Этот вариант не совсем подходил к ее белому с серебром костюму, но был лучшим из того, что удалось подобрать в цветовой гамме системы.
Дэнис дождалась, пока ее кожа поменяет цвет, и отправилась на встречу с Советником Объединенного Совета Дугласом Риппером.
3
В будущем нам наверняка придется идти на компромиссы.
Но это будут или должны быть компромиссы,
затрагивающие лишь частности, но не основные принципы.
Мы способны изменить свои политические позиции,
но не самих себя. Мы можем избежать столкновения интересов,
не предавая своих идеалов. При этом необходимость
разумного компромисса не исключает нужды в
существовании тех идеалистов и реформаторов, кто
продвигает наши компромиссы вперед, и предотвращает
развитие любой политической ситуации по сценарию,
написанному Шоу: "Запятнанные компромиссом,
испорченные оппортунизмом, совращенные выгодой,
потерявшие собственное лицо из-за постоянного дерганья
за веревочки и насквозь прогнившие из-за коррупции".
Компромисс.не обязательно означает трусость...
Джон Фицджералд Кеннеди. Очерки о смелости
Офис Советника Дугласа Риппера занимал большую часть 414-го этажа стратоскреба Совета. Территория была огромной — более двадцати пяти тысяч квадратных метров, не разделенных даже перегородками. Здесь ничего не было, кроме стола у одной из стен. Стол из какого-то черного камня простирался на три метра в длину и два в ширину. Приближаясь к нему по мягкому серому ковру под ярким светом, Дэнис ощущала раздражение — вся эта гигантомания предназначалась лишь для того, чтобы внушить посетителю сознание собственной ничтожности, и девушка должна была признать, что прием срабатывал.
Три темно-серых стула напротив огромного черного стола были такого же размера и той же модели, что и стул Риппера. Человек, сидящий за столом и наблюдающий за приближающейся девушкой, показался ей на удивление невзрачным. Дэнис почувствовала странное разочарование. Риппер выглядел как исполнительный директор среднего звена, работающий в какой-нибудь корпорации; высокий, с карими глазами и темными волосами, в безукоризненно сидящем синем костюме в тонкую полоску. Лицо с правильными чертами было слегка загорелым, довольно симпатичным, но не сказать чтобы красивым. Когда она подошла поближе, Риппер вышел из-за стола и направился ей навстречу, чтобы поприветствовать.
— Мадемуазель Даймара.
Его рукопожатие оказалось крепким, но не демонстрирующим силу, а руки мягкими, без мозолей, как у человека, никогда в жизни не занимавшегося физическим трудом. Через секунду он выпустил ее ладонь и жестом указал на средний из трех стульев. Дэнис села:
— Приятно познакомиться с вами, Советник Риппер.
— Взаимно, мадемуазель Даймара. Роберт очень лестно о вас отзывается.
— Я знаю.
Риппер откинулся на стуле, без смущения разглядывая ее:
— Видел вашу запись, мне нравится, как вы двигаетесь.
— Спасибо.
— Я знаю Роберта на протяжении, думаю, уже двадцати лет. И когда он рекомендует кого-то, у меня это, как правило, вызывает интерес. За минувшие десять лет я нанял пятерых его учеников. — Риппер вдруг замолчал и задумался. — Нет, вру, за тринадцать. Первого я взял в охрану сразу после того, как был избран Советником Объединенного Совета в конце две тысячи шестьдесят второго. Скажите, почему вы хотите работать на меня, а не, скажем, на Генсека Эддора?
— Эддор — человек, начисто лишенный морали. Риппер в упор посмотрел на нее. Мягкая сардоническая усмешка заиграла на его губах.
— В самом деле? А я, по-вашему, не лишен?
Дэнис Кастанаверас, не сводя глаз с человека, способного рано или поздно стать Генеральным секретарем, ровным, спокойным голосом, без нажима и насмешки, осведомилась:
— А вы сами как считаете?
— Ха! — рассмеялся Риппер. — Чертовски хороший вопрос. — Резко сменив тему, он продолжил: — Я прослушал ваше резюме. Оно впечатляет, но ничего не говорит о вас. Расскажите мне о себе. Начните с детства.
— Я занималась с Робертом с четырнадцати лет. Вначале...
— Еще раньше.
Дэнис замолчала и задумалась, мысленно сортируя факты на безобидные и те, о которых никто знать не должен, и выделяя правдивую информацию из числа первых; к собственному удивлению, она обнаружила, что почему-то не хочет лгать Рипперу.
— Мои родители погибли во время Большой Беды. Оба. Я не очень хорошо помню детство. У меня был брат, мы потеряли друг друга во время погромов, и я не видела его больше двенадцати лет. Он, наверное, погиб. Я была... — Она снова замолчала. Ей не приходилось притворяться, будто ей трудно вспомнить, — первые несколько месяцев Большой Беды действительно были смутным периодом в ее жизни. — Я нигде не задерживалась дольше чем на неделю или на месяц. Иногда люди кормили меня, а иногда я воровала еду. По меньшей мере однажды меня изнасиловали. Может, и больше, не помню.
— А дальше? — мягко проговорил Риппер.
— Однажды утром я проснулась в большом бараке. Это были Общественные работы, но я тогда этого не знала, вообще не знала, что это такое. — Дэнис пожала плечами. — Вот и узнала. На Общественных работах я провела четыре года. Когда мне исполнилось тринадцать, женщина по имени Оринда Глейгавас заплатила мой долг и забрала меня. Она была танцовщицей и преподавателем. Она дала мне жилье и отправила заниматься к Роберту.
— Оринда Глей... Как там?
— Глейгавас.
— Абсолютно незнакомый человек — и заплатила ваш долг? Почему?
— Она делала это для многих девочек. Она была богата и хотела хоть как-то помочь людям, пострадавшим по время Большой Беды. Совсем маленькой я немного занималась танцами и спортивной гимнастикой. Мадам Глейгавас учила танцевать, а Роберт тренировал мои мышцы. Тогда я и поняла, что боевые искусства нравятся мне куда больше, чем танцы.
— Понятно. Черт, крутится на языке, но никак не могу вспомнить, откуда мне известно ее имя?
— Оринда Глейгавас? Пару лет назад она погибла — несчастный случай, — а до этого руководила тем, что любила называть лучшей танцевальной труппой в Солнечной системе. Это и была лучшая труппа. Вы же политик и, даже если не припоминаете фамилии Глейгавас, то должны помнить название «Левиафан». Группа Советников Объединенного Совета пыталась запретить постановку, потому что их не устраивало...
Дуглас Риппер внезапно сел очень прямо, впервые с начала разговора он выглядел заинтересованным не только профессионально.
— Ах вот оно что! А ведь я вас знаю.
— Правда?
— Вы танцевали в «Левиафане». Теперь я вспомнил.
— Вы его видели?
— Дважды. Сколько же вам тогда было? Шестнадцать? В шестьдесят девятом?
— И в семидесятом. Да.
— Боже мой. Вы были самой... — Риппер повел плечами, нетерпеливо махнул рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
Дэнис дождалась, пока ее кожа поменяет цвет, и отправилась на встречу с Советником Объединенного Совета Дугласом Риппером.
3
В будущем нам наверняка придется идти на компромиссы.
Но это будут или должны быть компромиссы,
затрагивающие лишь частности, но не основные принципы.
Мы способны изменить свои политические позиции,
но не самих себя. Мы можем избежать столкновения интересов,
не предавая своих идеалов. При этом необходимость
разумного компромисса не исключает нужды в
существовании тех идеалистов и реформаторов, кто
продвигает наши компромиссы вперед, и предотвращает
развитие любой политической ситуации по сценарию,
написанному Шоу: "Запятнанные компромиссом,
испорченные оппортунизмом, совращенные выгодой,
потерявшие собственное лицо из-за постоянного дерганья
за веревочки и насквозь прогнившие из-за коррупции".
Компромисс.не обязательно означает трусость...
Джон Фицджералд Кеннеди. Очерки о смелости
Офис Советника Дугласа Риппера занимал большую часть 414-го этажа стратоскреба Совета. Территория была огромной — более двадцати пяти тысяч квадратных метров, не разделенных даже перегородками. Здесь ничего не было, кроме стола у одной из стен. Стол из какого-то черного камня простирался на три метра в длину и два в ширину. Приближаясь к нему по мягкому серому ковру под ярким светом, Дэнис ощущала раздражение — вся эта гигантомания предназначалась лишь для того, чтобы внушить посетителю сознание собственной ничтожности, и девушка должна была признать, что прием срабатывал.
Три темно-серых стула напротив огромного черного стола были такого же размера и той же модели, что и стул Риппера. Человек, сидящий за столом и наблюдающий за приближающейся девушкой, показался ей на удивление невзрачным. Дэнис почувствовала странное разочарование. Риппер выглядел как исполнительный директор среднего звена, работающий в какой-нибудь корпорации; высокий, с карими глазами и темными волосами, в безукоризненно сидящем синем костюме в тонкую полоску. Лицо с правильными чертами было слегка загорелым, довольно симпатичным, но не сказать чтобы красивым. Когда она подошла поближе, Риппер вышел из-за стола и направился ей навстречу, чтобы поприветствовать.
— Мадемуазель Даймара.
Его рукопожатие оказалось крепким, но не демонстрирующим силу, а руки мягкими, без мозолей, как у человека, никогда в жизни не занимавшегося физическим трудом. Через секунду он выпустил ее ладонь и жестом указал на средний из трех стульев. Дэнис села:
— Приятно познакомиться с вами, Советник Риппер.
— Взаимно, мадемуазель Даймара. Роберт очень лестно о вас отзывается.
— Я знаю.
Риппер откинулся на стуле, без смущения разглядывая ее:
— Видел вашу запись, мне нравится, как вы двигаетесь.
— Спасибо.
— Я знаю Роберта на протяжении, думаю, уже двадцати лет. И когда он рекомендует кого-то, у меня это, как правило, вызывает интерес. За минувшие десять лет я нанял пятерых его учеников. — Риппер вдруг замолчал и задумался. — Нет, вру, за тринадцать. Первого я взял в охрану сразу после того, как был избран Советником Объединенного Совета в конце две тысячи шестьдесят второго. Скажите, почему вы хотите работать на меня, а не, скажем, на Генсека Эддора?
— Эддор — человек, начисто лишенный морали. Риппер в упор посмотрел на нее. Мягкая сардоническая усмешка заиграла на его губах.
— В самом деле? А я, по-вашему, не лишен?
Дэнис Кастанаверас, не сводя глаз с человека, способного рано или поздно стать Генеральным секретарем, ровным, спокойным голосом, без нажима и насмешки, осведомилась:
— А вы сами как считаете?
— Ха! — рассмеялся Риппер. — Чертовски хороший вопрос. — Резко сменив тему, он продолжил: — Я прослушал ваше резюме. Оно впечатляет, но ничего не говорит о вас. Расскажите мне о себе. Начните с детства.
— Я занималась с Робертом с четырнадцати лет. Вначале...
— Еще раньше.
Дэнис замолчала и задумалась, мысленно сортируя факты на безобидные и те, о которых никто знать не должен, и выделяя правдивую информацию из числа первых; к собственному удивлению, она обнаружила, что почему-то не хочет лгать Рипперу.
— Мои родители погибли во время Большой Беды. Оба. Я не очень хорошо помню детство. У меня был брат, мы потеряли друг друга во время погромов, и я не видела его больше двенадцати лет. Он, наверное, погиб. Я была... — Она снова замолчала. Ей не приходилось притворяться, будто ей трудно вспомнить, — первые несколько месяцев Большой Беды действительно были смутным периодом в ее жизни. — Я нигде не задерживалась дольше чем на неделю или на месяц. Иногда люди кормили меня, а иногда я воровала еду. По меньшей мере однажды меня изнасиловали. Может, и больше, не помню.
— А дальше? — мягко проговорил Риппер.
— Однажды утром я проснулась в большом бараке. Это были Общественные работы, но я тогда этого не знала, вообще не знала, что это такое. — Дэнис пожала плечами. — Вот и узнала. На Общественных работах я провела четыре года. Когда мне исполнилось тринадцать, женщина по имени Оринда Глейгавас заплатила мой долг и забрала меня. Она была танцовщицей и преподавателем. Она дала мне жилье и отправила заниматься к Роберту.
— Оринда Глей... Как там?
— Глейгавас.
— Абсолютно незнакомый человек — и заплатила ваш долг? Почему?
— Она делала это для многих девочек. Она была богата и хотела хоть как-то помочь людям, пострадавшим по время Большой Беды. Совсем маленькой я немного занималась танцами и спортивной гимнастикой. Мадам Глейгавас учила танцевать, а Роберт тренировал мои мышцы. Тогда я и поняла, что боевые искусства нравятся мне куда больше, чем танцы.
— Понятно. Черт, крутится на языке, но никак не могу вспомнить, откуда мне известно ее имя?
— Оринда Глейгавас? Пару лет назад она погибла — несчастный случай, — а до этого руководила тем, что любила называть лучшей танцевальной труппой в Солнечной системе. Это и была лучшая труппа. Вы же политик и, даже если не припоминаете фамилии Глейгавас, то должны помнить название «Левиафан». Группа Советников Объединенного Совета пыталась запретить постановку, потому что их не устраивало...
Дуглас Риппер внезапно сел очень прямо, впервые с начала разговора он выглядел заинтересованным не только профессионально.
— Ах вот оно что! А ведь я вас знаю.
— Правда?
— Вы танцевали в «Левиафане». Теперь я вспомнил.
— Вы его видели?
— Дважды. Сколько же вам тогда было? Шестнадцать? В шестьдесят девятом?
— И в семидесятом. Да.
— Боже мой. Вы были самой... — Риппер повел плечами, нетерпеливо махнул рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214