Эш вздохнул про себя, подавленный внутренним конфликтом этой женщины. То, как всего несколько мгновений назад она восприняла его термин «видение», означало, что она все больше осознает собственный самообман. В конце концов, могут потребоваться годы, пока она признает, что призрак Саймона — это не более чем ее разыгравшееся воображение. Что касается видения преподобного Локвуда, который якобы сам видел мальчика в этом доме — что ж, это может быть случаем коллективной истерии; сильные впечатления женщины передались священнику, психика которого, по мнению Эша, страдала неустойчивостью. Тогда остальные видения в Слите могли быть тоже частью того же синдрома, ведь коллективная истерия не так уж необычна, как принято считать, и может легко передаваться от одного человека к другому. Многие наблюдали НЛО, целые группы людей — особенно молодые девушки — без видимых причин падали в обморок, на стадионах и в городах вдруг возникали вспышки агрессивности — все это разные проявления одного и того же феномена.
Голос женщины прервал его мысли:
— Вы можете помочь моему мальчику? — Она напряженно смотрела на него.
— Почему ему нужна помощь, Эллен? Если вы просите меня упокоить его душу, боюсь, я не смогу этого. — Он приспосабливался к ее образу мыслей, но желал ей добра: если она действительно верила, что сын вышел из могилы, то способна и поверить, что он снова может обрести покой. — Впрочем, это может преподобный Локвуд. Священники часто выполняют подобные обряды.
Женщина в нетерпении покачала головой:
— Вы не поняли. Я хочу, чтобы Саймона оставили в покое. Я хочу, чтобы он оставил нас в покое!
Эш был поражен силой этой вспышки. Он наклонился на стуле и как можно спокойнее спросил:
— О ком вы говорите?
Внезапный грохот, а потом крик из кухни заставили его быстро обернуться. В дверях появилась Грейс, одной рукой она схватилась за косяк, чтобы не упасть, другую прижимала ко лбу. Эш увидел, как сквозь ее пальцы сочится кровь и стекает на запястье.
Он встал, чтобы подойти к ней, но Эллен Преддл вскочила из кресла и с неожиданным проворством схватила исследователя за рукав.
—Это все он! —
прошипела она, и ее лицо исказилось гримасой, в которой была смесь страха и злобы. -Отец Саймона! Как вы не понимаете! Он вернулся, чтобы мучить нас обоих!
13
Закинув одну руку на спинку и поставив согнутые ноги на сиденье, Дэнни Марш развалился на исцарапанной деревянной скамейке перед лужайкой с прудом. В нескольких ярдах от него были колодки и позорный столб, которые хотя и не использовались по назначению, но вызывали восхищение у некоторых членов общества, считавших, что с тех пор как отменили телесные наказания и казнь через повешение, закон и порядок невозвратимо утратились. Молодой парень плакал, не обращая внимания на редкие проезжавшие машины или еще более редкие автобусы. Солнце клонилось к вечеру, и народа вокруг не было: слишком жарко для прогулок; лишь случайный фургон у магазинов хоть как-то скрасил полное уныние. Вскоре из ближайшего городка должен был приехать школьный автобус с детьми, но по этому поводу никто не вывешивал флагов.
Парень протянул руку к своей джинсовой куртке, висевшей на подлокотнике скамейки, запустил пальцы в карман и вытащил пластинку жвачки. Последнюю. Он развернул ее, засунул в рот, швырнул измятую обертку на траву и начал жевать. Сладкий вкус сразу нейтрализовал несвежий привкус выпитого ранее сидра. Почему такая приятная штука становится потом такой отвратительной для рта и живота? И почему то, что сначала вроде бы хорошо, после кажется безобразным? Такие важные вопросы следовало обдумать. Дэнни потратил на это время, но так и не нашел никакого ответа, и его мысли, как всегда, вернулись к Рут.
"Дерьмово получилось. Он вовсе не собирался ее пугать. И ей не было нужды убегать от него. Он только хотел показать, как она ему нравится — как он
любит ее -вот и все. И действительно, он по-настоящему любит ее. Боже, он полдня — половину этого чертова дня! — проторчал за стойкой в «Черном Кабане», только чтобы побыть с ней рядом. И она не оценила этого? Он работает всю неделю, а также по утрам в субботу и воскресенье, и проторчал половину выходного в темном старом пабе, вздыхая по ней. Хотел только поговорить. И потому поджидал на дороге, зная, что рано или поздно она пойдет там. Черт возьми, еще неделю назад он ей нравился! Она стала странной, эта Рут, черт ее разберет. Да и не она одна в этих местах. Рехнулись они все, вот что. Ведь он не хотел ничего плохого. Просто поцеловаться, поболтать, вот и все. И неправильно ее понял. Когда она не стала вырываться, он решил, что она сама хочет, чтобы он обнял ее. Почему она просто не сказала, что не хочет, а убежала в лес? Он мог бы догнать ее, но не тогда, когда она в таком настроении. И ничего страшного! Хватит так хватит. Пусть теперь кто-нибудь другой за ней бегаете. С него достаточно этих выходок.
Не на ней одной свет клином сошелся. Впрочем, может быть, у нее это пройдет. Конечно, он ей нравится. Может быть, ему лучше не показываться недельку. Или пару дней. Или лучше позвонить завтра. И объяснить все. Купить цветы. Черт, упадет на колени и извинится — вот что он сделает. Ну же, Рут, давай попробуем!"
Занятый такими несчастными размышлениями, Дэнни не заметил, как мимо лужайки проехал ржавый серый пикап. Впрочем, услышав внезапный скрип тормозов, парень вздернул голову. К его удивлению, пикап на опасной скорости развернулся на дороге и прямо по траве подъехал к скамейке.
Дэнни вскочил, когда дверь машины распахнулась, и из кабины выскочил Ролф Колдуэлл, отец Рут. Он что-то держал за спиной, и Дэнни сначала не гонял, что это, но когда Ролф приблизился, парень понял, что это какой-то столярный инструмент. Отец Рут с закатанными выше локтей рукавами, в расстегнутой почти до пояса рубашке шел к Дэнни, уставившись на него и похлопывая себя по ладони увесистой с виду киянкой.
— Мистер Колдуэлл... — неуверенно начал Дэнни. Он приподнялся, не смея смотреть в лицо столяру.
— Маленький... грязный... дерьмовый... гаденыш... — Колдуэлл выдавливал слова сквозь сжатые зубы. — Маленький... грязный...
— Мистер Колдуэлл! — Парень замер, привстав; решение оставаться на месте или бежать было бессмысленным, поскольку все члены словно окаменели. Его челюсть отвисла.
— Ты тронул мою дочь?
До Дэнни с трудом дошли эти слова. Тронул его... дочь? Рут?
Колдуэлл почти навис над ним, киянка начала медленно подниматься над головой.
— Похотливый... подлый... маленький...
Дэнни заметил, что на щеках столяра блестят мокрые следы.
Ролф Колдуэлл поморгал, чтобы смахнуть слезы ярости и смятения и лучше видеть свою жертву —
маленького грязного подлого ублюдка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100