Матросы изумленно переглянулись, затем их удивление сменилось страхом. За первым валом последовал второй, еще более высокий, затем третий; волны накатывались все чаще, и скоро весь океан покрылся гладкими водяными холмами, на гребнях которых лишь кое-где закипала пена. Через полчаса волнение достигло предела. Как говорят моряки, каравеллы заболтало: они беспомощно то проваливались в промежутки между валами, то с трудом взбирались на водяную гору.
Опасаясь, как бы это явление не встревожило матросов еще больше, и желая окончательно рассеять их прежние страхи, Колумб приказал собрать команду на корме под капитанским мостиком и обратился ко всем с короткой речью.
- Видите, друзья, - сказал он, - все ваши разговоры о неподвижной, стоячей воде оказались пустой болтовней: сама всемогущая природа доказала вам, что это были напрасные опасения. Я мог бы воспользоваться вашим невежеством и сказать, что такое внезапное волнение - чудо, ниспосланное свыше, дабы наказать вас за недовольство и неразумную трусость. Но перед нами слишком большая цель, и я не хочу прибегать к недостойным уловкам, выдавая природное явление за гнев божий. Затишье, спокойный океан и эти водоросли, которые вас так пугают, объясняются близостью обширной земли. Это еще не материк - он должен находиться дальше и западнее, - а какой-нибудь остров или групна островов, достаточно крупных, чтобы оказывать влияние на все окружающие их моря. А это волнение, вероятно, поднято бурей, разгулявшейся где-то далеко в океане. Ветер, который сюда даже не долетает, разогнал там огромные валы, и до нас через неизмеримые пространства докатываются лишь слабые отзвуки страшного шторма. Может быть, сама судьба, которой мы доверились, послала нам этот знак, чтобы успокоить вас и ободрить, и за это я ей признателен. Но само по себе такое явление природы вполне объяснимо и не сулит нам ни зла, ни добра. Ступайте же и забудьте все свои страхи! Помните: Испания осталась далеко позади, и теперь до Катая гораздо ближе, чем до родных берегов. С каждым часом сокращается расстояние до нашей цели, и все меньше времени нам осталось ждать. Каждый, кто до конца сохранит мне верность, не пожалеет об этом! Но, если кто-нибудь вздумает роптать и смущать других нелепыми выдумками, пусть поостережется: я прибегну ко всей полноте власти, предоставленной мне королем и королевой для защиты их интересов!
Мы с особым удовольствием приводим эту речь великого мореплавателя, которая неопровержимо доказывает, что он и не подумал принять внезапное возмущение океана за какое-то чудо, как полагали некоторые историки и биографы, а счел его счастливым совпадением, когда сама природа помогла ему преодолеть страхи команды. И действительно, трудно поверить, чтобы такой опытный мореход, как Колумб, не знал причин столь обычного в океане явления, которое можно часто наблюдать даже вблизи берегов.
Глава XX
Как сладостна молитвы благодать
В пустыне вод, в последний час заката,
Когда вокруг одна морская гладь!
Не потому ль шепчу слова, когда-то
Знакомые, что ныне далеко
Земля, где забывал их так легко?
Вот, кажется, нет к прошлому возврата!
Но стражду, вновь и вновь надежды свои,
Я в этот час среди пурпурных волн.
«Лесное святилище»
Здесь нелишне будет сделать небольшое отступление, чтобы читатель мог ясно представить, как далеко углубились мореплаватели в неведомые просторы Атлантики и что они сами думали о своем местонахождении.
Как уже известно, со времени отплытия с Гомеры Колумб вел два счисления: одно для себя, как можно более точное, насколько позволяли несовершенные мореходные инструменты тех дней, а другое - для команды, намеренно преуменьшая пройденное расстояние, чтобы не вызвать паники среди матросов. Поскольку Колумб считал, что выполняет высшее предначертание судьбы, этот обман казался ему вполне дозволительным и нисколько не тревожил его совесть - в тот богобоязненный век подобная «ложь во спасение» считалась в порядке вещей и сами священники ради укрепления веры прибегали к уловкам, еще менее благовидным!
Продолжительный штиль и слабый встречный ветер последние дни мешали продвижению каравелл, так что к понедельнику 24 сентября, то есть на пятнадцатый день после того, как моряки потеряли из виду остров Ферро, они, несмотря на птиц, рыб, безветрие, спокойное море и прочие благоприятные приметы, все еще были далеко от цели: продвигаясь на запад с небольшим отклонением к югу, в то утро они находились примерно на половине пути от Старого Света к Новому, где-то между тридцать первым и тридцать вторым градусом северной широты. То обстоятельство, что каравеллы оказались много севернее Канарских островов, хотя Колумб вел их прямо на запад или чуть южнее, объясняется, видимо, слишком слабыми ветрами, а может быть, и течением, сносившим суда к северу. Покончив с этим коротким отступлением, вернемся к нашим путешественникам.
Влияние пассатов за последние сутки снова сделалось ощутимым, хотя и не в такой сильной степени. После «чудесного волнения», как его назвали впоследствии, каравеллы шли по компасу прямо на запад. В этот день опять прилетали разные птицы и среди них - один пеликан. За сутки суда прошли всего пятьдесят миль, но и это расстояние в записях для команды Колумб, как всегда, приуменьшил.
С утра 25 сентября снова был штиль, но после полудня задул устойчивый сильный ветер с юго-востока. Большую часть времени каравеллы лениво покачивались неподалеку друг от друга, оставляя чуть заметный след за кормой, и в среднем делали около мили в час.
«Пинта» держалась рядом с «Санта-Марией», офицеры и матросы обеих каравелл громко обменивались друг с другом своими соображениями. Колумб долго прислушивался к разговорам, стараясь уловить в осторожных высказываниях истинное настроение людей, и внимательно вглядывался в их лица. Наконец ему пришло в голову, что сейчас самое подходящее время приободрить матросов и кормчих.
- Что вы скажете о карте, которую я послал вам третьего дня, добрый Мартин Алонсо? - спросил адмирал у капитана «Пинты». - Вы убедились, что мы уже приближаемся к Индии и наши испытания скоро кончатся?
При первых же звуках его голоса все смолкли на полуслове.
- Карта замечательная, сеньор дон Христофор, и нарисована отменно, - отозвался старший Пинсон. - Она делает честь тому, кто ее срисовал и увеличил, не говоря уж о том, кто ее составил! Это наверняка был какой-нибудь весьма ученый человек, объединивший в своем труде опыт всех великих мореплавателей.
- А что говорит ученый тосканец о богатствах тех стран? - спросил Мартин Алонсо.
Услышав этот вопрос, матросы обеих каравелл сразу навострили уши.
- Вот что пишет достойный Паоло - это его подлинные слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Опасаясь, как бы это явление не встревожило матросов еще больше, и желая окончательно рассеять их прежние страхи, Колумб приказал собрать команду на корме под капитанским мостиком и обратился ко всем с короткой речью.
- Видите, друзья, - сказал он, - все ваши разговоры о неподвижной, стоячей воде оказались пустой болтовней: сама всемогущая природа доказала вам, что это были напрасные опасения. Я мог бы воспользоваться вашим невежеством и сказать, что такое внезапное волнение - чудо, ниспосланное свыше, дабы наказать вас за недовольство и неразумную трусость. Но перед нами слишком большая цель, и я не хочу прибегать к недостойным уловкам, выдавая природное явление за гнев божий. Затишье, спокойный океан и эти водоросли, которые вас так пугают, объясняются близостью обширной земли. Это еще не материк - он должен находиться дальше и западнее, - а какой-нибудь остров или групна островов, достаточно крупных, чтобы оказывать влияние на все окружающие их моря. А это волнение, вероятно, поднято бурей, разгулявшейся где-то далеко в океане. Ветер, который сюда даже не долетает, разогнал там огромные валы, и до нас через неизмеримые пространства докатываются лишь слабые отзвуки страшного шторма. Может быть, сама судьба, которой мы доверились, послала нам этот знак, чтобы успокоить вас и ободрить, и за это я ей признателен. Но само по себе такое явление природы вполне объяснимо и не сулит нам ни зла, ни добра. Ступайте же и забудьте все свои страхи! Помните: Испания осталась далеко позади, и теперь до Катая гораздо ближе, чем до родных берегов. С каждым часом сокращается расстояние до нашей цели, и все меньше времени нам осталось ждать. Каждый, кто до конца сохранит мне верность, не пожалеет об этом! Но, если кто-нибудь вздумает роптать и смущать других нелепыми выдумками, пусть поостережется: я прибегну ко всей полноте власти, предоставленной мне королем и королевой для защиты их интересов!
Мы с особым удовольствием приводим эту речь великого мореплавателя, которая неопровержимо доказывает, что он и не подумал принять внезапное возмущение океана за какое-то чудо, как полагали некоторые историки и биографы, а счел его счастливым совпадением, когда сама природа помогла ему преодолеть страхи команды. И действительно, трудно поверить, чтобы такой опытный мореход, как Колумб, не знал причин столь обычного в океане явления, которое можно часто наблюдать даже вблизи берегов.
Глава XX
Как сладостна молитвы благодать
В пустыне вод, в последний час заката,
Когда вокруг одна морская гладь!
Не потому ль шепчу слова, когда-то
Знакомые, что ныне далеко
Земля, где забывал их так легко?
Вот, кажется, нет к прошлому возврата!
Но стражду, вновь и вновь надежды свои,
Я в этот час среди пурпурных волн.
«Лесное святилище»
Здесь нелишне будет сделать небольшое отступление, чтобы читатель мог ясно представить, как далеко углубились мореплаватели в неведомые просторы Атлантики и что они сами думали о своем местонахождении.
Как уже известно, со времени отплытия с Гомеры Колумб вел два счисления: одно для себя, как можно более точное, насколько позволяли несовершенные мореходные инструменты тех дней, а другое - для команды, намеренно преуменьшая пройденное расстояние, чтобы не вызвать паники среди матросов. Поскольку Колумб считал, что выполняет высшее предначертание судьбы, этот обман казался ему вполне дозволительным и нисколько не тревожил его совесть - в тот богобоязненный век подобная «ложь во спасение» считалась в порядке вещей и сами священники ради укрепления веры прибегали к уловкам, еще менее благовидным!
Продолжительный штиль и слабый встречный ветер последние дни мешали продвижению каравелл, так что к понедельнику 24 сентября, то есть на пятнадцатый день после того, как моряки потеряли из виду остров Ферро, они, несмотря на птиц, рыб, безветрие, спокойное море и прочие благоприятные приметы, все еще были далеко от цели: продвигаясь на запад с небольшим отклонением к югу, в то утро они находились примерно на половине пути от Старого Света к Новому, где-то между тридцать первым и тридцать вторым градусом северной широты. То обстоятельство, что каравеллы оказались много севернее Канарских островов, хотя Колумб вел их прямо на запад или чуть южнее, объясняется, видимо, слишком слабыми ветрами, а может быть, и течением, сносившим суда к северу. Покончив с этим коротким отступлением, вернемся к нашим путешественникам.
Влияние пассатов за последние сутки снова сделалось ощутимым, хотя и не в такой сильной степени. После «чудесного волнения», как его назвали впоследствии, каравеллы шли по компасу прямо на запад. В этот день опять прилетали разные птицы и среди них - один пеликан. За сутки суда прошли всего пятьдесят миль, но и это расстояние в записях для команды Колумб, как всегда, приуменьшил.
С утра 25 сентября снова был штиль, но после полудня задул устойчивый сильный ветер с юго-востока. Большую часть времени каравеллы лениво покачивались неподалеку друг от друга, оставляя чуть заметный след за кормой, и в среднем делали около мили в час.
«Пинта» держалась рядом с «Санта-Марией», офицеры и матросы обеих каравелл громко обменивались друг с другом своими соображениями. Колумб долго прислушивался к разговорам, стараясь уловить в осторожных высказываниях истинное настроение людей, и внимательно вглядывался в их лица. Наконец ему пришло в голову, что сейчас самое подходящее время приободрить матросов и кормчих.
- Что вы скажете о карте, которую я послал вам третьего дня, добрый Мартин Алонсо? - спросил адмирал у капитана «Пинты». - Вы убедились, что мы уже приближаемся к Индии и наши испытания скоро кончатся?
При первых же звуках его голоса все смолкли на полуслове.
- Карта замечательная, сеньор дон Христофор, и нарисована отменно, - отозвался старший Пинсон. - Она делает честь тому, кто ее срисовал и увеличил, не говоря уж о том, кто ее составил! Это наверняка был какой-нибудь весьма ученый человек, объединивший в своем труде опыт всех великих мореплавателей.
- А что говорит ученый тосканец о богатствах тех стран? - спросил Мартин Алонсо.
Услышав этот вопрос, матросы обеих каравелл сразу навострили уши.
- Вот что пишет достойный Паоло - это его подлинные слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131