А пока попридержи свой аппетит.
Девочка молча поднялась с земли и отряхнула свои штанишки. Она была одета, как мальчик, грубовато, совсем неподходяще для ребенка ее пола. Ее даже не захотели порадовать обыкновенной льняной юбчонкой. Она не проронила ни слезинки по поводу грубого отцовского отношения к ней, а только отряхнулась и тут же исчезла в толпе взрослых мужчин.
Ее звали Роза. Коффин видел ее исключительно в подобных ситуациях. Казалось, отец все дни напролет только и занимался тем, что отчитывал ее за какой-нибудь промах, за какую-нибудь допущенную ошибку, действительную или мнимую. В городе все знали, с чем связано такое отношение Халла к своей дочери. Он не мог простить ей смерть своей жены. Корорарека — это не Лондон, до Королевского Госпиталя далеко. В городке не было возможности оказать человеку эффективную медицинскую помощь при случае. Флоре Халл в ее очень трудных родах помогали только соседки. Бедная женщина успела только дать малышке имя и тут же умерла. Словно вор унес ее из дома Халла. С того самого дня Тобиас и проявил свой мерзкий характер во всей красе по отношению к бедняжке Розе. Это был нежеланный ребенок и он едва терпел ее в своем доме.
Он никогда не слыл за веселого и открытого человека. А после смерти любимой Флоры и вовсе стал невыносим. Это событие, казалось, вытянуло последние остатки порядочности из его души. Во взаимоотношениях с людьми Халл демонстрировал полнейшее пренебрежение ко всем традициям и неписаным правилам. Это был самый жестокий и безжалостный человек из всех, кого доводилось видеть Коффину. И эта жестокость распространялась на всех без исключения, даже на невинного ребенка.
Никто никогда не вмешивался в подобных ситуациях. Даже Метьюн. Кто бы что ни думал, а Халл все-таки был девочке родным отцом.
Халл вновь повернулся к Коффину.
— Ну, хорошо. Значит, разбегаемся каждый в свою сторону? Отлично-с! Передавайте привет жене. Равно как и любовнице.
Стоявшие рядом и подслушивавшие разговор торговцы тихонько засмеялись. Однако у всех у них комок застрял в горле, едва они столкнулись с неподвижным, ледяным взглядом Коффина. Все стали отворачиваться или даже отходить от того места, словно поняли, что перешли какую-то запретную черту.
Халл тоже, видимо, понял, что зашел слишком далеко. Но он не боялся Коффина, хотя и не стал развивать тему.
Ко всеобщему удивлению молодой капитан не взорвался.
— Парсон, очевидно, уже рассказывал вам о том, что с моей женой все в полном порядке. Она богобоязненная женщина и не нуждается в приветах от незнакомых мужчин. Что же касается другой леди, которую вы упомянули в своем пожелании, то я полностью разорвал с ней отношения. Надеюсь, здесь нет никого, у кого хватило бы бессердечия рассказывать о ней моей жене? Впрочем, я настроен скептически.
Очень скептически.
— Насчет этого можете не волноваться, — заверил его Халл. — Я бизнесмен, а не торговец скандалами. Когда я проверяю оппонента на прочность, то делаю это на торгах или, как говорится, в чистом поле. Я не достигаю своей цели, — в отличие от некоторых, — подметными письмами, хитрыми словесами или другими инсинуациями.
— Рад слышать это. Мне очень неприятно думать, что среди нас могут быть такие, которые добиваются своих целей именно инсинуациями или клеветой.
Халл демонстративно вытащил из кармашка свои богато украшенные золотые часы, которые носил с собой всегда и везде. Он был во всем пунктуален до тошноты.
— Мне пора возвращаться в город. Скоро совсем стемнеет, а мне еще, — как вы имеете возможность видеть, — долго придется разбираться с купленным товаром.
Он коротко усмехнулся, качнул головой, — очевидно, в знак прощания, — и повернулся, чтобы идти. Коффин посмотрел ему вслед. Розы все еще не было видно на поляне.
Коффин вздохнул и направился обратно к Парсону Метьюну.
— До сих пор отказываюсь осознать то, что опоздал на торги. Летел на лошади, как ветер, и вот на тебе, пожалуйста, — все закончилось.
— Я уже неоднократно имел счастливую возможность сказать вам, сын мой, что мало интересуюсь делами торговыми. Однако, — он продолжил приглушенным голосом и только после того, как убедился в том, что Халл ужу отошел от них на приличное расстояние, — я слышал, что один из вождей до сих пор не прибыл. Запаздывает. Маори только об этом и говорят сейчас между собой. Тут ведь многого не требуется. Главное, иметь внимательные уши и немного понимать их несложный язык…
— Постойте! — нетерпеливо прервал его взволновавшийся Коффин. — Какой вождь?
Возможно, день еще не потерян окончательно. Его реплика, адресованная Халлу, о том, что у него в «Доме Коффина» якобы имеется достаточный запас льна для того, чтобы спокойно дожидаться следующих торгов, была в сущности голословной. И Халлу это было известно так же хорошо, как и самому молодому капитану.
— Его зовут Те Охине. Он — арики. Персона важная.
— Да, достойный вождь. Я хорошо его знаю, Парсон. Мы с ним как-то даже обедали вместе. — Взгляд Коффина был неподвижно, с надеждой устремлен на широкую тропу, которая вела вглубь острова, постепенно теряясь в деревьях. — Похоже в это воскресенье мне придется удвоить размеры пожертвований.
— Что деньги? Вот если бы вы, Роберт, сами заглянули в церковь. Хотя, если разобраться, деньги тоже приветствуются. Все же я советую вам, — раз уж вы решили воздать мне благодарность, — прийти к нам вместе со всей вашей семьей и возблагодарите Бога.
— Я подумаю над этим, Парсон.
— Господу больше от вас ничего не нужно. Да пребудет он с вами!
— И с вами, Парсон. Впрочем, я не сомневаюсь, что он вас никогда не оставляет.
Метьюн улыбнулся и пошел догонять толпу уходивших с торгов предпринимателей, дабы агитировать среди них за пожертвования на богоугодные дела.
Надо сказать, что священник обладал большой смелостью в отличие от тех, кого он в ней наставлял. Новая Зеландия проводила быстрый отсев среди людей, неизбежно вышвыривая за свои пределы слабовольных и малодушных. Это касалось не только проповедников, но и моряков, и предпринимателей.
Глава 10
Коффин проводил время в разговорах с теми торговцами и кучерами, которые пока не собирались уходить. Солнце продолжало спускаться все ниже за горы, и он стал уже тревожиться: как бы слух, переданный ему Парсоном из самых добрых побуждений, не остался всего лишь слухом. И только присутствие маорийских вождей, уже давно продавших свой товар, убеждало Коффина в том, что уходить пока не надо. Казалось бы, зачем им было оставаться на поляне, если дела все закончены? И тем не менее они не уходили. Не уходил и молодой капитан.
Наконец, когда он уже почти потерял надежду, когда солнце окончательно опустилось и поляна освещалась только факелами и фонарями, работавшими на ворвани, на широкой тропе, ведущей из леса, показалась цепочка тяжело нагруженных аборигенов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Девочка молча поднялась с земли и отряхнула свои штанишки. Она была одета, как мальчик, грубовато, совсем неподходяще для ребенка ее пола. Ее даже не захотели порадовать обыкновенной льняной юбчонкой. Она не проронила ни слезинки по поводу грубого отцовского отношения к ней, а только отряхнулась и тут же исчезла в толпе взрослых мужчин.
Ее звали Роза. Коффин видел ее исключительно в подобных ситуациях. Казалось, отец все дни напролет только и занимался тем, что отчитывал ее за какой-нибудь промах, за какую-нибудь допущенную ошибку, действительную или мнимую. В городе все знали, с чем связано такое отношение Халла к своей дочери. Он не мог простить ей смерть своей жены. Корорарека — это не Лондон, до Королевского Госпиталя далеко. В городке не было возможности оказать человеку эффективную медицинскую помощь при случае. Флоре Халл в ее очень трудных родах помогали только соседки. Бедная женщина успела только дать малышке имя и тут же умерла. Словно вор унес ее из дома Халла. С того самого дня Тобиас и проявил свой мерзкий характер во всей красе по отношению к бедняжке Розе. Это был нежеланный ребенок и он едва терпел ее в своем доме.
Он никогда не слыл за веселого и открытого человека. А после смерти любимой Флоры и вовсе стал невыносим. Это событие, казалось, вытянуло последние остатки порядочности из его души. Во взаимоотношениях с людьми Халл демонстрировал полнейшее пренебрежение ко всем традициям и неписаным правилам. Это был самый жестокий и безжалостный человек из всех, кого доводилось видеть Коффину. И эта жестокость распространялась на всех без исключения, даже на невинного ребенка.
Никто никогда не вмешивался в подобных ситуациях. Даже Метьюн. Кто бы что ни думал, а Халл все-таки был девочке родным отцом.
Халл вновь повернулся к Коффину.
— Ну, хорошо. Значит, разбегаемся каждый в свою сторону? Отлично-с! Передавайте привет жене. Равно как и любовнице.
Стоявшие рядом и подслушивавшие разговор торговцы тихонько засмеялись. Однако у всех у них комок застрял в горле, едва они столкнулись с неподвижным, ледяным взглядом Коффина. Все стали отворачиваться или даже отходить от того места, словно поняли, что перешли какую-то запретную черту.
Халл тоже, видимо, понял, что зашел слишком далеко. Но он не боялся Коффина, хотя и не стал развивать тему.
Ко всеобщему удивлению молодой капитан не взорвался.
— Парсон, очевидно, уже рассказывал вам о том, что с моей женой все в полном порядке. Она богобоязненная женщина и не нуждается в приветах от незнакомых мужчин. Что же касается другой леди, которую вы упомянули в своем пожелании, то я полностью разорвал с ней отношения. Надеюсь, здесь нет никого, у кого хватило бы бессердечия рассказывать о ней моей жене? Впрочем, я настроен скептически.
Очень скептически.
— Насчет этого можете не волноваться, — заверил его Халл. — Я бизнесмен, а не торговец скандалами. Когда я проверяю оппонента на прочность, то делаю это на торгах или, как говорится, в чистом поле. Я не достигаю своей цели, — в отличие от некоторых, — подметными письмами, хитрыми словесами или другими инсинуациями.
— Рад слышать это. Мне очень неприятно думать, что среди нас могут быть такие, которые добиваются своих целей именно инсинуациями или клеветой.
Халл демонстративно вытащил из кармашка свои богато украшенные золотые часы, которые носил с собой всегда и везде. Он был во всем пунктуален до тошноты.
— Мне пора возвращаться в город. Скоро совсем стемнеет, а мне еще, — как вы имеете возможность видеть, — долго придется разбираться с купленным товаром.
Он коротко усмехнулся, качнул головой, — очевидно, в знак прощания, — и повернулся, чтобы идти. Коффин посмотрел ему вслед. Розы все еще не было видно на поляне.
Коффин вздохнул и направился обратно к Парсону Метьюну.
— До сих пор отказываюсь осознать то, что опоздал на торги. Летел на лошади, как ветер, и вот на тебе, пожалуйста, — все закончилось.
— Я уже неоднократно имел счастливую возможность сказать вам, сын мой, что мало интересуюсь делами торговыми. Однако, — он продолжил приглушенным голосом и только после того, как убедился в том, что Халл ужу отошел от них на приличное расстояние, — я слышал, что один из вождей до сих пор не прибыл. Запаздывает. Маори только об этом и говорят сейчас между собой. Тут ведь многого не требуется. Главное, иметь внимательные уши и немного понимать их несложный язык…
— Постойте! — нетерпеливо прервал его взволновавшийся Коффин. — Какой вождь?
Возможно, день еще не потерян окончательно. Его реплика, адресованная Халлу, о том, что у него в «Доме Коффина» якобы имеется достаточный запас льна для того, чтобы спокойно дожидаться следующих торгов, была в сущности голословной. И Халлу это было известно так же хорошо, как и самому молодому капитану.
— Его зовут Те Охине. Он — арики. Персона важная.
— Да, достойный вождь. Я хорошо его знаю, Парсон. Мы с ним как-то даже обедали вместе. — Взгляд Коффина был неподвижно, с надеждой устремлен на широкую тропу, которая вела вглубь острова, постепенно теряясь в деревьях. — Похоже в это воскресенье мне придется удвоить размеры пожертвований.
— Что деньги? Вот если бы вы, Роберт, сами заглянули в церковь. Хотя, если разобраться, деньги тоже приветствуются. Все же я советую вам, — раз уж вы решили воздать мне благодарность, — прийти к нам вместе со всей вашей семьей и возблагодарите Бога.
— Я подумаю над этим, Парсон.
— Господу больше от вас ничего не нужно. Да пребудет он с вами!
— И с вами, Парсон. Впрочем, я не сомневаюсь, что он вас никогда не оставляет.
Метьюн улыбнулся и пошел догонять толпу уходивших с торгов предпринимателей, дабы агитировать среди них за пожертвования на богоугодные дела.
Надо сказать, что священник обладал большой смелостью в отличие от тех, кого он в ней наставлял. Новая Зеландия проводила быстрый отсев среди людей, неизбежно вышвыривая за свои пределы слабовольных и малодушных. Это касалось не только проповедников, но и моряков, и предпринимателей.
Глава 10
Коффин проводил время в разговорах с теми торговцами и кучерами, которые пока не собирались уходить. Солнце продолжало спускаться все ниже за горы, и он стал уже тревожиться: как бы слух, переданный ему Парсоном из самых добрых побуждений, не остался всего лишь слухом. И только присутствие маорийских вождей, уже давно продавших свой товар, убеждало Коффина в том, что уходить пока не надо. Казалось бы, зачем им было оставаться на поляне, если дела все закончены? И тем не менее они не уходили. Не уходил и молодой капитан.
Наконец, когда он уже почти потерял надежду, когда солнце окончательно опустилось и поляна освещалась только факелами и фонарями, работавшими на ворвани, на широкой тропе, ведущей из леса, показалась цепочка тяжело нагруженных аборигенов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167