Любой вопрос о существовании чего-либо — метафизический. Что значит, что какая-нибудь алеф-бет-гимель существует, если эту алеф-бет-гимель нельзя предъявить наглядно? если нельзя указать способ ее построения? Вправе ли мы считать существующим то, отсутствие чего ведет к противоречию? Как знать, может статься, что найденное противоречие является лишь дефектом нашего собственного сознания.
— Вы еще более требовательны к Спинозе, чем я, — заметил Де Альбани, — я, по крайней мере, не возражаю против использования argumentum a contrario в отношении чего бы то ни было, будь то трансфинитные числа, будь то сам Господь Бог.
— Нет, наше с вами отличие состоит в том, что я не стучусь в открытую дверь. Силлогизмы, которые выстраивал Спиноза, как и те, которыми пользовались вы, основываются на аристотелевой логике, имманентной человеческой природе. Опровергая великого философа, вы, магистр, не замечаете, что рядом есть дверь запертая, ее замок составлен из иных логических элементов, и созданный Аристотелем ключ к ней не подходит.
— О какой «иной» логике вы говорите? — качаясь, как на ветру, осведомился Де Альбани. — Уж, не о квантовой ли?
— Почему бы и нет? Всем известно, что все явления в природе можно разделить на две категории: явления, описываемые аристотелевой логикой, и явления, описываемые квантовой логикой. Мир существует как бы на двух уровнях, и человек, как часть природы, принадлежит первому, аристотелевому уровню. Однако в первые мгновения существования нашей вселенной вся она подчинялась только квантовым законам. Если Бог существовал уже тогда, то его логика должна быть квантовой.
Тем временем я продолжал следить за выражением лица Изиды. Она явно чего-то ждала от Эйтведа, каких-то специальных слов, и выглядела очень недовольной, когда Де Альбани и Эйтвед со словами «нам друг друга не понять» (я не помню точно, кто из них это сказал) разошлись по разным углам, каждый в окружении своих сторонников.
Изида двинулась к Эйтведу. Догнав ее, я спросил:
— Вы уже согласовали с Брайтом свои ответы?
— Ответы? — возмутилась она. — Почему вы говорите со мной в таком тоне?
— Простите, но нам необходимо поговорить.
— Хорошо, пойдемте к бассейну, там сейчас никого нет.
Я не стал возражать — невзирая на то, что не прихватил плавки.
Мы перешли в круглое помещение под прозрачным колпаком. В центре помещения находился бассейн метров пятнадцати в диаметре. Вокруг него стояли пустые шезлонги, я предложил занять те, что напротив входа, чтобы видеть всех входящих. Первым входящим оказался Брайт. Он явился под тем предлогом, что принес Изиде коктейль. Уходить он явно не собирался.
— Посуду мы сами отнесем, — сказал я ему.
— Изида, почему ты позволяешь этому хаму…
Хаму, удобно устроившемуся в шезлонге, было слишком лень вставать и выставлять его за дверь. Я перевел взгляд на Изиду.
— Пусть он останется, — попросила она.
Ну и черт с ним. Раз она этого хочет…
— Оставайтесь, Брайт. Хама я вам прощаю.
Он тихо выругался и плюхнулся в шезлонг со стороны Изиды.
— О чем мы будем говорить? — спросила она.
— О владычице слов и о человеке, которому она подарила часы с гравировкой. «К сложению влипают не опахивают», загадочная фраза, не правда ли?
— Я вас не понимаю.
— Разве? Сейчас объясню. Возьмем первый попавшийся словарь. — Я включил комлог и открыл копию «Ожегова» из Изидиной квартиры. — Удивительное дело: первым попавшимся словарем оказался тот самый словарь, который вы показывали мне, когда я приходил к вам в гости. Ну, не беда… найдем в нем слова «сложение», «влипнуть», «опахать». Отсчитаем от каждого слова двадцать одну позицию вверх. Получаем три новых слова: «слово», «владыка», «опаздывать». Заменим в той фразе старые слова на новые, и с учетом правил грамматики получаем: «К слов владыке не опаздывают». Предполагая, что часы подарила, скорее всего, женщина, следует читать: «К владычице слов не опаздывают», — вроде пожелания неторопливому любовнику. Отсюда уже можно вывести имя этой женщины. Вы сами его подсказали. Древнеегипетская богиня Исида в одном из мифов называет себя «владычицей слов власти». Надеюсь, вы не станет возражать, что Исида и Изида — это одно и то же имя.
— Но не обязательно один и тот же человек, — заметила Борисова.
— Справедливо. Но было бы странно, если бы часы подарила древнеегипетская богиня. В ее времена и часов-то таких еще не было. Изида, часы подарили вы, это очевидно.
— Вы просто подогнали. Почему вы выбрали число двадцать один, а не какое-нибудь другое? И почему бы не прочитать фразу, например, так: «К слову владыки не опаздывают»?
— Я бы объяснил использование этого числа для шифровки игрой в очко, но некоторые читают, что двадцать один — это номер карты, завершающей Старший Аркан карт таро, карты под названием «Мир». Мы оба помним, что этой картой вы обозначили себя. А предложенный вами вариант, по сути, ничего не меняет. Как бы то ни было, ни о какой подгонке речи быть не может. Кем был тот человек? Почему вы не хотите признать, что часы он получил от вас?
Изида опустила голову.
— Значит, его все-таки нашли… но… но почему вы…
Я понимал, что она хочет спросить, но не понимал, что значит «его все-таки нашли». Обмен вопросами напоминал диалог двух людей, говорящих о совершенно разных вещах.
— Кто его нашел? Вернее, кто его искал? Он от кого-то скрывался?
— Скрывался? Не знаю, может быть… Где он сейчас? Его переправят на Фаон?
И тут до меня дошло, что речь идет о теле. О мертвом теле. Изида решила, что мы сняли часы с мертвого тела. Стоило ли ее огорчать, сказав, что ее подарок заложили в каком-то захолустном ресторане.
— Мы обнаружили часы случайно. Где он сам, мы не знаем.
Изида смотрела на меня во все глаза. Потом она обернулась к Брайту, как бы ища ответа у него. Брайт молчал, сохраняя лицо абсолютно неподвижным. Изида снова повернулась ко мне.
— Вацлав погиб, — сказала она с нажимом на «погиб».
Итак, ЧГ звали Вацлавом, и его нет в живых. Неужели снова робот?
— Я этого не знал. Расскажите мне о нем.
— Подождите… я не понимаю… Вы журналист или только выдаете себя за журналиста? Если вы журналист, то почему вы о нем спрашиваете?
— Я расследую обстоятельства одного преступления. Мужчина, которого вы назвали Вацлавом, возможно, имеет отношение к этому преступлению. Вы могли бы оказать мне услугу…
Брайт не позволил мне договорить.
— Какого черта мы должны вам помогать?
— Во-первых, вас никто не спрашивает. Во-вторых, с этого момента вы можете считать, что я также расследую смерть Вацлава. А если вы не заткнетесь, то я устрою так, что вашу смерть буду расследовать тоже я.
Брайт заткнулся, но не по моей просьбе, а потому что от злости потерял дар речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117