- Тебя, кажется, зовут Пепе?
- Так точно, сеньор адмирал! Для меня великая честь, что ваша милость меня заметили и запомнили…
- Как же не запомнить такое честное лицо! Видно, и сердце у тебя столь же честное, и я уверен, что в случае чего смогу на тебя положиться.
- Не сомневайтесь, ваша милость! Вы для меня не просто сеньор адмирал! Человек, который сумел уговорить мою Монику, для меня все равно что король!
- Благодарю, честный Пепе, я тебя не забуду. А ты, приятель, - продолжал Колумб, обращаясь ко второму моряку, - как твое имя? Похоже, тебя никакая буря не испугает!
- Ваша правда, благородный адмирал, волны мне нипочем, и имя у меня тоже есть! - ответил моряк с видом человека, который за словом в карман не полезет. - Правда, я обхожусь без «дон» или «сеньор», - ничего не попишешь! А зовут меня по-разному. Приятели, когда торопятся, зовут просто Санчо, а когда у них есть время для церемоний, прибавляют еще Мундо note 55 , так что полное мое имя Санчо Мундо.
- Довольно высокое имя для такого коротышки! - улыбаясь, заметил Колумб; он знал, что верные друзья среди команды могут ему еще очень пригодиться, а потому, не теряя достоинства и не опускаясь до ненужной фамильярности, иногда снисходил до грубоватых шуток, которые нравились морякам. - Удивляюсь, как у тебя хватает смелости называться так громко!
- А я и то говорю своим приятелям, что Мундо - это не имя, а мой титул, который превыше всех королевских титулов. Весь мир куда больше любого королевства!
- Твои родители тоже звались Мундо? Или ты сам придумал себе такое имя, чтобы дерзить, когда с тобой разговаривает адмирал?
- Что до почтенных моих родителей, то вы их лучше сами спросите, сеньор адмирал, потому что я не знаю, как они звались и было ли у них имя вообще. Говорят, что, когда мне стукнуло всего несколько часов от рождения, меня нашли в старой корзине у ворот корабельной верфи нашего старого…
- Это уже неважно, друг мой Санчо, - прервал его Колумб. - Тебя нашли, и корзина служила тебе колыбелью, - вот и весь сказ!
- Нет, ваша милость, для меня как раз очень важно, где меня нашли. Ну, да будь по-вашему! Раз уж никто толком не знает, куда мы плывем сейчас, то не все ли равно, откуда мы приплыли когда-то? Те, кто назвал меня Мундо, дали мне весь широкий мир в наследство, вот я и стараюсь оправдать свое имя.
- А ты давно сделался моряком, Санчо Мундо, если уж ты хочешь так называться?
- Так давно, что теперь на суше меня просто тошнит и кусок не идет в горло! От ворот корабельной верфи до пристани всего три шага, так что, наверное, меня прямо в корзине отнесли на какую-нибудь каравеллу. Как и когда это случилось, никто точно не помнит. С тех пор я покорился своей судьбе и едва приду в порт, как опять спешу выйти в море.
- А какими счастливыми судьбами ты очутился на моей каравелле, добрый Санчо?
- По приказу наших могерских властей во исполнение королевской воли, ваша милость! Они рассудили, что такое путешествие, наверное, никогда не кончится, а потому будет мне больше всего по вкусу.
- Значит, ты отправился в это великое путешествие по принуждению?
- Совсем нет, сеньор дон адмирал, хотя наши могерцы думают, что да. Разве не естественно для человека желать хоть раз в жизни осмотреть все свои владения? Мне сказали, что вы собираетесь на ту сторону света, - мог ли я упустить такой случай?
- Ты христианин, Санчо, и, наверное, тоже хочешь донести до язычников свет истинной веры.
- Ваша милость сеньор дон адмирал! Какое Санчо дело до того, чем нагружено судно? Мне главное - чтобы воды в трюме было поменьше, а чесноку в похлебке побольше! Если я не такой уж ревностный христианин, то в этом виноваты те, кто меня нашел, потому что церковь и пристань от ворот корабельной верфи на одинаковом расстоянии. Вот Пепе, я знаю, христианин: я сам видел его в купели. Но во всем Могере вряд ли найдется хоть один старик, который бы видел, как крестили меня. Смею, однако, заметить, благородный сеньор адмирал, что я все же не мусульманин.
- Ну что ж, Санчо, зато ты должен быть смелым и опытным моряком.
- Об этом, сеньор дон Колумб, пусть вам скажут другие. А когда налетит буря, вы сами увидите, что не ошиблись. И, если наши каравеллы доплывут до того места, где, как многие думают, земля кончается, у вас будет хороший случай убедиться, кто сможет стать на самый край и, не дрогнув, взглянуть вниз!
- Превосходно! - воскликнул Колумб. - Значит, на тебя и на Пепе я могу рассчитывать как на самых надежных товарищей.
С этими словами адмирал отошел от матросов с серьезным и достойным видом, который немало помогал ему поддерживать свой авторитет и внушал окружающим глубокое уважение. Луис последовал за ним, и через несколько минут они удалились в свою каюту.
- Дивлюсь я тебе, Санчо, - сказал Пепе, едва матросы остались на корме одни. - Как это ты не боишься так смело разговаривать с адмиралом, посланцем самой королевы! А вдруг он разгневается?
- Вот что значит иметь жену и ребенка! - насмешливо воскликнул Санчо. - Теперь тебе понятна разница между людьми, у которых есть предки и потомки, и теми, у кого нет ничего на свете, кроме собственного имени? А что до нашего сеньора дона адмирала, то он либо поистине великий человек - и тогда ему суждено открыть неведомые моря и земли, - либо просто изголодавшийся генуэзец, готовый плыть куда глаза глядят, лишь бы пить и есть досыта, быть в чести и спать вволю, пока мы тут надрываемся. Так всегда бывает: рысак налегке, а терпеливые мулы - под вьюком! Но в любом случае мне бояться нечего. Если он великий человек, что ему досужая болтовня какого-то матроса? А если просто плут, нечего ему чваниться перед настоящим кастильцем!
- С каких это пор ты сделался кастильцем? Тебя вроде нашли в корзине, корзину - у ворот корабельной верфи, верфь была в Могере, а Могер до сих пор подвластен Севилье! note 56
- Слушай, Пепе, разве королева Кастильская не наша государыня? И разве ее подданные - я говорю об истинно преданных подданных, таких, как мы с тобой, - недостойны считаться ее земляками? Никогда не унижай себя сам, Пепе, потому что всегда найдутся добрые люди, которые об этом позаботятся и без тебя. А что до генуэзца, то для Санчо он будет либо другом, либо врагом. В первом случае я буду только рад, а во втором - пусть его ищет свой Катай хоть до скончания века, ему его не видать, как своих ушей!
- Ладно, Санчо, если бы удача или неудача плавания зависела от твоего языка, быть бы тебе первым моряком на свете! Ты хоть кого заговоришь!
Закончив свою работу, оба матроса сошли с юта и присоединились к остальным.
Колумб рассчитал верно: его дружеские слова произвели на Санчо Мундо, как мы его будем отныне называть, самое благоприятное впечатление, а завоевать союзника с таким ловко подвешенным языком дело немалое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
- Так точно, сеньор адмирал! Для меня великая честь, что ваша милость меня заметили и запомнили…
- Как же не запомнить такое честное лицо! Видно, и сердце у тебя столь же честное, и я уверен, что в случае чего смогу на тебя положиться.
- Не сомневайтесь, ваша милость! Вы для меня не просто сеньор адмирал! Человек, который сумел уговорить мою Монику, для меня все равно что король!
- Благодарю, честный Пепе, я тебя не забуду. А ты, приятель, - продолжал Колумб, обращаясь ко второму моряку, - как твое имя? Похоже, тебя никакая буря не испугает!
- Ваша правда, благородный адмирал, волны мне нипочем, и имя у меня тоже есть! - ответил моряк с видом человека, который за словом в карман не полезет. - Правда, я обхожусь без «дон» или «сеньор», - ничего не попишешь! А зовут меня по-разному. Приятели, когда торопятся, зовут просто Санчо, а когда у них есть время для церемоний, прибавляют еще Мундо note 55 , так что полное мое имя Санчо Мундо.
- Довольно высокое имя для такого коротышки! - улыбаясь, заметил Колумб; он знал, что верные друзья среди команды могут ему еще очень пригодиться, а потому, не теряя достоинства и не опускаясь до ненужной фамильярности, иногда снисходил до грубоватых шуток, которые нравились морякам. - Удивляюсь, как у тебя хватает смелости называться так громко!
- А я и то говорю своим приятелям, что Мундо - это не имя, а мой титул, который превыше всех королевских титулов. Весь мир куда больше любого королевства!
- Твои родители тоже звались Мундо? Или ты сам придумал себе такое имя, чтобы дерзить, когда с тобой разговаривает адмирал?
- Что до почтенных моих родителей, то вы их лучше сами спросите, сеньор адмирал, потому что я не знаю, как они звались и было ли у них имя вообще. Говорят, что, когда мне стукнуло всего несколько часов от рождения, меня нашли в старой корзине у ворот корабельной верфи нашего старого…
- Это уже неважно, друг мой Санчо, - прервал его Колумб. - Тебя нашли, и корзина служила тебе колыбелью, - вот и весь сказ!
- Нет, ваша милость, для меня как раз очень важно, где меня нашли. Ну, да будь по-вашему! Раз уж никто толком не знает, куда мы плывем сейчас, то не все ли равно, откуда мы приплыли когда-то? Те, кто назвал меня Мундо, дали мне весь широкий мир в наследство, вот я и стараюсь оправдать свое имя.
- А ты давно сделался моряком, Санчо Мундо, если уж ты хочешь так называться?
- Так давно, что теперь на суше меня просто тошнит и кусок не идет в горло! От ворот корабельной верфи до пристани всего три шага, так что, наверное, меня прямо в корзине отнесли на какую-нибудь каравеллу. Как и когда это случилось, никто точно не помнит. С тех пор я покорился своей судьбе и едва приду в порт, как опять спешу выйти в море.
- А какими счастливыми судьбами ты очутился на моей каравелле, добрый Санчо?
- По приказу наших могерских властей во исполнение королевской воли, ваша милость! Они рассудили, что такое путешествие, наверное, никогда не кончится, а потому будет мне больше всего по вкусу.
- Значит, ты отправился в это великое путешествие по принуждению?
- Совсем нет, сеньор дон адмирал, хотя наши могерцы думают, что да. Разве не естественно для человека желать хоть раз в жизни осмотреть все свои владения? Мне сказали, что вы собираетесь на ту сторону света, - мог ли я упустить такой случай?
- Ты христианин, Санчо, и, наверное, тоже хочешь донести до язычников свет истинной веры.
- Ваша милость сеньор дон адмирал! Какое Санчо дело до того, чем нагружено судно? Мне главное - чтобы воды в трюме было поменьше, а чесноку в похлебке побольше! Если я не такой уж ревностный христианин, то в этом виноваты те, кто меня нашел, потому что церковь и пристань от ворот корабельной верфи на одинаковом расстоянии. Вот Пепе, я знаю, христианин: я сам видел его в купели. Но во всем Могере вряд ли найдется хоть один старик, который бы видел, как крестили меня. Смею, однако, заметить, благородный сеньор адмирал, что я все же не мусульманин.
- Ну что ж, Санчо, зато ты должен быть смелым и опытным моряком.
- Об этом, сеньор дон Колумб, пусть вам скажут другие. А когда налетит буря, вы сами увидите, что не ошиблись. И, если наши каравеллы доплывут до того места, где, как многие думают, земля кончается, у вас будет хороший случай убедиться, кто сможет стать на самый край и, не дрогнув, взглянуть вниз!
- Превосходно! - воскликнул Колумб. - Значит, на тебя и на Пепе я могу рассчитывать как на самых надежных товарищей.
С этими словами адмирал отошел от матросов с серьезным и достойным видом, который немало помогал ему поддерживать свой авторитет и внушал окружающим глубокое уважение. Луис последовал за ним, и через несколько минут они удалились в свою каюту.
- Дивлюсь я тебе, Санчо, - сказал Пепе, едва матросы остались на корме одни. - Как это ты не боишься так смело разговаривать с адмиралом, посланцем самой королевы! А вдруг он разгневается?
- Вот что значит иметь жену и ребенка! - насмешливо воскликнул Санчо. - Теперь тебе понятна разница между людьми, у которых есть предки и потомки, и теми, у кого нет ничего на свете, кроме собственного имени? А что до нашего сеньора дона адмирала, то он либо поистине великий человек - и тогда ему суждено открыть неведомые моря и земли, - либо просто изголодавшийся генуэзец, готовый плыть куда глаза глядят, лишь бы пить и есть досыта, быть в чести и спать вволю, пока мы тут надрываемся. Так всегда бывает: рысак налегке, а терпеливые мулы - под вьюком! Но в любом случае мне бояться нечего. Если он великий человек, что ему досужая болтовня какого-то матроса? А если просто плут, нечего ему чваниться перед настоящим кастильцем!
- С каких это пор ты сделался кастильцем? Тебя вроде нашли в корзине, корзину - у ворот корабельной верфи, верфь была в Могере, а Могер до сих пор подвластен Севилье! note 56
- Слушай, Пепе, разве королева Кастильская не наша государыня? И разве ее подданные - я говорю об истинно преданных подданных, таких, как мы с тобой, - недостойны считаться ее земляками? Никогда не унижай себя сам, Пепе, потому что всегда найдутся добрые люди, которые об этом позаботятся и без тебя. А что до генуэзца, то для Санчо он будет либо другом, либо врагом. В первом случае я буду только рад, а во втором - пусть его ищет свой Катай хоть до скончания века, ему его не видать, как своих ушей!
- Ладно, Санчо, если бы удача или неудача плавания зависела от твоего языка, быть бы тебе первым моряком на свете! Ты хоть кого заговоришь!
Закончив свою работу, оба матроса сошли с юта и присоединились к остальным.
Колумб рассчитал верно: его дружеские слова произвели на Санчо Мундо, как мы его будем отныне называть, самое благоприятное впечатление, а завоевать союзника с таким ловко подвешенным языком дело немалое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131