Марти был более проницателен, чем она рассчитывала; он уловил этот подтекст, хотя и достаточно тонкий.
– Я не доверяю ему, – сказал он. Он оторвал свой пристальный взгляд от воды и посмотрел на нее. Его смущение было более чем очевидно.
– Я знаю, как управляться с ним, – ответила она. – Я заключила с ним сделку. Он понимает сделки. Он получает меня, остающейся с ним, а я получаю все, что мне нужно.
– А что тебе нужно?
Теперь она отвела глаза. Пена на бурлящей воде была грязно-коричневой.
– Немного солнечного света, – наконец ответила она.
– Я думал, что это должна быть свобода, – озадаченно сказал Марти.
– Не в том смысле, как мне нравится, – ответила она.
Чего он ждет от нее? Извинений? В таком случае, он будет разочарован.
– Мне нужно возвращаться, – сказал он.
Внезапно, она произнесла:
– Не надо ненавидеть меня, Марти.
– Я не ненавижу тебя, – вернулся он.
– У нас много общего.
– Общего?
– Мы оба принадлежим ему.
Еще одна отвратительная правда. Она явно была переполнена ими сегодня.
– Ты же можешь убраться отсюда ко всем чертям, если захочешь, правда? – раздраженно сказал он.
Она кивнула.
– Полагаю, что да. Но куда?
Вопрос был для него бессмысленным. За оградой был целый мир, и она, конечно, не имела недостатка в финансах – кто угодно, но не дочь Джозефа Уайтхеда. Действительно ли она находила эту перспективу столь непривлекательной? Они составляли очень странную пару. Он, с его опытом, так ненатурально сокращенным – потерянные годы жизни, – и сейчас страстно стремящимся наверстать упущенное. Она, такая апатичная, такая вялая от самой мысли побега из ею самой созданной тюрьмы.
– Ты можешь идти куда угодно, — сказал он.
– Это так же хорошо, как и никуда, – решительно ответила она; это предназначение занимало слишком много мыслей в ее голове. Она оглядела его, надеясь на то, что его злость хоть немного угасла, но он не показывал ни малейшего сочувствия.
– Выбрось из головы, – сказала она.
– Ты идешь?
– Нет. Я думаю, что побуду здесь еще немного.
– Смотри, не бросайся вниз.
– Не умеешь плавать, а? – вспылила она.
Он нахмурился, не понимая.
– Не важно, я никогда не принимала тебя за героя.
Он оставил ее стоящей в нескольких дюймах от берега и глядящей на воду. То, что он сказал ей, было правдой – он никогда не был хорош с людьми. Но с женщинами он был еще хуже. Может быть, религия могла бы помочь ему, но он не был религиозен – никогда. Может быть это и была часть проблемы между ним и девушкой – ни один из них ни во что не верил. Не о чем было говорить, не было вопросов для обсуждения. Он оглянулся. Кэрис немного отошла вдоль берега от того места, где он оставил ее. Солнце отражалось от поверхности воды и освещало ее силуэт. Это выглядело так, словно она была почти нереальна.
Часть третьяDEUCE
deuce (1) сущ. – Двойка в костях или картах. (Теннис) Состояние счета (по 40, по игре) в котором каждая сторона должна подряд выиграть две подачи или игры, чтобы победить.
deuce (2) сущ. – Мор, бедствие; Дьявол.
V
Суеверие
29
Прошло меньше недели после разговора, и первые, пока еще в толщину волоска, трещины стали появляться в колоннах Империи Уайтхеда. Они быстро расширялись. На мировом биржевом рынке началась спонтанная продажа – внезапная потеря уверенности в кредитоспособности Империи. Вскоре стали накапливаться ощутимые потери в доходах. Продажная лихорадка, однажды зафиксированная, становилась почти неуправляемой. В течение дня теперь в поместье прибывало больше посетителей, чем Марти видел за все время жизни в Убежище. Среди них, конечно, были и знакомые лица. Но теперь были и десятки других – финансовые аналитики, как он предполагал. Японские и европейские посетители смешивались с английскими до тех пор, пока место не стало похожим на ООН.
Кухня, к неудовольствию Перл, немедленно стала местом спонтанных сборищ тех, кто в данный момент не требовался великому человеку. Они собирались вокруг большого стола, требовали бесконечное количество кофе и обсуждали стратегии, для формулировки которых они и собирались здесь. Большинство их разговоров, как всегда, были непонятны Марти, но из отдельных фраз, которые ему удавалось ухватить, становилось ясно, что Корпорация была перед лицом необъяснимой опасности. Были отчаянные разговоры о нарушении стабильности пропорций повсюду; разговоры о вмешательстве правительства, чтобы предотвратить неминуемый крах в Германии и Швеции; разговоры о саботаже, приведшем к катастрофе. Казалось, что объединенная мудрость всех этих профи склонялась к тому, что только искусно разработанный план – на подготовку которого должно было уйти несколько лет – мог так опасно и фундаментально подорвать успех Корпорации. Нашептывали о секретных действиях правительства, о законспирированном соревновании. Паранойя в доме не знала границ.
То, как все эти беспокойные люди сталкивались друг с другом, размахивая руками в своих попытках перебить собеседника и опровергнуть его предыдущие замечания, поражало Марти своей абсурдностью. В конце концов, они никогда не видели всех миллионов, которые потеряли и приобрели, или тех людей, чьи жизни они так жестоко преобразовывали. Это все было абстрактно – просто цифры в их головах.
На третий день, когда первые шаги были предприняты и все молились об избавлении, которое никак не наступало, Марти столкнулся с Биллом Тоем, который был вовлечен в жаркий спор с Двоскиным. К его удивлению Той при виде проходящего мимо Марти подозвал его, резко оборвав беседу. Двоскин, нахмурившись, поспешил прочь, оставив Тоя и Марти одних.
– Ну незнакомец – сказал Той, – Как поживаешь?
– Я о'кей, – сказал Марти. Той, казалось, не спал долгое время. – А вы?
– Я как-нибудь продержусь.
– Какие мысли по поводу происходящего?
Той скривился.
– Да никаких, – сказал он. – Я никогда не был человеком денег. Ненавижу эту породу. Ласки.
– Все говорят, что это катастрофа.
– О да, – спокойно сказал тот. – Я думаю, что похоже на то.
Лицо Марти вытянулось. Он ожидал нескольких слов уверения и подбадривания. Той заметил его неподдельность его разочарования.
– Ничего ужасного не произойдет, – сказал он, – пока мы трезво смотрим на вещи. Ты по-прежнему будешь на работе, если ты об этом беспокоишься.
– Я уже все мозги свернул.
– Не стоит. – Той положил руку на плечо Марти. – Если будет что-нибудь плохое, я скажу тебе.
– Я знаю. Я просто нервничаю.
– А кто нет? – Той еще крепче сжал плечо Марти. – Что скажешь, если мы на пару отправимся в город, когда худшее будет позади?
– Хотелось бы.
– Был когда-нибудь в казино «Академия»?
– Денег никогда не было.
– Я тебе дам. Продуем часть состояния Уайтхеда, а?
– Звучит неплохо.
Озабоченность все еще оставалась на лице Марти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Я не доверяю ему, – сказал он. Он оторвал свой пристальный взгляд от воды и посмотрел на нее. Его смущение было более чем очевидно.
– Я знаю, как управляться с ним, – ответила она. – Я заключила с ним сделку. Он понимает сделки. Он получает меня, остающейся с ним, а я получаю все, что мне нужно.
– А что тебе нужно?
Теперь она отвела глаза. Пена на бурлящей воде была грязно-коричневой.
– Немного солнечного света, – наконец ответила она.
– Я думал, что это должна быть свобода, – озадаченно сказал Марти.
– Не в том смысле, как мне нравится, – ответила она.
Чего он ждет от нее? Извинений? В таком случае, он будет разочарован.
– Мне нужно возвращаться, – сказал он.
Внезапно, она произнесла:
– Не надо ненавидеть меня, Марти.
– Я не ненавижу тебя, – вернулся он.
– У нас много общего.
– Общего?
– Мы оба принадлежим ему.
Еще одна отвратительная правда. Она явно была переполнена ими сегодня.
– Ты же можешь убраться отсюда ко всем чертям, если захочешь, правда? – раздраженно сказал он.
Она кивнула.
– Полагаю, что да. Но куда?
Вопрос был для него бессмысленным. За оградой был целый мир, и она, конечно, не имела недостатка в финансах – кто угодно, но не дочь Джозефа Уайтхеда. Действительно ли она находила эту перспективу столь непривлекательной? Они составляли очень странную пару. Он, с его опытом, так ненатурально сокращенным – потерянные годы жизни, – и сейчас страстно стремящимся наверстать упущенное. Она, такая апатичная, такая вялая от самой мысли побега из ею самой созданной тюрьмы.
– Ты можешь идти куда угодно, — сказал он.
– Это так же хорошо, как и никуда, – решительно ответила она; это предназначение занимало слишком много мыслей в ее голове. Она оглядела его, надеясь на то, что его злость хоть немного угасла, но он не показывал ни малейшего сочувствия.
– Выбрось из головы, – сказала она.
– Ты идешь?
– Нет. Я думаю, что побуду здесь еще немного.
– Смотри, не бросайся вниз.
– Не умеешь плавать, а? – вспылила она.
Он нахмурился, не понимая.
– Не важно, я никогда не принимала тебя за героя.
Он оставил ее стоящей в нескольких дюймах от берега и глядящей на воду. То, что он сказал ей, было правдой – он никогда не был хорош с людьми. Но с женщинами он был еще хуже. Может быть, религия могла бы помочь ему, но он не был религиозен – никогда. Может быть это и была часть проблемы между ним и девушкой – ни один из них ни во что не верил. Не о чем было говорить, не было вопросов для обсуждения. Он оглянулся. Кэрис немного отошла вдоль берега от того места, где он оставил ее. Солнце отражалось от поверхности воды и освещало ее силуэт. Это выглядело так, словно она была почти нереальна.
Часть третьяDEUCE
deuce (1) сущ. – Двойка в костях или картах. (Теннис) Состояние счета (по 40, по игре) в котором каждая сторона должна подряд выиграть две подачи или игры, чтобы победить.
deuce (2) сущ. – Мор, бедствие; Дьявол.
V
Суеверие
29
Прошло меньше недели после разговора, и первые, пока еще в толщину волоска, трещины стали появляться в колоннах Империи Уайтхеда. Они быстро расширялись. На мировом биржевом рынке началась спонтанная продажа – внезапная потеря уверенности в кредитоспособности Империи. Вскоре стали накапливаться ощутимые потери в доходах. Продажная лихорадка, однажды зафиксированная, становилась почти неуправляемой. В течение дня теперь в поместье прибывало больше посетителей, чем Марти видел за все время жизни в Убежище. Среди них, конечно, были и знакомые лица. Но теперь были и десятки других – финансовые аналитики, как он предполагал. Японские и европейские посетители смешивались с английскими до тех пор, пока место не стало похожим на ООН.
Кухня, к неудовольствию Перл, немедленно стала местом спонтанных сборищ тех, кто в данный момент не требовался великому человеку. Они собирались вокруг большого стола, требовали бесконечное количество кофе и обсуждали стратегии, для формулировки которых они и собирались здесь. Большинство их разговоров, как всегда, были непонятны Марти, но из отдельных фраз, которые ему удавалось ухватить, становилось ясно, что Корпорация была перед лицом необъяснимой опасности. Были отчаянные разговоры о нарушении стабильности пропорций повсюду; разговоры о вмешательстве правительства, чтобы предотвратить неминуемый крах в Германии и Швеции; разговоры о саботаже, приведшем к катастрофе. Казалось, что объединенная мудрость всех этих профи склонялась к тому, что только искусно разработанный план – на подготовку которого должно было уйти несколько лет – мог так опасно и фундаментально подорвать успех Корпорации. Нашептывали о секретных действиях правительства, о законспирированном соревновании. Паранойя в доме не знала границ.
То, как все эти беспокойные люди сталкивались друг с другом, размахивая руками в своих попытках перебить собеседника и опровергнуть его предыдущие замечания, поражало Марти своей абсурдностью. В конце концов, они никогда не видели всех миллионов, которые потеряли и приобрели, или тех людей, чьи жизни они так жестоко преобразовывали. Это все было абстрактно – просто цифры в их головах.
На третий день, когда первые шаги были предприняты и все молились об избавлении, которое никак не наступало, Марти столкнулся с Биллом Тоем, который был вовлечен в жаркий спор с Двоскиным. К его удивлению Той при виде проходящего мимо Марти подозвал его, резко оборвав беседу. Двоскин, нахмурившись, поспешил прочь, оставив Тоя и Марти одних.
– Ну незнакомец – сказал Той, – Как поживаешь?
– Я о'кей, – сказал Марти. Той, казалось, не спал долгое время. – А вы?
– Я как-нибудь продержусь.
– Какие мысли по поводу происходящего?
Той скривился.
– Да никаких, – сказал он. – Я никогда не был человеком денег. Ненавижу эту породу. Ласки.
– Все говорят, что это катастрофа.
– О да, – спокойно сказал тот. – Я думаю, что похоже на то.
Лицо Марти вытянулось. Он ожидал нескольких слов уверения и подбадривания. Той заметил его неподдельность его разочарования.
– Ничего ужасного не произойдет, – сказал он, – пока мы трезво смотрим на вещи. Ты по-прежнему будешь на работе, если ты об этом беспокоишься.
– Я уже все мозги свернул.
– Не стоит. – Той положил руку на плечо Марти. – Если будет что-нибудь плохое, я скажу тебе.
– Я знаю. Я просто нервничаю.
– А кто нет? – Той еще крепче сжал плечо Марти. – Что скажешь, если мы на пару отправимся в город, когда худшее будет позади?
– Хотелось бы.
– Был когда-нибудь в казино «Академия»?
– Денег никогда не было.
– Я тебе дам. Продуем часть состояния Уайтхеда, а?
– Звучит неплохо.
Озабоченность все еще оставалась на лице Марти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124