Как ни странно это звучит, но идею подсказал мне ваш брат. Точнее говоря, его непреодолимое пристрастие к электрическому экстазу.
— Дэвид «сидит на проволоке»?! — ужаснулась Дэнис. — Так вот на каком крючке вы его держите!
— Я только воспользовался случаем, — возразил Седон. — А «крючок», как вы выражаетесь, он заглотнул сам, добровольно, еще в пятнадцатилетнем возрасте, когда подвизался в нью-йоркской подземке, толкая «горячую проволоку» всем желающим.
— Значит, вы проделали то же самое и с Дваном?
— Не совсем, — холодно улыбнулся Седон. — Видите ли, в человеческом мозгу помимо центра наслаждения имеется также центр боли...
Дэнис опустила голову, не желая, чтобы он заметил навернувшиеся на глаза слезы.
— Я смогу увидеть брата? — чуть слышно спросила она.
— Нет. В отличие от вас Дэвид не находится под воздействием препарата, подавляющего телепатические способности. Под кайфом он послушен, к тому же я время от времени провожу с ним душеспасительные беседы, используя Истинную Речь. Пока этого достаточно, но не скрою, что временами он меня пугает. Так что не стоит подвергать психику мальчика дополнительной нагрузке, устраивая ему встречу с сестрой, которую он давно похоронил.
— А повидаться с моим наставником?
— Японцем?
— Да.
— Увы, этого я тоже позволить не могу. Он владеет некоторыми элементами искусства Танца, правда сильно извращенными, и это меня тоже пугает.
— Что-то вы уж больно пугливы, — язвительно заметила Дэнис.
— Я прожил долгую жизнь. И многому научился. В том числе s бояться.
Дэнис неторопливо поднялась с пола, сложила вместе ладони перед грудью и отвесила церемонный поклон, символизирующий глубокое уважение к собеседнику. Затем выпрямилась и спокойно но сказала:
— Я никогда не стану Танцевать для вас, мсье Ободи.
22
День десятого июля выдался жарким и солнечным. Лан Сьерран с удовольствием завалился бы на пляж, чтобы покататься по волнам на доске, но вместо этого был вынужден париться у аппарели пузатого транспортника, контролируя погрузку людей и снаряжения. Повстанцы эвакуировались на юг из захваченного миротворцами Лос-Анджелеса. Часть контингента предполагалось высадить в Риверсайде, остальным предстояло оборонять Сан-Диего. С вершины холма на восточной окраине города виднелась? широкая асфальтовая лента, когда-то называвшаяся федеральной магистралью номер десять. Лет семьдесят назад ее расширили, потом расширили еще, но после появления аэрокаров движение по ней сосредоточилось над гудроновым покрытием, которое ни разу не обновлялось за последние полвека. Сквозь многочисленные трещины и проплешины пробивалась высокая трава, а кое-где и кустарник.
Посадочную площадку соединяла с городской окраиной монорельсовая дорога, но повстанцы взорвали ее сразу в нескольких местах, чтобы миротворцы не успели починить линию до окончания эвакуации. Если же те вздумают выбросить десант, их будет ожидать неприятный сюрприз. Повстанцы заминировали ближайшие подступы к обороняемой позиции, а там, где мин не хватило, расставили заграждения из мономолекулярной прot волоки. Короткие куски, натянутые на высоте тридцати сантиметров над землей, могли отхватить ноги по колено наткнувшемуся на невидимое препятствие десантнику, а длинные, расставленные на уровне груди, — разрезать броню танка или рассечь надвое идущий на бреющем полете «аэросмит».
Миротворцы атаковали в полдень, высадив на близлежащих склонах около батальона солдат и выгрузив более двух десятков единиц бронетехники. Пехотные ловушки сработали отменно, выводя из строя одного бойца за другим, а вот другие оказались Малоэффективными. Потеряв пару танков, миротворцы быстро додумались, как нейтрализовать угрозу. Бегущий перед танком солдат равномерно помахивал лазером, устраняя тем самым возможные препятствия на его пути.
Укрывшись под широкой аппарелью, Лан принимал рапорты командиров групп. К тому моменту, когда погрузка завершилась, потери повстанцев убитыми и ранеными приближались к четырем сотням. Выбравшись из своего укрытия, Лан увидел Каллию. Она сидела на краю грузового люка, наблюдая в бинокль за продвижением противника. Наступающие в авангарде гвардейцы проходили сквозь редкие цепочки обороняющихся добровольцев-смертников как нож сквозь масло. И приближались они с пугающей быстротой, хотя до посадочной площадки им предстояло преодолеть не меньше трех километров.
— Пора сматываться, — озабоченно заметил Лан, прикоснувшись к плечу сестры.
Каллия опустила бинокль.
— Мы не имеем права бежать, — прошептала она пересохшими губами. — Мы должны остаться здесь и драться.
— Пилот предупредил, что еще минута и мы не сможем взлететь, — тихо сказал Лан. — Если мы останемся, просто погибнем все до единого, как те парни и девушки, пожертвовавшие жизнью ради того, чтобы мы остались жить и отомстили за них. Лос-Анджелес уже не вернуть. Идем, Каллия.
Он протянул ей руку и помог встать. Девушка последовала за ним как сомнамбула, ни разу не оглянувшись.
Голос из мрака звучал грозно и обвиняюще:
— Ты обездолил меня, лишив всего, что было мне дорого!
Боль нарастала и нарастала, пока не достигла пика, представлявшегося воспаленному, измученному мозгу всепоглощающим, ослепительно белым сиянием. Дван разжал рот и истошно закричал, но из горла его вырвался лишь слабый скулящий звук — голосовые связки давно отказали.
— Ты похитил мою молодость!
Волна боли отхлынула, оставив истязуемого на зыбкой грани между небытием и сознанием. Своего тела он больше не ощущал.
Защитнику полагалось убить себя в тот самый момент, когда кто-то из Танцоров обратится к нему со словами Истинной Речи. Дван с радостью выполнил бы приказ, но не мог освободить надежно скованные руки. Знакомое жжение возникло где-то в районе шейных позвонков, постепенно усиливаясь и распространяясь вниз.
— Ты убил моего Наставника Индо. Ты уничтожил всех моих друзей и любовников!
Полчища красных муравьев терзали его руки, ноги, живот, пах и половые органы. На обнаженной груди вздувались и тут же лопались огромные волдыри.
— Ты украл мое прошлое и изменил мое будущее, загнав в тулу одре!
Глаза выкатились на лоб; язык во рту чудовищно распух, перекрыв дыхание. Струи разъедающей кислоты брызнули по коже; раскаленные клещи вцепились в мошонку, разрывая и выворачивая нежную плоть. Огромный тролль, сладострастно крякая при каждом взмахе, рубил тупым топором его ноги ниже колен; какой-то садист вращательным движением заталкивал в анус длинную палку, обмотанную колючей проволокой; кишки растягивались и с влажным треском лопались, накручиваясь на колючки слой за слоем.
— Пятьдесят тысяч лет, Дван!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
— Дэвид «сидит на проволоке»?! — ужаснулась Дэнис. — Так вот на каком крючке вы его держите!
— Я только воспользовался случаем, — возразил Седон. — А «крючок», как вы выражаетесь, он заглотнул сам, добровольно, еще в пятнадцатилетнем возрасте, когда подвизался в нью-йоркской подземке, толкая «горячую проволоку» всем желающим.
— Значит, вы проделали то же самое и с Дваном?
— Не совсем, — холодно улыбнулся Седон. — Видите ли, в человеческом мозгу помимо центра наслаждения имеется также центр боли...
Дэнис опустила голову, не желая, чтобы он заметил навернувшиеся на глаза слезы.
— Я смогу увидеть брата? — чуть слышно спросила она.
— Нет. В отличие от вас Дэвид не находится под воздействием препарата, подавляющего телепатические способности. Под кайфом он послушен, к тому же я время от времени провожу с ним душеспасительные беседы, используя Истинную Речь. Пока этого достаточно, но не скрою, что временами он меня пугает. Так что не стоит подвергать психику мальчика дополнительной нагрузке, устраивая ему встречу с сестрой, которую он давно похоронил.
— А повидаться с моим наставником?
— Японцем?
— Да.
— Увы, этого я тоже позволить не могу. Он владеет некоторыми элементами искусства Танца, правда сильно извращенными, и это меня тоже пугает.
— Что-то вы уж больно пугливы, — язвительно заметила Дэнис.
— Я прожил долгую жизнь. И многому научился. В том числе s бояться.
Дэнис неторопливо поднялась с пола, сложила вместе ладони перед грудью и отвесила церемонный поклон, символизирующий глубокое уважение к собеседнику. Затем выпрямилась и спокойно но сказала:
— Я никогда не стану Танцевать для вас, мсье Ободи.
22
День десятого июля выдался жарким и солнечным. Лан Сьерран с удовольствием завалился бы на пляж, чтобы покататься по волнам на доске, но вместо этого был вынужден париться у аппарели пузатого транспортника, контролируя погрузку людей и снаряжения. Повстанцы эвакуировались на юг из захваченного миротворцами Лос-Анджелеса. Часть контингента предполагалось высадить в Риверсайде, остальным предстояло оборонять Сан-Диего. С вершины холма на восточной окраине города виднелась? широкая асфальтовая лента, когда-то называвшаяся федеральной магистралью номер десять. Лет семьдесят назад ее расширили, потом расширили еще, но после появления аэрокаров движение по ней сосредоточилось над гудроновым покрытием, которое ни разу не обновлялось за последние полвека. Сквозь многочисленные трещины и проплешины пробивалась высокая трава, а кое-где и кустарник.
Посадочную площадку соединяла с городской окраиной монорельсовая дорога, но повстанцы взорвали ее сразу в нескольких местах, чтобы миротворцы не успели починить линию до окончания эвакуации. Если же те вздумают выбросить десант, их будет ожидать неприятный сюрприз. Повстанцы заминировали ближайшие подступы к обороняемой позиции, а там, где мин не хватило, расставили заграждения из мономолекулярной прot волоки. Короткие куски, натянутые на высоте тридцати сантиметров над землей, могли отхватить ноги по колено наткнувшемуся на невидимое препятствие десантнику, а длинные, расставленные на уровне груди, — разрезать броню танка или рассечь надвое идущий на бреющем полете «аэросмит».
Миротворцы атаковали в полдень, высадив на близлежащих склонах около батальона солдат и выгрузив более двух десятков единиц бронетехники. Пехотные ловушки сработали отменно, выводя из строя одного бойца за другим, а вот другие оказались Малоэффективными. Потеряв пару танков, миротворцы быстро додумались, как нейтрализовать угрозу. Бегущий перед танком солдат равномерно помахивал лазером, устраняя тем самым возможные препятствия на его пути.
Укрывшись под широкой аппарелью, Лан принимал рапорты командиров групп. К тому моменту, когда погрузка завершилась, потери повстанцев убитыми и ранеными приближались к четырем сотням. Выбравшись из своего укрытия, Лан увидел Каллию. Она сидела на краю грузового люка, наблюдая в бинокль за продвижением противника. Наступающие в авангарде гвардейцы проходили сквозь редкие цепочки обороняющихся добровольцев-смертников как нож сквозь масло. И приближались они с пугающей быстротой, хотя до посадочной площадки им предстояло преодолеть не меньше трех километров.
— Пора сматываться, — озабоченно заметил Лан, прикоснувшись к плечу сестры.
Каллия опустила бинокль.
— Мы не имеем права бежать, — прошептала она пересохшими губами. — Мы должны остаться здесь и драться.
— Пилот предупредил, что еще минута и мы не сможем взлететь, — тихо сказал Лан. — Если мы останемся, просто погибнем все до единого, как те парни и девушки, пожертвовавшие жизнью ради того, чтобы мы остались жить и отомстили за них. Лос-Анджелес уже не вернуть. Идем, Каллия.
Он протянул ей руку и помог встать. Девушка последовала за ним как сомнамбула, ни разу не оглянувшись.
Голос из мрака звучал грозно и обвиняюще:
— Ты обездолил меня, лишив всего, что было мне дорого!
Боль нарастала и нарастала, пока не достигла пика, представлявшегося воспаленному, измученному мозгу всепоглощающим, ослепительно белым сиянием. Дван разжал рот и истошно закричал, но из горла его вырвался лишь слабый скулящий звук — голосовые связки давно отказали.
— Ты похитил мою молодость!
Волна боли отхлынула, оставив истязуемого на зыбкой грани между небытием и сознанием. Своего тела он больше не ощущал.
Защитнику полагалось убить себя в тот самый момент, когда кто-то из Танцоров обратится к нему со словами Истинной Речи. Дван с радостью выполнил бы приказ, но не мог освободить надежно скованные руки. Знакомое жжение возникло где-то в районе шейных позвонков, постепенно усиливаясь и распространяясь вниз.
— Ты убил моего Наставника Индо. Ты уничтожил всех моих друзей и любовников!
Полчища красных муравьев терзали его руки, ноги, живот, пах и половые органы. На обнаженной груди вздувались и тут же лопались огромные волдыри.
— Ты украл мое прошлое и изменил мое будущее, загнав в тулу одре!
Глаза выкатились на лоб; язык во рту чудовищно распух, перекрыв дыхание. Струи разъедающей кислоты брызнули по коже; раскаленные клещи вцепились в мошонку, разрывая и выворачивая нежную плоть. Огромный тролль, сладострастно крякая при каждом взмахе, рубил тупым топором его ноги ниже колен; какой-то садист вращательным движением заталкивал в анус длинную палку, обмотанную колючей проволокой; кишки растягивались и с влажным треском лопались, накручиваясь на колючки слой за слоем.
— Пятьдесят тысяч лет, Дван!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214