Оно было больше, чем требовалось для межостровной торговли; это доказывало, что Халл собирался конкурировать с «Холли» на Австралийской линии. Ну да неважно. Сейчас работы там было больше, чем достаточно для двух кораблей. И даже если бы это было не так, «Холли» надо было бы только плавать быстрее и привозить назад более хорошие товары. Пусть она не может тягаться с «Кенсингтоном» по вместительности, но это не значит, что она уступит ему по другим показателям, и кроме того в лице Мэрхама они имели лучшего капитана в Южном Тихом океане.
Но корабль, что ни говори, был прекрасный. Он производил впечатление, и Коффина злило, что он принадлежал Тобиасу Халлу. Спокойно, приказал он себе. «Дом Коффина» не может всегда быть лучшим, большим, первым.
Кроме того, Халл, кажется, не мог противостоять своей чрезмерной привязанности к морю. На суше его дела шли не столь хорошо и быстро, как у «Дома Коффина». Его бизнес был слишком сильно сконцентрирован на судоходстве.
Настроение Коффина улучшилось. Пусть Халл похваляется самым большим кораблем. Кроме кораблей есть еще овцы и крупный скот, чтобы его разводить, пшеница, чтобы ее выращивать, маори, чтобы развивать торговлю. Особенно важна торговля с маори, потому что, несмотря на энергичные усилия, колония все еще зависела от коренных жителей и от объемов их продовольственных поставок. Маори же рассматривали поселенцев как источник поставки промышленных товаров, ставших для них теперь не роскошью, а первой необходимостью.
Шесть лет более или менее устойчивого мира и взаимовыгодный обмен привели край к процветанию. И не было причин, по которым мир не мог бы продолжаться шестьдесят лет и более. Коффин слышал, или читал, что из всех коренных народов маори были наиболее предрасположены к бизнесу. Будучи рациональным народом, они видели, что поселенцам выгоднее торговать, чем воевать и грабить.
Его отношения с маори, а в особенности с арики Те Охине, были его наибольшим преимуществом перед Халлом. Как и многие в европейских поселениях, его старый враг все еще считал местных жителей примитивными и отсталыми. Коффин знал их лучше.
Те Охине был под большим впечатлением от достижений белых и, в частности, от нового дома Коффина. Иногда он посещал его вместе с Руи или одной из своих младших жен, чтобы полюбоваться на фарфор, серебро, большие дедушкины часы или воду, идущую из крана на кухне. Недавно разбогатевшие соседи Коффина и думать не хотели о том, чтобы пустить местных к себе в дом. Коффину нравилось, игнорируя их сплетни и пересуды, сопровождать Те Охине через множество комнат.
Чувства Холли колебались между мужем и ее соседями, но все же она относилась к гостям мужа с должным терпением, улыбалась им, следуя по пятам, как нервная наседка, ворча на любопытных маленьких девочек вроде непоседливой Мериты или шаловливой Акини, изучавших каждый уголок и ящик на ее кухне.
Коффин часто напоминал своим друзьям, что несмотря на тот факт, что Окленд мог теперь с полным правом называться большим городом, колония до сих пор жила и процветала благодаря терпимости маори. Белых было очень Много. Частями Окленд был теперь похож на английские города таких же размеров, но размеры сами по себе не обеспечивают безопасности. У них все еще не было постоянного армейского гарнизона. Если бы маори решили вдруг напасть на них, жители города вряд ли смогли бы отразить эту атаку.
Это всего лишь досужие толки, настаивал Халуорси и другие торговцы. Местные не могут уладить разногласия между собой, поэтому просто глупо думать, что они когда-нибудь смогут представлять серьезную угрозу для поселения. У них нет древней кровавой жажды к поселенцам. Все, что требуется от поселенцев, это стоять в стороне, терпеливо посмеиваться над своим кровожадными темнокожими собратьями, и наблюдать за тем, как они методично истребляют друг друга. Тем временем колония будет становиться сильнее с каждым днем.
Может быть, Халуорси и остальные были правы. Все вокруг говорили ему, что его волнения напрасны. Холли была обеспокоена больше всех, убеждая его, что своими волнениями он доведет себя до смерти.
Что-то внизу привлекало его внимание, выводя его из задумчивости.
Кристофер не пошел в офис. Он все еще стоял на причале и, кажется, разговаривал с грязной оборванной девочкой. Она выглядела его ровесницей, темноглазая беспризорница, одетая в то, что, по-видимому, было когда-то детским вязаным фартуком. Он был грязен, как корабельный трюм.
Коффин не представлял себе, что она может здесь делать. Это было не место для девочек. Они оставались дома со своими матерями, ухаживали за садом, готовили, стирали и чистили, а если они принадлежали к состоятельным семьям, то прогуливались по цветущим торговым районам. Но никак не здесь, в одиночестве, среди грубых и непредсказуемых людей, съезжавшихся со всех уголков Тихого океана.
Понаблюдав за ней, Коффин заметил, что она вполне уверена в себе и совсем не волнуется. Ее блестящие темные волосы были пострижены неестественно коротко. Он подумал, что недавно с ней мог быть какой-то несчастный случай. В этот момент он ее узнал. Сходилось все: и грязное белье, и самоуверенность, и слишком короткая, похожая на наказание, прическа.
Он закричал и увидел, как Кристофер обернулся и посмотрел на него.
— Сын, поднимайся сюда сейчас же, бегом!
— Но отец, — донесся до него тонкий протестующий голос, — мы только…
— СИЮ МИНУТУ!
Кристофер повернулся к девочке. Должно быть он ей что-то сказал, потому что Коффин увидел, как она кивает головой. Затем мальчик бегом направился к доку, а девочка посмотрела вверх прямо на Коффина. Ее взгляд был уклончивым, но не рассеянным. Внезапно, будто движимая чем-то она повернулась и быстро убежала по дороге окаймлявшей гавань, только длинный лоскут метнулся по ветру.
Кристофер замедлил шаг, добравшись до верха аппарели, задыхаясь, как всегда, и опустив глаза. Он был явно озадачен, сознавая, что сделал что-то, не понравившееся его отцу, но абсолютно не представляя себе, что бы это могло быть.
— Отец, я сделал что-нибудь плохое? Мы просто разговаривали.
Опустившись на колени, Коффин близко посмотрел в лицо своему сыну.
— Слушай меня внимательно, Кристофер. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь впредь разговаривал с этой девочкой.
— Но отец, — Кристофер попытался превратить все в шутку, — какой вред может это принести? Она просто девчонка. Но его отец не улыбнулся.
— Я тебя очень прошу, мой мальчик. Никогда. У тебя множество друзей, с которыми можно поиграть. Если хочешь поговорить с девочками, очень хорошо. Но не с этой.
Кристофер не ответил, вместо этого он посмотрел вниз на переполненную набережную. Ее уже не было, разумеется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Но корабль, что ни говори, был прекрасный. Он производил впечатление, и Коффина злило, что он принадлежал Тобиасу Халлу. Спокойно, приказал он себе. «Дом Коффина» не может всегда быть лучшим, большим, первым.
Кроме того, Халл, кажется, не мог противостоять своей чрезмерной привязанности к морю. На суше его дела шли не столь хорошо и быстро, как у «Дома Коффина». Его бизнес был слишком сильно сконцентрирован на судоходстве.
Настроение Коффина улучшилось. Пусть Халл похваляется самым большим кораблем. Кроме кораблей есть еще овцы и крупный скот, чтобы его разводить, пшеница, чтобы ее выращивать, маори, чтобы развивать торговлю. Особенно важна торговля с маори, потому что, несмотря на энергичные усилия, колония все еще зависела от коренных жителей и от объемов их продовольственных поставок. Маори же рассматривали поселенцев как источник поставки промышленных товаров, ставших для них теперь не роскошью, а первой необходимостью.
Шесть лет более или менее устойчивого мира и взаимовыгодный обмен привели край к процветанию. И не было причин, по которым мир не мог бы продолжаться шестьдесят лет и более. Коффин слышал, или читал, что из всех коренных народов маори были наиболее предрасположены к бизнесу. Будучи рациональным народом, они видели, что поселенцам выгоднее торговать, чем воевать и грабить.
Его отношения с маори, а в особенности с арики Те Охине, были его наибольшим преимуществом перед Халлом. Как и многие в европейских поселениях, его старый враг все еще считал местных жителей примитивными и отсталыми. Коффин знал их лучше.
Те Охине был под большим впечатлением от достижений белых и, в частности, от нового дома Коффина. Иногда он посещал его вместе с Руи или одной из своих младших жен, чтобы полюбоваться на фарфор, серебро, большие дедушкины часы или воду, идущую из крана на кухне. Недавно разбогатевшие соседи Коффина и думать не хотели о том, чтобы пустить местных к себе в дом. Коффину нравилось, игнорируя их сплетни и пересуды, сопровождать Те Охине через множество комнат.
Чувства Холли колебались между мужем и ее соседями, но все же она относилась к гостям мужа с должным терпением, улыбалась им, следуя по пятам, как нервная наседка, ворча на любопытных маленьких девочек вроде непоседливой Мериты или шаловливой Акини, изучавших каждый уголок и ящик на ее кухне.
Коффин часто напоминал своим друзьям, что несмотря на тот факт, что Окленд мог теперь с полным правом называться большим городом, колония до сих пор жила и процветала благодаря терпимости маори. Белых было очень Много. Частями Окленд был теперь похож на английские города таких же размеров, но размеры сами по себе не обеспечивают безопасности. У них все еще не было постоянного армейского гарнизона. Если бы маори решили вдруг напасть на них, жители города вряд ли смогли бы отразить эту атаку.
Это всего лишь досужие толки, настаивал Халуорси и другие торговцы. Местные не могут уладить разногласия между собой, поэтому просто глупо думать, что они когда-нибудь смогут представлять серьезную угрозу для поселения. У них нет древней кровавой жажды к поселенцам. Все, что требуется от поселенцев, это стоять в стороне, терпеливо посмеиваться над своим кровожадными темнокожими собратьями, и наблюдать за тем, как они методично истребляют друг друга. Тем временем колония будет становиться сильнее с каждым днем.
Может быть, Халуорси и остальные были правы. Все вокруг говорили ему, что его волнения напрасны. Холли была обеспокоена больше всех, убеждая его, что своими волнениями он доведет себя до смерти.
Что-то внизу привлекало его внимание, выводя его из задумчивости.
Кристофер не пошел в офис. Он все еще стоял на причале и, кажется, разговаривал с грязной оборванной девочкой. Она выглядела его ровесницей, темноглазая беспризорница, одетая в то, что, по-видимому, было когда-то детским вязаным фартуком. Он был грязен, как корабельный трюм.
Коффин не представлял себе, что она может здесь делать. Это было не место для девочек. Они оставались дома со своими матерями, ухаживали за садом, готовили, стирали и чистили, а если они принадлежали к состоятельным семьям, то прогуливались по цветущим торговым районам. Но никак не здесь, в одиночестве, среди грубых и непредсказуемых людей, съезжавшихся со всех уголков Тихого океана.
Понаблюдав за ней, Коффин заметил, что она вполне уверена в себе и совсем не волнуется. Ее блестящие темные волосы были пострижены неестественно коротко. Он подумал, что недавно с ней мог быть какой-то несчастный случай. В этот момент он ее узнал. Сходилось все: и грязное белье, и самоуверенность, и слишком короткая, похожая на наказание, прическа.
Он закричал и увидел, как Кристофер обернулся и посмотрел на него.
— Сын, поднимайся сюда сейчас же, бегом!
— Но отец, — донесся до него тонкий протестующий голос, — мы только…
— СИЮ МИНУТУ!
Кристофер повернулся к девочке. Должно быть он ей что-то сказал, потому что Коффин увидел, как она кивает головой. Затем мальчик бегом направился к доку, а девочка посмотрела вверх прямо на Коффина. Ее взгляд был уклончивым, но не рассеянным. Внезапно, будто движимая чем-то она повернулась и быстро убежала по дороге окаймлявшей гавань, только длинный лоскут метнулся по ветру.
Кристофер замедлил шаг, добравшись до верха аппарели, задыхаясь, как всегда, и опустив глаза. Он был явно озадачен, сознавая, что сделал что-то, не понравившееся его отцу, но абсолютно не представляя себе, что бы это могло быть.
— Отец, я сделал что-нибудь плохое? Мы просто разговаривали.
Опустившись на колени, Коффин близко посмотрел в лицо своему сыну.
— Слушай меня внимательно, Кристофер. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь впредь разговаривал с этой девочкой.
— Но отец, — Кристофер попытался превратить все в шутку, — какой вред может это принести? Она просто девчонка. Но его отец не улыбнулся.
— Я тебя очень прошу, мой мальчик. Никогда. У тебя множество друзей, с которыми можно поиграть. Если хочешь поговорить с девочками, очень хорошо. Но не с этой.
Кристофер не ответил, вместо этого он посмотрел вниз на переполненную набережную. Ее уже не было, разумеется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167