затем замерла, нерешительно покосилась на Кор и «сибов». Рэй понял: это последняя возможность прекратить этот спектакль и бежать. Кор бросилась вперед, но девушка отвернулась и что-то крикнула священникам.
– Она говорит, что готова.
Рэй только что осознал, что затаил дыхание. Девочка может сражаться. Копьеносцы уже поддались на обман; никто из них не умел по-настоящему владеть оружием. Жрецы были циниками, но не глупцами: они предпочитали, чтобы за них сражались другие. Кем надо быть, чтобы согласиться на такое? Умственно отсталым? Или полным глупцом, который просто не способен бояться?
Толпа жрецов расступилась, и некто, очень грузный и высокий, заковылял по склону в сторону Тати Гримм. Поединщик двигался медленно, почти неуклюже. Даже отсюда Рэй мог видеть, что его физиономия не изуродована избытком интеллекта. Благодарение Свету!
Затем он увидел второго.
Они могли сойти за близнецов – огромные, глупые… и вооруженные. Каждый выставил перед собой свой меч-булаву. Это оружие служило и для нападения, и для защиты. Бойцы были одеты в прочную кожу – доспехи примитивные, но, по крайней мере, настоящие. Татя Гримм была, в сущности, голой, а ее доспехи – просто яркой фальшивкой. Вместе они весили, пожалуй, втрое больше, чем она одна.
Едва приблизившись к девочке, «термиты» начали расходиться и в десяти футах от нее остановились. С минуту бойцы пристально смотрели друг на друга. Кажется, тупицы забеспокоились, подумал Рэй; надо быть совершенным пнем, чтобы не почувствовать настроение своих соплеменников и смертоносную уверенность, которую буквально излучает противник.
Двадцать лет он творил фантазию. Этой ночью она слилась с реальностью – и на миг сама стала реальной. Эту сцену можно было смело помещать на обложку: Храла, бесстрашно стоящая перед парой человекообразных громил, а на заднем плане – город, весь состоящий из башенок. Последние отблески синевы исчезли с поверхности восточного океана Серафа. Диск закрыли тени, их цвет менялся от ярко-красного к темно-пунцовому. Пахло дегтем: облако дыма, поднявшееся от бочек с горящей нефтью, все еще висело в воздухе, заслоняя континенты Серафа, а порой их было просто невозможно разглядеть. Все было залито неверным багровым сиянием – башни, пленники, жрецы, поединщики… Это был цвет крови, цвет Хралы, на фоне которого происходило большинство ее леденящих кровь сражений.
Жрец прикрикнул на меченосцев, и время снова начало ход. «Термиты» заходили с двух сторон, помахивая своими меч-булавами. Девочка схватила свое оружие за рукоятку и за второй захват и закружилась между ними. Они были медлительны, а Татя Гримм – быстра, как смерть. Только это и могло спасти ее. Вот она отскочила назад, на возвышение. Она размахивала мечом как палкой, только защищаясь. При каждом ударе во все стороны летели крючки и куски обсидиана.
Татя сделала три широких скачка назад и сдвинула руки, теперь держа свое оружие только за рукоятку. Взмахи стали резкими и быстрыми, а их широта заставила противников остановиться: теперь они снова разделились и попытались зажать се в клещи. Однако на этот раз девочка не отступила.
– Она очень быстро обучается, – заметил Треди, не обращаясь ни к кому конкретно.
Однако некоторые уроки даются тяжело. Заостренные крючки хороши не только для устрашения и потрошения. Один из выпадов Тати чуть не закончился катастрофой: ее клинок зацепился крючками за клинок противника. «Термит» резко дернул наверх, и хрупкое тельце девочки закачалось в воздухе перед ним. В следующий миг Татя сделала короткое и резкое движение ногой. Здоровяк рухнул на колени: против такого банального приема его доспехи были бесполезны. Второй «термит» метнулся вперед и ткнул острием своего меча прямо в грудь девушке. Каким-то образом Татя вовремя почувствовала опасность и откинулась назад. Колющий удар обернулся режущим.
Как раз в этот момент она оказалась на ногах. На миг реальность превратилась в неподвижную картинку. Противники потрясенно таращились друг на друга. В дымных красных сумерках трудно разглядеть детали… однако фальшивая грудь, кажется, не отвалилась… Да. Все могли видеть, что «кольчужный лифчик» с одной стороны рассечен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186