Сорняки задушили аптекарский огород. Дорожки не ухожены.
– Ваше высочество, прошу вас!
Она повернулась лицом к Хьюберту:
– Когда-то этот замок был прекрасен, а теперь разваливается. Слуги бродят по нему, понурившиеся и подавленные. И все ненавидят графа Дюбелле.
– Тсс!
Хьюберт опасливо оглянулся. Граф Дюбелле всегда отправлял Хьюберта с сообщениями для Сорчи, и она прекрасно понимала, почему он это делает. Он был уверен в том, что Хьюберт будет только говорить и не притронется к ней. Именно он, выполняя приказ графа Дюбелле, спланировал ее дерзкое похищение прямо из сердца Бомонтани. Он был немолод, утомлен сражениями и сед и никогда не нарушал правил.
– Почему вы не восстаете против него? – спросила Сорча. – Если бы все в замке объединились…
Хьюберт понизил голос.
– Мы не можем. Я не могу. Вы знаете, почему я возглавляю стражу?
Она покачала головой.
– Другие стражники… Некоторые погибли, сражаясь за короля. – Хьюберт снова осмотрелся и осторожно прошел в помещение. – Некоторые погибли, сражаясь в мелких войнах графа Дюбелле. Каждый год – новая война. В прошлом году некоторые попытались восстать. Они хотели, чтобы я к ним присоединился, но у меня мать и две дочери. Совсем юные. Я не могу рисковать…
– Понимаю, – мягко произнесла Сорча.
По ночам она не спала, ожидая, что откроется дверь и ее уволокут в темноту. Днем – прислушивалась к шагам в коридоре и замирала от страха, когда они останавливались у ее двери. Ожидание было смерти подобно.
– Когда восстание провалилось, стражники исчезли в темнице. – Хьюберт нервно облизал губы. – Подземелья графа Дюбелле темные и глубокие. Там пытают людей, забивают до смерти. Иногда он сам спускается в подземелье и проверяет, как исполняются его приказы. Бывает, что графиня идет вместе с ним, и когда возвращается, ее глаза… Они блестят, как только что отчеканенные монеты. Раз в несколько месяцев на перекрестке вывешивают очередную голову. Иногда я узнаю чье-то лицо или выражение на нем.
– Выражение ужаса, – уточнила Сорча.
– Нет. Избавления. Каждый, оказавшийся в темнице, хотел умереть, – сказал он и шепотом добавил: – Что надо сделать с сильным здоровым мужчиной, чтобы заставить его радоваться смерти?
Она содрогнулась. Неужели именно так было с Ренье?
– Пожалуйста, ваше высочество, пожалуйста, идите со мной! – попросил Хьюберт. – Иначе мне придется вести вас силой.
– Конечно, я с тобой пойду. – Она улыбнулась громадному стражнику. – Мы не доставим им удовольствия видеть, как меня волокут силой?
– Пока нет, – пробормотал он.
– Что?
Он откашлялся и показал руки, раскрыв ладони.
– Я должен связать вам руки.
– Неужели великий граф Дюбелле боится какую-то принцессу?
Она говорила спокойно, но в ней начала закипать ярость.
– Я должен связать вам руки, – повторил Хьюберт. – Пожалуйста.
Он выглядел таким несчастным, что Сорча с готовностью протянула ему руки.
Вынув из-за пояса кусок веревки, он связал ей запястья и едва слышно спросил:
– Это правда, будто принц Ренье сбежал из темницы графа Дюбелле?
– Конечно, правда. Граф Дюбелле ни за что бы его не отпустил. Сам понимаешь.
Хьюберт шумно втянул в себя воздух. Уголки его губ приподнялись в едва заметной улыбке.
– Значит, есть надежда.
– Надежда есть всегда.
– Нет, она уже давно умерла, но теперь снова появилась. – Он шагнул назад. – Не слишком туго?
– Все в порядке.
На самом деле веревка была завязана настолько свободно, что Сорче приходилось удерживать ее пальцами.
Хьюберт пошел впереди нее по крутой винтовой лестнице, предупреждая, когда надо остерегаться расшатавшейся доски, и поддерживая ее, когда она спотыкалась. Это был странный, мрачный путь к бог знает какой ужасной судьбе, и в то же время она была почти рада тому, что ожидание наконец закончилось.
Из-за высокой арки впереди донеслись громкие голоса и визгливый смех.
– Они завтракают, – объяснил Хьюберт.
– Поздновато они собрались охотиться, правда? – спросила она.
Он пожал плечами, взял ее за локоть и ввел в большой зал.
Комната, где вкушали трапезу граф и графиня Дюбелле, была освещена тысячью свечей и сверкала золотом: на тарелках и гобеленах, в украшениях, даже в шитье на униформе прислуги. Однако под ароматом дорогих благовоний вездесущий запах осквернял воздух – запах гнилых зубов, стен, заселенных крысами. И надо всем этим царило тщеславие.
Граф и графиня тоже сверкали: тонкие пальцы графини отягощали массивные кольца. На графе была золотая цепь с причудливой подвеской и огромным сапфиром такой чистоты, что он переливался в свете свечей. Их можно было бы принять за королевских особ, если бы от них, как и от замка, не исходил запах тлена.
Аристократия Ришарта не поддержала их переворот, и потому графу и графине пришлось знаться с простолюдинами, обладавшими огромным честолюбием и (бабушка сказала бы, что это было хуже всего) отвратительными манерами. Граф и графиня опустились до уровня своих приближенных.
Когда Сорча вошла, графиня провозгласила:
– Вот она! Наша маленькая жертва.
При этом Жюльенна засмеялась: это было тихое, звонкое хихиканье, которое больше подошло бы школьнице, радующейся запретному удовольствию.
И не столько сами слова, сколько ее смех вызвал у Сорчи леденящий душу ужас.
Это была не обычная охота. Они что-то задумали. Что-то отвратительное.
Граф Дюбелле тоже увидел ее, махнул рукой, приглашая подойти ближе, и громко сказал:
– Принцесса Сорча, надеюсь, вам понравилось гостить в нашем замке.
– Это не то, к чему я привыкла.
Она подняла свои связанные руки и продемонстрировала их ему. Лучше сыграть возмущение по поводу этих уз, чем допустить, чтобы их проверил какой-нибудь другой стражник.
– Это необходимость. Ради вашей собственной безопасности. – Вызвав взрыв смеха у присутствующих, граф Дюбелле обвел их многозначительным взглядом, который сопровождался улыбкой. – Видите ли, мы собираемся охотиться… на принца.
О Боже! О Боже! Ее сердце учащенно забилось. Дыхание перехватило.
– А какова моя роль?
– Ну как же, ваше высочество! Вы – приманка.
– Он будет пытаться меня спасти, а вы снова захватите его.
– Тот момент, когда я в первый раз его поймал, был самым лучшим в моей жизни. – Граф облизал губы.
Она не доставит ему удовольствия, упав в обморок. Ни за что. Сорча отчетливо увидела все, что происходило вокруг.
Там. За столом. Вон тот мужчина. Он наблюдает за ней, как хорек, почуявший кровь.
Та женщина. Когда она смеется, кажется, будто ее зубы удлиняются и заостряются.
Еще один мужчина. Этот смотрит на нее так, словно она – лисица, а он – гончий пес.
А графиня… Она откинулась в кресле, поигрывает с прибором и улыбается так радостно, словно ребенок, которому обещали лакомство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Ваше высочество, прошу вас!
Она повернулась лицом к Хьюберту:
– Когда-то этот замок был прекрасен, а теперь разваливается. Слуги бродят по нему, понурившиеся и подавленные. И все ненавидят графа Дюбелле.
– Тсс!
Хьюберт опасливо оглянулся. Граф Дюбелле всегда отправлял Хьюберта с сообщениями для Сорчи, и она прекрасно понимала, почему он это делает. Он был уверен в том, что Хьюберт будет только говорить и не притронется к ней. Именно он, выполняя приказ графа Дюбелле, спланировал ее дерзкое похищение прямо из сердца Бомонтани. Он был немолод, утомлен сражениями и сед и никогда не нарушал правил.
– Почему вы не восстаете против него? – спросила Сорча. – Если бы все в замке объединились…
Хьюберт понизил голос.
– Мы не можем. Я не могу. Вы знаете, почему я возглавляю стражу?
Она покачала головой.
– Другие стражники… Некоторые погибли, сражаясь за короля. – Хьюберт снова осмотрелся и осторожно прошел в помещение. – Некоторые погибли, сражаясь в мелких войнах графа Дюбелле. Каждый год – новая война. В прошлом году некоторые попытались восстать. Они хотели, чтобы я к ним присоединился, но у меня мать и две дочери. Совсем юные. Я не могу рисковать…
– Понимаю, – мягко произнесла Сорча.
По ночам она не спала, ожидая, что откроется дверь и ее уволокут в темноту. Днем – прислушивалась к шагам в коридоре и замирала от страха, когда они останавливались у ее двери. Ожидание было смерти подобно.
– Когда восстание провалилось, стражники исчезли в темнице. – Хьюберт нервно облизал губы. – Подземелья графа Дюбелле темные и глубокие. Там пытают людей, забивают до смерти. Иногда он сам спускается в подземелье и проверяет, как исполняются его приказы. Бывает, что графиня идет вместе с ним, и когда возвращается, ее глаза… Они блестят, как только что отчеканенные монеты. Раз в несколько месяцев на перекрестке вывешивают очередную голову. Иногда я узнаю чье-то лицо или выражение на нем.
– Выражение ужаса, – уточнила Сорча.
– Нет. Избавления. Каждый, оказавшийся в темнице, хотел умереть, – сказал он и шепотом добавил: – Что надо сделать с сильным здоровым мужчиной, чтобы заставить его радоваться смерти?
Она содрогнулась. Неужели именно так было с Ренье?
– Пожалуйста, ваше высочество, пожалуйста, идите со мной! – попросил Хьюберт. – Иначе мне придется вести вас силой.
– Конечно, я с тобой пойду. – Она улыбнулась громадному стражнику. – Мы не доставим им удовольствия видеть, как меня волокут силой?
– Пока нет, – пробормотал он.
– Что?
Он откашлялся и показал руки, раскрыв ладони.
– Я должен связать вам руки.
– Неужели великий граф Дюбелле боится какую-то принцессу?
Она говорила спокойно, но в ней начала закипать ярость.
– Я должен связать вам руки, – повторил Хьюберт. – Пожалуйста.
Он выглядел таким несчастным, что Сорча с готовностью протянула ему руки.
Вынув из-за пояса кусок веревки, он связал ей запястья и едва слышно спросил:
– Это правда, будто принц Ренье сбежал из темницы графа Дюбелле?
– Конечно, правда. Граф Дюбелле ни за что бы его не отпустил. Сам понимаешь.
Хьюберт шумно втянул в себя воздух. Уголки его губ приподнялись в едва заметной улыбке.
– Значит, есть надежда.
– Надежда есть всегда.
– Нет, она уже давно умерла, но теперь снова появилась. – Он шагнул назад. – Не слишком туго?
– Все в порядке.
На самом деле веревка была завязана настолько свободно, что Сорче приходилось удерживать ее пальцами.
Хьюберт пошел впереди нее по крутой винтовой лестнице, предупреждая, когда надо остерегаться расшатавшейся доски, и поддерживая ее, когда она спотыкалась. Это был странный, мрачный путь к бог знает какой ужасной судьбе, и в то же время она была почти рада тому, что ожидание наконец закончилось.
Из-за высокой арки впереди донеслись громкие голоса и визгливый смех.
– Они завтракают, – объяснил Хьюберт.
– Поздновато они собрались охотиться, правда? – спросила она.
Он пожал плечами, взял ее за локоть и ввел в большой зал.
Комната, где вкушали трапезу граф и графиня Дюбелле, была освещена тысячью свечей и сверкала золотом: на тарелках и гобеленах, в украшениях, даже в шитье на униформе прислуги. Однако под ароматом дорогих благовоний вездесущий запах осквернял воздух – запах гнилых зубов, стен, заселенных крысами. И надо всем этим царило тщеславие.
Граф и графиня тоже сверкали: тонкие пальцы графини отягощали массивные кольца. На графе была золотая цепь с причудливой подвеской и огромным сапфиром такой чистоты, что он переливался в свете свечей. Их можно было бы принять за королевских особ, если бы от них, как и от замка, не исходил запах тлена.
Аристократия Ришарта не поддержала их переворот, и потому графу и графине пришлось знаться с простолюдинами, обладавшими огромным честолюбием и (бабушка сказала бы, что это было хуже всего) отвратительными манерами. Граф и графиня опустились до уровня своих приближенных.
Когда Сорча вошла, графиня провозгласила:
– Вот она! Наша маленькая жертва.
При этом Жюльенна засмеялась: это было тихое, звонкое хихиканье, которое больше подошло бы школьнице, радующейся запретному удовольствию.
И не столько сами слова, сколько ее смех вызвал у Сорчи леденящий душу ужас.
Это была не обычная охота. Они что-то задумали. Что-то отвратительное.
Граф Дюбелле тоже увидел ее, махнул рукой, приглашая подойти ближе, и громко сказал:
– Принцесса Сорча, надеюсь, вам понравилось гостить в нашем замке.
– Это не то, к чему я привыкла.
Она подняла свои связанные руки и продемонстрировала их ему. Лучше сыграть возмущение по поводу этих уз, чем допустить, чтобы их проверил какой-нибудь другой стражник.
– Это необходимость. Ради вашей собственной безопасности. – Вызвав взрыв смеха у присутствующих, граф Дюбелле обвел их многозначительным взглядом, который сопровождался улыбкой. – Видите ли, мы собираемся охотиться… на принца.
О Боже! О Боже! Ее сердце учащенно забилось. Дыхание перехватило.
– А какова моя роль?
– Ну как же, ваше высочество! Вы – приманка.
– Он будет пытаться меня спасти, а вы снова захватите его.
– Тот момент, когда я в первый раз его поймал, был самым лучшим в моей жизни. – Граф облизал губы.
Она не доставит ему удовольствия, упав в обморок. Ни за что. Сорча отчетливо увидела все, что происходило вокруг.
Там. За столом. Вон тот мужчина. Он наблюдает за ней, как хорек, почуявший кровь.
Та женщина. Когда она смеется, кажется, будто ее зубы удлиняются и заостряются.
Еще один мужчина. Этот смотрит на нее так, словно она – лисица, а он – гончий пес.
А графиня… Она откинулась в кресле, поигрывает с прибором и улыбается так радостно, словно ребенок, которому обещали лакомство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67