– Так мало честных людей. Той был первым. Иванджелина, моя жена, была второй. Но это очень мало. Мне приходится доверять инстинкту, я должен плюнуть на все разговоры и следовать тому, что велит мне моя голова. А она доверяет тебе, Мартин.
Марти ничего не сказал; он просто слушал, как голос Уайтхеда становится все тише и тише, а глаза, напротив, стали уже такими яркими, что от них мог бы вспыхнуть трут.
– Если ты будешь со мной, если ты обеспечишь мою безопасность, не существует ничего, кем бы ты не мог стать или чего бы ты не смог иметь. Понимаешь? Ничего.
Не в первый раз старик предлагал ему этот соблазн, но обстоятельства значительно изменились с того времени, как Марти появился в Убежище. Теперь нужно было рисковать большим.
– Что самое худшее может произойти? – спросил он.
Напряженное лицо расслабилось, только горящие глаза свидетельствовали о жизни.
– Худшее? – переспросил Уайтхед. – Кто знает худшее? – Из пылающих глаз, казалось, вот-вот брызнут слезы – он сдерживал их. – Я видел такие вещи... И проходил мимо них. Никогда не думал... ни разу...
Послышался стук дождевых капель, их мягкие удары сопровождали запинающуюся речь Уайтхеда. Все его умение вести беседу внезапно покинуло его. Но что-то – огромное что-то – должно было быть сказано.
– Никогда не думал... что это когда-то произойдет со мной.
Он прикусил язык, отметая головой собственную абсурдность.
Ты поможешь мне? – вместо дальнейших объяснений спросил он.
– Конечно.
– Хорошо, – ответил он. – Увидим.
Без слов он внезапно отвернулся от Марти и направился обратно к дому. Прогулка, очевидно, была закончена. Некоторое время они шли как и раньше – Уайтхед шел впереди, Марти следовал за ним в двух ярдах позади. Только перед тем, как показался дом, Уайтхед заговорил снова. На этот раз он не нарушил ритма своих шагов, а просто бросил вопрос через плечо. Всего три слова:
– А Дьявол, Марти?
– Что, сэр?
– Дьявол. Молился ли ты когда-нибудь ему?
Это была шутка. Может быть, слегка тяжеловатая, но в духе старика, чтобы не делать свою исповедь столь мрачной.
– Ну так что?
– Раз или два, – ответил Марти, изображая улыбку.
Едва слова слетели с его губ, Уайтхед остановился, как вкопанный, предостерегающе подняв руку.
– Т-с.
В двадцати ярдах впереди, на их дороге, замерла лиса. Она еще не видела своих наблюдателей, но оставалось всего несколько мгновений, чтобы их запах достиг ее ноздрей.
– В какую сторону? – прошептал Уайтхед.
– Что?
– В какую сторону она побежит? Тысяча фунтов. Спорим.
– У меня нет... – начал Марти.
– Против недельного жалования.
Марти заулыбался. Что было недельное жалование? Он даже не имел возможности тратить его.
– Тысяча фунтов за то, что она побежит направо, – сказал Уайтхед.
Марти замешкался.
– Быстро, парень...
– Идет.
При этом слове животное почуяло их. Ее уши прижались, голова повернулась и она их увидела. Мгновение она была слишком удивлена, видя их, затем пустилась наутек. Несколько ярдов она бежала от них прямо по тропинке, отбрасывая задними лапами жухлые листья. Затем, неожиданно, она бросилась под защиту деревьев, налево. В победе не было сомнений.
– Отлично, – сказал Уайтхед, стягивая перчатку и протягивая руку Марти. Когда он пожал ее, она дрожала, как фишки в выигрышную ночь.
* * *
К тому времени, когда они вернулись, дождь припустил сильнее. Приветственный шепот поднялся в доме. Очевидно Перл, не в силах больше выносить варваров в своей кухне, поддалась порыву и хлопнула дверью. Видимо поэтому обиженное сборище стало вести себя намного дисциплинированнее. Их бормотание снизилось до шепота, некоторые из них сделали попытку добраться до Уайтхеда, когда он вошел, но были резко остановлены. "Ты все еще здесь, Монро?" – сказал он одному из приближенных; другому, который ошибочно пытался привлечь к себе внимание кипой бумаг, он спокойно посоветовал «подавиться ими». Они достигли студии с минимумом потерь. Уайтхед отпер стенной сейф.
– Полагаю, ты предпочитаешь наличными.
Марти изучал ковер. Хотя он честно выиграл пари, оплата его смущала.
– Наличными было бы лучше, – пробормотал он.
Уайтхед отсчитал пачку двадцатифунтовых банкнот и протянул их ему.
– Наслаждайся, – сказал он.
– Благодарю вас.
– Не благодари меня, – сказал Уайтхед. – Это был честный спор. Я проиграл.
Воцарилось тягостное молчание, пока Марти убирал деньги в карман.
– Наш разговор... – сказал старик, – строжайше конфиденциален, ты понимаешь?
– Конечно. Я ис...
Уайтхед поднял руку, останавливая его возражения.
– Строжайше конфиденциален. У моих врагов есть агенты.
Марти понимающе кивнул. Конечно, он понимал. Возможно, Уайтхед подозревал Лютера или Перл. Может, даже Тоя, который внезапно стал персоной нон грата.
– Эти люди ответственны за теперешнее падение моих ходов. Все это тщательно спланировано. – Он передернул плечами, глаза его сузились. «Боже, – подумал Марти, – не хотел бы я быть на стороне противников этого человека».
– Меня не беспокоят эти вещи. Если они хотят спланировать мой крах, пусть. Но я не хотел бы думать, что мои самые сокровенные чувства известны им. Понимаешь?
– Они ничего не узнают.
– Нет. – Он поджал губы, холодный знак удовлетворения. – Ты видишься с Кэрис, я слышал? Перл говорит, что вы проводите время вместе, это правда?
– Да.
Уайтхед вновь вернулся к отрешенному тону, который явно стал суше.
– Она кажется нормальной в большинстве случаев, но, по сути, это видимость. Боюсь, что с ней не так все хорошо, и это будет продолжаться несколько лет. Конечно, ее смотрели лучшие психиатры, которых можно купить за деньги, но, боюсь, это ни к чему не привело. Ее мать вела себя также в конце.
– Вы велите мне не видеться с ней?
Уайтхед, казалось, был искренне удивлен.
– Нет, совсем нет. Компания может оказаться полезной для нее. Но, пожалуйста, имей в виду, что она крайне беспокойная девушка. Не принимай ее речи слишком всерьез. Порой она сама не знает, что говорит. Ну что ж, пожалуй, все. Думаю, тебе лучше пойти и заплатить своей лисе.
Он мягко рассмеялся.
– Хитрой лисе.
* * *
Два с половиной месяца, которые Марти находился в Убежище, Уайтхед был айсбергом. Теперь он чувствовал необходимость в пересмотре этого мнения. Сегодня он мельком увидел другого человека – неискусственного, одинокого, говорящего о Боге и молитве. Не только о Боге. Был еще последний вопрос, брошенный так беспечно:
– А Дьявол? Ты когда-нибудь молился ему?
У Марти было чувство, что он держит в руках картонные кусочки игры, которые нужно сложить в одну картинку. Фрагменты дюжины сцен: Уайтхед, блистающий в своем окружении; Уайтхед, сидящий перед окном, уставившись в ночь; Уайтхед – всемогущий владелец своей империи;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124