Они встали под крышу. Маори собрались у главных дверей, отказываясь сойти с места или пропустить кого-нибудь впереди себя. Большинство было в европейской одежде. Автоматически она стала выискивать татуировки, но их практически не было видно. Кроме одного мужчины примерно ее возраста и маленькой, старой женщины, одетой в традиционное платье, группа состояла из молодых людей.
Эндрю Коффина она узнала сразу не только потому, что он был выше своих спутников, но и потому, что он был похож на своего отца. Кожа его, конечно, была темнее, и выражение лица мягче. В нем не было ни горечи, ни разочарования, наложивших отпечаток на лицо Роберта Коффина. Он держал за руку свою красавицу жену из маори. Как ее звали? Ах, да, Валери.
Она подошла к нему, протянула руку для приветствия. Маори с тревогой следили за ее приближением.
— С добрым утром, мистер Коффин.
Он вежливо улыбнулся, и они обменялись рукопожатием.
— Мисс Халл, — он кивнул налево. — Моя жена.
— Валери, конечно! Как вы поживаете, моя дорогая?
Молодая женщина улыбнулась в ответ.
Настоящая красавица, подумала Роуз, почти величественная, но все еще похожая на ребенка. Она перевела взгляд на старую пару, стоящую поблизости.
— В чем же заключаются трудности? Мужчина выступил вперед. Он опирался на палку, и глаза его были слепы от катаракты, но голос был звучным.
— Я Опотики. Сын Те Охине, — он сделал краткий жест. — Валери Коффин — моя дочь.
— Понимаю. Это, главным образом, семейное дело, так?
— Если вы считаете всех маори моей семьей, — сказал Эндрю Коффин с улыбкой.
— А это кто? — взгляд Розы упал на старуху, которая все так же стояла у закрытых дверей.
— Меня зовут Ане, — тихо сказала женщина. Хотя и смущенная тем, что внимание стольких людей обратилось на нее, она и не подумала о том, чтобы отойти в сторону.
— Моя мать, — гордо объяснил Опотики. — Жена великого Те Охине. Сегодня ей исполняется восемьдесят лет.
— Мои поздравления, — уже не в первый раз Роза жалела о своем незнании маорийского языка. Она знала несколько слов, но не смогла бы поздравить с днем рождения.
Опотики важно выпрямился.
— Сегодня первый день, когда женщинам позволено голосовать везде в мире пакеа. Роза кивнула.
— Верно. Вот почему мы все здесь собрались.
— Маори всегда осознавали роль и значимость женщин. Мы думаем, что будет правильно, если сегодня первой проголосует маорийская женщина, — он оглянулся. — Женщина важная и мудрая, как моя почтенная мать.
— Понимаю, — Роуз посмотрела мимо него на женщину, которая уже так много пережила. — А вы что думаете об этом, миссис Ане?
Женщина говорила по-английски плохо, но вразумительно.
— Я думаю, что это будет хорошо.
Линия Симпсона сломалась, и репортеры с фотографами столпились вокруг, готовые запечатлеть историческую минуту. Теперь он настойчиво шептал.
— Мы не можем позволить этой старой туземке проголосовать первой, мисс Халл! Это будет насмешкой над всей нашей работой и законодательством.
— Почему же это будет насмешкой, мистер Симпсон?
— Потому, — он колебался, подыскивая нужные слова, — что это неожиданно. Это будет выглядеть как уступка маори. Как вы этого не понимаете?
— Это всего лишь жест.
— Вы знаете, как важны жесты в политике, мисс Халл. Она вздохнула.
— Да, вы правы.
Симпсон знал свое дело. Она посмотрела на Ане.
— Вы знаете, я никогда не видела своей бабушки Я подозреваю, что она должна быть похожа на вас. Во всяком случае, я на это надеюсь, — улыбка Ане разогнала утреннюю прохладу. — Я даже не знала своей матери. Она умерла, когда я родилась.
— Плохо. Мне очень жаль, что так получилось.
— Спасибо. У меня есть одна мысль, если она вам подойдет. Эти люди, — она показала на репортеров, — пришли, чтобы запечатлеть исторический момент. Я думаю, что мы можем сделать его еще более значительным, если вы мне поможете.
— Чего вы хотите?
Роза Халл наклонилась, чтобы прошептать что-то на ухо старой женщине. Пока она говорила, улыбка на лице Ане стала шире. Наконец Роза выпрямилась.
Старушка подняла на нее глаза и кивнула.
— Хорошая мысль. Очень хорошее дело. Давайте так и сделаем.
— Давайте. Это самый хороший способ. Вы позволите? — Роза протянула правую руку. Старушка взяла ее под руку.
— Пора, — провозгласил Эндрю Коффин.
Двери отворились. Служащий, который отпер их, с удивлением смотрел на двух женщин, стоявших у входа бок о бок. Потом он пожал плечами и отошел.
Засверкали вспышки, и репортеры стали быстро строчить в свои блокноты. Две женщины вошли в здание рука об руку, создавая историю.
Сзади них раздались радостные возгласы нескольких наблюдающих пакеа и маори, сопровождавших мать вождя весь путь от своей родины к сердцу великого каменного па. Теперь они с полным правом могли считать этот город своим.
Ане и Роза Халл не слышали криков. Они были слишком поглощены разговором. Не о предстоящих выборах и не о том, за кого каждая из них намеревалась голосовать, не о погоде или семьях, и не о себе самих.
Они говорили о прошлых днях.
Те Тапеа
Конец

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167