Было трудно поверить, что это тот же самый Окленд, в котором она выросла. Теперь это был город прекрасных зданий и широких улиц. Со времени ее детства многое изменилось. Так много перемен…
Она никогда по-настоящему не была ребенком, подумала она. Не в общепринятом смысле этого слова. В основном товарищи ее игр были мальчишками, как Эдвард и Джоби. Уличные сорванцы, оборванцы, корабельные сироты, дети шлюх и проезжающих маори.
Когда они остановились у здания суда, она увидела две группы людей, собравшиеся на ступенях. Слева была небольшая очередь горожан, ожидающих, когда откроются избирательные пункты, чтобы они могли бросить в урны свои избирательные бюллетени. Справа от них, выше по ступеням, пытаясь остаться сухими, толпились репортеры и фотографы.
Не только из Новой Зеландии, но со всего мира. Это было впечатляющее собрание.
Она улыбнулась про себя. Годами либералы удерживали власть. Они был обязаны большой долей своего успеха ее закулисным маневрам и существенной финансовой поддержке. С тех пор, как они получили власть, жизнь обычных людей начала изменяться к лучшему.
Сегодня она собиралась сделать кое-что, чего обычно избегала, то есть сознательно искала публичной известности. Чтобы подчеркнуть важность этого дня, этого момента, она готова была принять роль в исторической драме.
Она приготовилась к тому, что репортеры кинутся к экипажу, но дождь в этот день был ее союзником, как это бывало в юности. Он держал их под навесом крыши. Джоби сошел с лакейского места, чтобы перехватить одного человека, который храбро встретился со стихией, чтобы приветствовать ее. Она узнала Симпсона, представителя партии. Выражение его лица не имело ничего общего с дождем.
— Что-то случилось, Симпсон? — спросила она, не покидая своего убежища в экипаже.
Он был очевидно удручен своей ролью человека, приносящего дурные вести.
— Боюсь, что так, мисс Халл. Кажется, у нас кое-какие проблемы.
Он оглянулся на вход в здание суда. Избирательные пункты могли открыться в любой момент.
— Проблемы какого рода? — она воспользовалась голосом, который ей пришлось развивать в течение многих лет, тоном, убеждающим и успокаивающим всех, кто бы его ни слушал, что все, абсолютно все, будет в порядке.
— Ну, мисс Халл, просто… прошли несколько маори.
— Не с булыжниками в руках, я полагаю? — она улыбнулась, чтобы сразу стало ясно, что это шутка.
Хотя войны с маори кончились еще больше десяти лет назад, все равно иногда приходилось переубеждать неуверенных. И хотя Симпсон был хорошим оратором и правоведом, его вряд ли можно было назвать храбрым и отважным. Таким, как первые поселенцы, которые сражались в бесконечных войнах с сильным и безжалостным врагом, строя страну. Она подумала и решила, что ему не удалось бы долго протянуть в пятидесятых годах.
Разные эпохи требуют разных умений. Этот человек был великолепным организатором.
— Их немного, — говорил он ей, — и они, по-видимому, не вооружены, но с ними трудно. Какая-то суматоха. До этих пор нам удавалось не выпускать ситуацию из-под контроля, но мы не можем прогнать репортеров и фотографов.
— Понимаю. Чего они хотят?
— В группе несколько женщин. Они говорят, что, раз с сегодняшнего дня Новая Зеландия становится первой страной, в которой разрешено голосовать женщинам, они думают, что будет только справедливо, если первый бюллетень опустит коренной житель Новой Зеландии. Они имеют в виду своих соплеменников. Они выбрали женщину и настаивают на том, что не пропустят никого на участок, если ей не позволят проголосовать первой. Я спорил с ними, но они не слушают никаких доводов.
— Зависит от того, с чьей точки зрения на это смотреть, верно, Симпсон?
— Мисс Халл?
— Не обращайте внимания. Помолчите и дайте мне подумать.
Не было никакой гарантии, что кто бы ни проголосовал первым в центральном Окленде, его избирательный бюллетень окажется самым ранним. В Веллингтоне, Нэйпире или нескольких дюжинах других городов избирательные участки могли открыться на пару минут раньше. Но все внимание будет сосредоточено здесь, потому что, хотя Окленд уже не был столицей страны (эту честь теперь получил Веллингтон), он все еще оставался ее самым крупным городом, центром торговли и местом, на котором будет сосредоточено внимание мировой общественности. Раз это город, лучше других известный американцам и европейцам, то именно здесь репортеры со всего мира собрались, чтобы увековечить этот уникальный момент в истории прав женщин.
— Я поговорю с ними, — сказала она отрывисто.
— Я не знаю… что ж, если вы думаете, что так будет лучше, мисс Халл.
— Да, я думаю.
Джоби открыл дверь и помог ей выйти из экипажа, когда отошел Симпсон.
— Есть еще кое-что, — он колебался мгновение. — С ними Эндрю Коффин.
— Эндрю Коффин? Здесь?
Еще одно неожиданное событие. Она задумалась о его значении. У нее не было неприятностей с «Домом Коффина» с тех пор, как его основатель погиб многие годы назад в Таравере. Не смогла она и поглотить эту компанию своей собственной. Старый проныра Элиас Голдмэн не спускал орлиного взгляда с ежедневных операций, одновременно посвящая молодого Коффина в деловую путаницу.
Однажды Голдмэн удалится на заслуженный отдых или свалится прямо на свои любимые гроссбухи. Тогда она могла бы вновь начать войну — если бы захотела. Создание империи теряло свою остроту. Не осталось ничего, что нужно было бы доказывать ни себе, ни своим конкурентам. Все больше и больше она предпочитала предоставлять свободу действий своим менеджерам, пораньше возвращаясь домой, чтобы насладиться обществом старых близких друзей, или участвуя в расширяющейся общественной и политической жизни страны.
Роберт Коффин однажды поклялся захватить «Дом Халла». Теперь была ее очередь, но ей уже не хотелось пытаться.
— Как вы думаете, почему он здесь?
— По-видимому, он связан с этими туземцами родственными узами. Он сам наполовину маори, вы знаете. Его мать…
— Я слышала эту историю, — ответила она жестко, поднимаясь по ступеням. Высокая тень, лакей Джоби, молчаливо шел рядом, держа над ней зонт. — Давайте посмотрим, не разберемся ли мы с этим.
Симпсон, по-видимому, испытал облегчение, когда она взяла ответственность на себя. Посмотрим, как эти туземцы станут угрожать самой Розе Халл! Когда она поднялась, он встал рядом с ней, не оттого, что заботился о ее безопасности, но потому что это было место у власти. Для каждого политика было полезно, если его видели в ее обществе.
Она подумала о том, что он надеется на конфронтацию. Это ясно написано у него на лице. Он хочет, чтобы кто-нибудь поставил этих маори на место. Ее лицо исказилось. Как легко некоторые ее коллеги забывали о том, что маори — такие же граждане этой страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Она никогда по-настоящему не была ребенком, подумала она. Не в общепринятом смысле этого слова. В основном товарищи ее игр были мальчишками, как Эдвард и Джоби. Уличные сорванцы, оборванцы, корабельные сироты, дети шлюх и проезжающих маори.
Когда они остановились у здания суда, она увидела две группы людей, собравшиеся на ступенях. Слева была небольшая очередь горожан, ожидающих, когда откроются избирательные пункты, чтобы они могли бросить в урны свои избирательные бюллетени. Справа от них, выше по ступеням, пытаясь остаться сухими, толпились репортеры и фотографы.
Не только из Новой Зеландии, но со всего мира. Это было впечатляющее собрание.
Она улыбнулась про себя. Годами либералы удерживали власть. Они был обязаны большой долей своего успеха ее закулисным маневрам и существенной финансовой поддержке. С тех пор, как они получили власть, жизнь обычных людей начала изменяться к лучшему.
Сегодня она собиралась сделать кое-что, чего обычно избегала, то есть сознательно искала публичной известности. Чтобы подчеркнуть важность этого дня, этого момента, она готова была принять роль в исторической драме.
Она приготовилась к тому, что репортеры кинутся к экипажу, но дождь в этот день был ее союзником, как это бывало в юности. Он держал их под навесом крыши. Джоби сошел с лакейского места, чтобы перехватить одного человека, который храбро встретился со стихией, чтобы приветствовать ее. Она узнала Симпсона, представителя партии. Выражение его лица не имело ничего общего с дождем.
— Что-то случилось, Симпсон? — спросила она, не покидая своего убежища в экипаже.
Он был очевидно удручен своей ролью человека, приносящего дурные вести.
— Боюсь, что так, мисс Халл. Кажется, у нас кое-какие проблемы.
Он оглянулся на вход в здание суда. Избирательные пункты могли открыться в любой момент.
— Проблемы какого рода? — она воспользовалась голосом, который ей пришлось развивать в течение многих лет, тоном, убеждающим и успокаивающим всех, кто бы его ни слушал, что все, абсолютно все, будет в порядке.
— Ну, мисс Халл, просто… прошли несколько маори.
— Не с булыжниками в руках, я полагаю? — она улыбнулась, чтобы сразу стало ясно, что это шутка.
Хотя войны с маори кончились еще больше десяти лет назад, все равно иногда приходилось переубеждать неуверенных. И хотя Симпсон был хорошим оратором и правоведом, его вряд ли можно было назвать храбрым и отважным. Таким, как первые поселенцы, которые сражались в бесконечных войнах с сильным и безжалостным врагом, строя страну. Она подумала и решила, что ему не удалось бы долго протянуть в пятидесятых годах.
Разные эпохи требуют разных умений. Этот человек был великолепным организатором.
— Их немного, — говорил он ей, — и они, по-видимому, не вооружены, но с ними трудно. Какая-то суматоха. До этих пор нам удавалось не выпускать ситуацию из-под контроля, но мы не можем прогнать репортеров и фотографов.
— Понимаю. Чего они хотят?
— В группе несколько женщин. Они говорят, что, раз с сегодняшнего дня Новая Зеландия становится первой страной, в которой разрешено голосовать женщинам, они думают, что будет только справедливо, если первый бюллетень опустит коренной житель Новой Зеландии. Они имеют в виду своих соплеменников. Они выбрали женщину и настаивают на том, что не пропустят никого на участок, если ей не позволят проголосовать первой. Я спорил с ними, но они не слушают никаких доводов.
— Зависит от того, с чьей точки зрения на это смотреть, верно, Симпсон?
— Мисс Халл?
— Не обращайте внимания. Помолчите и дайте мне подумать.
Не было никакой гарантии, что кто бы ни проголосовал первым в центральном Окленде, его избирательный бюллетень окажется самым ранним. В Веллингтоне, Нэйпире или нескольких дюжинах других городов избирательные участки могли открыться на пару минут раньше. Но все внимание будет сосредоточено здесь, потому что, хотя Окленд уже не был столицей страны (эту честь теперь получил Веллингтон), он все еще оставался ее самым крупным городом, центром торговли и местом, на котором будет сосредоточено внимание мировой общественности. Раз это город, лучше других известный американцам и европейцам, то именно здесь репортеры со всего мира собрались, чтобы увековечить этот уникальный момент в истории прав женщин.
— Я поговорю с ними, — сказала она отрывисто.
— Я не знаю… что ж, если вы думаете, что так будет лучше, мисс Халл.
— Да, я думаю.
Джоби открыл дверь и помог ей выйти из экипажа, когда отошел Симпсон.
— Есть еще кое-что, — он колебался мгновение. — С ними Эндрю Коффин.
— Эндрю Коффин? Здесь?
Еще одно неожиданное событие. Она задумалась о его значении. У нее не было неприятностей с «Домом Коффина» с тех пор, как его основатель погиб многие годы назад в Таравере. Не смогла она и поглотить эту компанию своей собственной. Старый проныра Элиас Голдмэн не спускал орлиного взгляда с ежедневных операций, одновременно посвящая молодого Коффина в деловую путаницу.
Однажды Голдмэн удалится на заслуженный отдых или свалится прямо на свои любимые гроссбухи. Тогда она могла бы вновь начать войну — если бы захотела. Создание империи теряло свою остроту. Не осталось ничего, что нужно было бы доказывать ни себе, ни своим конкурентам. Все больше и больше она предпочитала предоставлять свободу действий своим менеджерам, пораньше возвращаясь домой, чтобы насладиться обществом старых близких друзей, или участвуя в расширяющейся общественной и политической жизни страны.
Роберт Коффин однажды поклялся захватить «Дом Халла». Теперь была ее очередь, но ей уже не хотелось пытаться.
— Как вы думаете, почему он здесь?
— По-видимому, он связан с этими туземцами родственными узами. Он сам наполовину маори, вы знаете. Его мать…
— Я слышала эту историю, — ответила она жестко, поднимаясь по ступеням. Высокая тень, лакей Джоби, молчаливо шел рядом, держа над ней зонт. — Давайте посмотрим, не разберемся ли мы с этим.
Симпсон, по-видимому, испытал облегчение, когда она взяла ответственность на себя. Посмотрим, как эти туземцы станут угрожать самой Розе Халл! Когда она поднялась, он встал рядом с ней, не оттого, что заботился о ее безопасности, но потому что это было место у власти. Для каждого политика было полезно, если его видели в ее обществе.
Она подумала о том, что он надеется на конфронтацию. Это ясно написано у него на лице. Он хочет, чтобы кто-нибудь поставил этих маори на место. Ее лицо исказилось. Как легко некоторые ее коллеги забывали о том, что маори — такие же граждане этой страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167