Если бы она заполучила пистолет, то смогла бы заставить его выполнять ее указания. Где же он мог хранить его? Конечно, сейчас его не было на нем. Она снова присела и оглянулась вокруг, высматривая его одежду, но он все унес с собой. Затем очень тихо она встала и осмотрела буфет, выдвижные ящики, но не нашла никакого оружия. Должно быть, он держал пистолет под рукой. Антуанетта понимала, что должна опять завоевать его доверие, убедить его в своей беспомощности. Надо было все как следует обдумать. Времени для этого у нее было более чем достаточно – целая ночь.
Глава 25
Гейбриел тоскливо оглядел серое небо. Дул встречный ветер. Погода как будто ополчилась против него. Подняв якорь на рассвете, он с того времени почти не продвинулся вперед. При такой скорости ветер мог отнести судно назад к гавани, откуда они вчера вышли. Кроме того, его беспокоила Антуанетта.
Ей опять было плохо.
Когда он утром зашел в ее каюту, она лежала в постели и стонала. Ее лицо опять приобрело зеленовато-землистый оттенок. Она даже не сказала ничего язвительного в его адрес, когда он, приподняв ее голову, попытался влить немного бренди ей в горло. Она закашлялась, разбрызгав бренди.
– Позвольте мне сойти на берег, – попросила она.
– Мы очень далеко от берега.
– Мне все равно. Посадите меня на плот.
Он закусил губу, чтобы не рассмеяться.
– Попытайтесь уснуть.
В ответ она жалобно захныкала. Он еще раза два спускался вниз, чтобы проверить ее состояние, но никакого улучшения не заметил. Казалось, ей все хуже. Гейбриел вздохнул. Неужели ему придется плыть в ближайший порт? Он прикинул, что ближе всего к ним Арлингтон. Если состояние Антуанетты не улучшится, то остаток пути до Лондона им придется проделать в карете.
А что дальше? Неужели он просто передаст ее с рук на руки ее новому покровителю, словно добрая фея? А затем скромно удалится и навсегда забудет о ней?
Гейбриел знал, что он никогда не сможет поступить таким образом. Никогда прежде он так не желал ее, как теперь.
Он ни в чем не оправдывал себя. Он не был ханжой и не собирался заявлять, что его обманули или сбили с истинного пути. Напротив, он связался с ней вопреки недвусмысленным предупреждениям.
Нет, он, должно быть, все-таки идиот, но он по-прежнему в глубине души считал Антуанетту не той женщиной, за какую она себя выдавала.
Прошлой ночью, когда они занимались любовью, не могла же она так искусно подражать той страсти, которая охватила ее?! А как она божественно вздыхала в его объятиях, как нежно гладила его волосы. Хоть она и не признавалась, но он явно был ей дорог.
От этой мысли у Гейбриела захватило дух. Он ведь может попросить ее остаться вместе с ним. Просто он откровенно еще не говорил с ней об этом. Большинство их разговоров заканчивалось ссорой или размолвкой, и он никак не успевал сделать ей такое предложение. Он должен это сделать. Прежде чем они доберутся до Лондона, он собирался доказать ей на самом деле, насколько она заблуждается, считая, что ее будущее зависит от богатого старика, тогда как рядом он, сгорающий от желания, чтобы она назвала его дорогим. В сумерках на горизонте появился Арлингтон. Плохая погода затрудняла ход судна. Несмотря на все усилия Гейбриела и его сноровку в управлении яхтой, «Морская ведьма» еле-еле продвигалась вперед. Хотя он изначально не намеревался заходить в порт, но что ему еще оставалось делать?! Наконец судно встало на якорь.
Гавань, довольно удобная и вместительная, защищала суда от всех ветров, за исключением одного – северо-восточного. Но именно сегодня ветер дул с северо-востока. Укрытые в гавани суда подбрасывало и раскачивало в разные стороны. Гейбриел понимал: надо как можно скорее отвести Антуанетту на берег и там, в гостинице, уложить ее в теплую кровать для скорейшего выздоровления.
Он спустил за борт шлюпку, побросал в нее свои сумки и ее саквояж, а затем спустился вниз за Антуанеттой.
Она спала, слегка нахмурившись, вид у нее был утомленный и бледный. Даже бренди не помогало, на нее нельзя было смотреть без боли. Гейбриел хотел, чтобы она скорее поправилась, а уж потом он решит, как ему быть дальше.
Антуанетта сквозь едва приоткрытые глаза следила за ним. Он молча разглядывал ее. Зрелище ее страданий, должно быть, доставляло ему удовольствие.
Она открыла глаза, вздохнула и взглянула на него:
– Я не умру?
Он присел рядом с ней, ласково провел ладонью по ее щеке и тихо сказал:
– Нет, Антуанетта, вы не умрете. От морской болезни не умирают.
Она застонала и опять закрыла глаза:
– Мы по-прежнему плывем.
– Да. Но нам надо будет сойти на берег. У вас хватит сил, чтобы самостоятельно спуститься с яхты, дорогая?
– На берег? – хриплым голосом переспросила Антуанетта.
– Да. Так вы в состоянии это сделать?
Она кивнула, а затем с усилием произнесла:
– Мне надо одеться, а еще мне хотелось бы принять ванну.
– Вы все получите, как только мы доберемся до гостиницы. И ванну, и удобную кровать. Думаю, вам понравится.
– Чудесно, – вздохнула она.
Гейбриел собрал ее одежду, которая после ночи лежала разбросанной по всей каюте. Антуанетта настолько ослабела, что ему пришлось помочь ей одеться; наконец, когда он застегнул на ней платье, все было готово. Наброшенный на плечи плащ помог скрыть небрежности в ее туалете.
– В следующий раз, когда будем убегать, лучше воспользуемся поездом, – прошептала она.
Он рассмеялся и подхватил ее на руки:
– Можно сделать из этого хорошую традицию. Каждый год мы будем убегать на новое место, используя другое средство передвижения.
Она обхватила руками его шею:
– Замечательно. Пешком до Эдинбурга, на ослике до Кардиффа и на самый север страны на слоне.
– Вам как будто лучше, – сказал он, заметив легкий румянец на ее лице.
– От одной мысли, что скоро мы будем на берегу.
Гейбриел осторожно поднял ее на руках на палубу. Шлюпка, привязанная к судну, качалась возле борта. Он бережно спустил ее вниз, пока она не встала обеими ногами на дно шлюпки ближе к корме. Она уселась на широкое сиденье, и Гейбриел тут же перекинул ногу через борт судна, готовясь спрыгнуть в шлюпку.
– Постойте, – вдруг воскликнула она, нервозно роясь то в одном, то в другом рукаве платья.
– Что случилось? – спросил он.
Она взглянула на негр своими карими глазами, казавшимися еще чудеснее на ее бледном лице:
– Я забыла свой носовой платок.
Гейбриел удивленно приподнял брови:
– Какой еще платок? Я куплю вам дюжину, не переживайте.
– Но это… подарок моей матери, – запинаясь, сказала она, и внезапно на ее глаза навернулись слезы. – Она умерла, когда мне было всего пять лет. Он очень мне дорог.
Она с сожалением покачала головой, улыбаясь сквозь слезы.
– Конечно, вы правы. Какая я глупая – у вас ведь нет времени возвращаться за каким-то несчастным платком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77