Сначала ей ничего в рот не лезло, и Роберт заставил выпить хотя бы сок. Минуту спустя он оказался на подносе и одеяле. Японец терпеливо вытер полотенцем все это безобразие, дал Дэнис стакан воды и заказал еще один сок, на этот раз яблочный. Яблочный пошел лучше. Прошло пять минут. За это время тосты успели остыть, а Роберт — расправиться со своей порцией. Не наблюдая больше позывов к рвоте, он рискнул скормить пациентке блюдечко клубники — по одной ягодке и с интервалом. Глаза Дэнис начали слипаться, а голова клониться набок. Роберт поддерживал ее одной рукой, а другой ловко засовывал в рот ломтики морковки. Дэнис послушно жевала, но все же так и не смогла завершить трапезу. Веки ее окончательно отяжелели, и она откинулась на спинку кровати. Убрав поднос с недоеденным завтраком, старый учитель бережно уложил девушку и накрыл одеялом.
Он долго сидел рядом, наблюдая за спящей Дэнис. Дыхание и пульс ее выравнивались, на щеках появился легкий румянец. Собственно говоря, процесс восстановления начался еще тогда, когда она была без сознания. С каждым днем она все меньше стонала и металась, все реже разговаривала в беспамятстве. Не знай он истинной подоплеки, Роберт принял бы нынешнее состояние Дэнис за нормальный, здоровый сон. Спустя некоторое время он осторожно высвободил запястье из ее стиснутых пальчиков и переместился в кресло, продолжая свое неусыпное бдение.
Роберт проснулся около десяти вечера. Дэнис сидела в кровати и в упор разглядывала его со странным выражением на лице.
— Где Дван?
Японец несколько раз моргнул, отгоняя сон, и выпрямился в кресле.
— Скорее всего, сидит под дверью твоей палаты. Я его там уже не раз замечал.
— Приведи его.
Роберт кивнул, но не сдвинулся с места.
— Сначала скажи, как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Местами побаливает, и есть очень хочется, но в целом порядок. — Она на мгновение замолчала, как будто прислушиваясь к своему организму. — Остались, правда, кое-какие осколки, фрагменты, но большую часть я сумела выбросить из памяти. Думаю, это спасло мне жизнь.
Роберт не решился уточнить, что она имеет в виду.
Он говорил долго, очень долго, а когда наконец иссяк, воцарившаяся тишина показалась слушателям осязаемой, как живое существо.
Роберт сидел в своем кресле, Дэнис в кровати. Лицо ее все еще оттеняла нездоровая бледность, в то время как Дван, излагая свою историю, был бодр, полон энергии и все эти часы оставался на ногах, как часовой на посту.
— "Разведслужба Объединенной Земли", — задумчиво повторил японец.
— Да, так там и было написано, — сухо подтвердил Дван.
— Я помню, — тихо сказала Дэнис. — Не все, конечно, но это помню точно: надпись на нагрудной нашивке.
Роберту только и оставалось, что переводить взгляд с одного на другую. Дван сжалился над стариком и пояснил:
— То были слова из языка, очень похожего на английский, Ночной Лик, но написанные арабским шрифтом.
— Охотно верю, но такого учреждения не существует, иначе я бы о нем непременно слышал, — заметил шивата.
— Послушай, Ночной Лик, когда я был молодым — еще моложе, чем присутствующая здесь госпожа Кастанаверас, — и циничным, как это свойственно молодости, я считал Межвременные Войны досужим вымыслом, религиозной притчей, на которую не имелось ссылок даже в священной для каждого Защитника книге «Времена легенд». Но ты прав, старик, такой конторы действительно не существует.
— Пока, — тихо добавила Дэнис.
3
В геометрическом центре святилища на небольшом возвышении, высеченном из серого камня, лежала книга в тисненом переплете под названием «Времена легенд».
Дван не только не читал ее — даже в руках не держал. Защитникам дозволялось знакомиться только с сильно сокращенными и адаптированными версиями. Иногда, правда, Танцоры перед началом представления приводили на память выдержки из полного издания, но за всю свою не столь уж долгую жизнь он познакомился в лучшем случае едва ли с сотой долей всех содержащихся в ней притч, апокрифов, преданий и легенд.
Дван стоял на коленях спиной к возвышению и покоящейся на нем книге и молился Богу Игроков.
Вряд ли кто-нибудь из верующих современников Дэнис Кастанаверас связал бы произносимые им слова с молитвой в ее христианском понимании. Двану в свою очередь сама концепция обращения к богу с персональной просьбой показалась бы дикой и граничащей с ересью. Если бы кто-то вдруг выступил в его присутствии с подобной идеей, он, скорее всего, ответил бы, что у Великих хватает своих забот и без того, чтобы вмешиваться в дела смертных. Его с детства учили, что молитва предназначается для очищения и совершенствования возносящего ее; она дает толчок к самоанализу, пробуждает мысль, позволяет молящемуся услышать голос божества — в том случае, разумеется, если божество соизволит его подать.
Стоя на коленях, Дван возносил молитву Богу Игроков. В своей жизни он лишь однажды услышал ответ. Это случилось в раннем детстве. Тогда он тоже преклонил колена перед Безымянным Богом и попросил наставить его на пути к осуществлению заветной мечты стать Танцором. Всего на мгновение ожило изображение бога, обратившись к нему таким чистым и звучным голосом, что Дван ни тогда, ни после не усомнился в реальности происходившего. Слова Безымянного навсегда запечатлелись у него в памяти:
— Нет. Эта стезя не для тебя.
Тело, окутанное плащом-невидимкой, не испытывало холода, а вот открытое лицо изрядно мерзло под мощным потоком холодного воздуха из ближайшего вентиляционного люка. Впрочем, на физические неудобства Дван обращал не больше внимания, чем на течение времени. И молиться закончил не раньше, чем всем своим существом почувствовал, что на сегодня достаточно.
Проблема Седона по-прежнему сидела занозой, но это его как раз нисколько не удивляло.
Дван поднялся, коротко поклонился Богу Игроков — ни на волосок ниже, чем тому же Маре или кому-нибудь из Старейшин, — и громко произнес:
— Всегда к вашим услугам, мой господин. — И покинул святилище.
На выходе его встретил Защитник ДжиАльвенМутара'Кладди, явно дожидавшийся, пока Дван закончит молиться, но не осмелившийся потревожить его в Храме. Первые же слова Кладди подтвердили его догадку. Понизив голос до конспиративного шепота, хотя в коридоре, кроме них двоих, никого больше не было, тот сообщил, что Двана срочно желает видеть Хранительница.
Уточнять, какая именно, нужды не было — на борту присутствовала лишь одна Хранительница Пламени.
Если не считать охраны еретиков, важнейшей задачей контингента Защитников было обеспечение безопасности Хранительницы. Обе эти обязанности имели, по сути, немало общего. Предметом особой гордости Двана являлось то обстоятельство, что Избранная для наложения первого и последнего слоя защитных пентаграмм вокруг узилищ восьмерых Танцоров госпожа Сэлия из клана Эа'Тбад была его землячкой и Хранительницей Пламени в Храме города Дешего, расположенного по соседству с его родным Кюльеном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
Он долго сидел рядом, наблюдая за спящей Дэнис. Дыхание и пульс ее выравнивались, на щеках появился легкий румянец. Собственно говоря, процесс восстановления начался еще тогда, когда она была без сознания. С каждым днем она все меньше стонала и металась, все реже разговаривала в беспамятстве. Не знай он истинной подоплеки, Роберт принял бы нынешнее состояние Дэнис за нормальный, здоровый сон. Спустя некоторое время он осторожно высвободил запястье из ее стиснутых пальчиков и переместился в кресло, продолжая свое неусыпное бдение.
Роберт проснулся около десяти вечера. Дэнис сидела в кровати и в упор разглядывала его со странным выражением на лице.
— Где Дван?
Японец несколько раз моргнул, отгоняя сон, и выпрямился в кресле.
— Скорее всего, сидит под дверью твоей палаты. Я его там уже не раз замечал.
— Приведи его.
Роберт кивнул, но не сдвинулся с места.
— Сначала скажи, как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Местами побаливает, и есть очень хочется, но в целом порядок. — Она на мгновение замолчала, как будто прислушиваясь к своему организму. — Остались, правда, кое-какие осколки, фрагменты, но большую часть я сумела выбросить из памяти. Думаю, это спасло мне жизнь.
Роберт не решился уточнить, что она имеет в виду.
Он говорил долго, очень долго, а когда наконец иссяк, воцарившаяся тишина показалась слушателям осязаемой, как живое существо.
Роберт сидел в своем кресле, Дэнис в кровати. Лицо ее все еще оттеняла нездоровая бледность, в то время как Дван, излагая свою историю, был бодр, полон энергии и все эти часы оставался на ногах, как часовой на посту.
— "Разведслужба Объединенной Земли", — задумчиво повторил японец.
— Да, так там и было написано, — сухо подтвердил Дван.
— Я помню, — тихо сказала Дэнис. — Не все, конечно, но это помню точно: надпись на нагрудной нашивке.
Роберту только и оставалось, что переводить взгляд с одного на другую. Дван сжалился над стариком и пояснил:
— То были слова из языка, очень похожего на английский, Ночной Лик, но написанные арабским шрифтом.
— Охотно верю, но такого учреждения не существует, иначе я бы о нем непременно слышал, — заметил шивата.
— Послушай, Ночной Лик, когда я был молодым — еще моложе, чем присутствующая здесь госпожа Кастанаверас, — и циничным, как это свойственно молодости, я считал Межвременные Войны досужим вымыслом, религиозной притчей, на которую не имелось ссылок даже в священной для каждого Защитника книге «Времена легенд». Но ты прав, старик, такой конторы действительно не существует.
— Пока, — тихо добавила Дэнис.
3
В геометрическом центре святилища на небольшом возвышении, высеченном из серого камня, лежала книга в тисненом переплете под названием «Времена легенд».
Дван не только не читал ее — даже в руках не держал. Защитникам дозволялось знакомиться только с сильно сокращенными и адаптированными версиями. Иногда, правда, Танцоры перед началом представления приводили на память выдержки из полного издания, но за всю свою не столь уж долгую жизнь он познакомился в лучшем случае едва ли с сотой долей всех содержащихся в ней притч, апокрифов, преданий и легенд.
Дван стоял на коленях спиной к возвышению и покоящейся на нем книге и молился Богу Игроков.
Вряд ли кто-нибудь из верующих современников Дэнис Кастанаверас связал бы произносимые им слова с молитвой в ее христианском понимании. Двану в свою очередь сама концепция обращения к богу с персональной просьбой показалась бы дикой и граничащей с ересью. Если бы кто-то вдруг выступил в его присутствии с подобной идеей, он, скорее всего, ответил бы, что у Великих хватает своих забот и без того, чтобы вмешиваться в дела смертных. Его с детства учили, что молитва предназначается для очищения и совершенствования возносящего ее; она дает толчок к самоанализу, пробуждает мысль, позволяет молящемуся услышать голос божества — в том случае, разумеется, если божество соизволит его подать.
Стоя на коленях, Дван возносил молитву Богу Игроков. В своей жизни он лишь однажды услышал ответ. Это случилось в раннем детстве. Тогда он тоже преклонил колена перед Безымянным Богом и попросил наставить его на пути к осуществлению заветной мечты стать Танцором. Всего на мгновение ожило изображение бога, обратившись к нему таким чистым и звучным голосом, что Дван ни тогда, ни после не усомнился в реальности происходившего. Слова Безымянного навсегда запечатлелись у него в памяти:
— Нет. Эта стезя не для тебя.
Тело, окутанное плащом-невидимкой, не испытывало холода, а вот открытое лицо изрядно мерзло под мощным потоком холодного воздуха из ближайшего вентиляционного люка. Впрочем, на физические неудобства Дван обращал не больше внимания, чем на течение времени. И молиться закончил не раньше, чем всем своим существом почувствовал, что на сегодня достаточно.
Проблема Седона по-прежнему сидела занозой, но это его как раз нисколько не удивляло.
Дван поднялся, коротко поклонился Богу Игроков — ни на волосок ниже, чем тому же Маре или кому-нибудь из Старейшин, — и громко произнес:
— Всегда к вашим услугам, мой господин. — И покинул святилище.
На выходе его встретил Защитник ДжиАльвенМутара'Кладди, явно дожидавшийся, пока Дван закончит молиться, но не осмелившийся потревожить его в Храме. Первые же слова Кладди подтвердили его догадку. Понизив голос до конспиративного шепота, хотя в коридоре, кроме них двоих, никого больше не было, тот сообщил, что Двана срочно желает видеть Хранительница.
Уточнять, какая именно, нужды не было — на борту присутствовала лишь одна Хранительница Пламени.
Если не считать охраны еретиков, важнейшей задачей контингента Защитников было обеспечение безопасности Хранительницы. Обе эти обязанности имели, по сути, немало общего. Предметом особой гордости Двана являлось то обстоятельство, что Избранная для наложения первого и последнего слоя защитных пентаграмм вокруг узилищ восьмерых Танцоров госпожа Сэлия из клана Эа'Тбад была его землячкой и Хранительницей Пламени в Храме города Дешего, расположенного по соседству с его родным Кюльеном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214