Однако все рухнуло , когда Роумэн приехал в штаб-квартиру оккупационного корпуса, дежурный офицер протянул ему телефонограмму: «Группа, состоявшая из сержанта Никльсона и рядовых Дэвиса и Рэндольма, при налете на квартиру, указанную в вашем рапорте, взорвалась на мине, заложенной в пустом доме; Дэвис погиб на месте, жизнь Никльсона и Рэндольма в критическом состоянии».
...Лангера на аэродроме в Женеве не было; в бюро информации на имя «доктора Брэдиса» (так было оговорено) никто не оставлял никакого сообщения.
Роумэн заказал Мадрид; полковника Эронимо не было ни на работе, ни дома: «Коронель уехал в командировку». Так было и в тот день, когда появился Гаузнер; что же могло произойти за это время, черт?!
Роумэн отошел к киоску, купил американские газеты, не для того, чтобы читать, а скорее чтобы сосредоточиться и принять какое-то решение. Страницы пролистывал машинально, не очень-то обращая внимание на заголовки; споткнулся – совершенно неожиданно – на самых броских: «Немецкий композитор из Голливуда на службе ГПУ и Коминтерна!»; «Ганса Эйслера защищает Элеонора Рузвельт!»; «Первая леди под подозрением в симпатиях к красным!»; «Москва задействовала всю свою агентуру на Западе!»; «Чарли Чаплин, Матисс, Пикассо и Кокто обратились в Белый дом!»; «Негодование Альберта Эйнштейна!»; «Ничто не спасет русского шпиона от кары!»
Сначала Роумэн не поверил глазам; ведь Макайр сказал, что с этим безумием все кончено, Америка убедилась в шаманстве Рут Фишер, катившей черт знает что на братьев: «Не может быть, бред какой-то!»
Он отошел к стойке бара, попросил кофе, принялся читать сообщение о предварительном допросе Ганса Эйслера, композитора, которого по праву называли одним из самых великих музыкантов века.
«Эйслер. – Господин председатель, могу ли я просить у вас разрешения сделать заявление перед началом собеседования?
Председатель. – Дайте мне ваше заявление. (Читает его.) Нет. Я не разрешаю вам выступить с этим заявлением...
Эйслер. – Вы не хотите позволить мне выступить с заявлением после всего того, что мне довелось пережить начиная с прошлого года?!
Председатель. – Следователь, задавайте свои вопросы.
Следователь. – Я хочу зачитать выдержки из газеты «Дейли уоркер» от пятнадцатого января тридцать пятого года... Цитирую: «Выдающийся революционный композитор Ганс Эйслер прибывает двадцать седьмого января... С тех пор, как в Германии к власти пришел Гитлер, Ганс Эйслер проживает в Париже и Лондоне; всему миру известны произведения этого блистательного музыканта; нельзя не восторгаться его высокоталантливыми операми, песнями и фильмами, такими, как – немецкое название я произношу по буквам – кэй-ю-эл-и-даблью-ай-эм-пи-и...» Что это значит, Эйслер?
Эйслер. – Это опера и фильм, сделанные мною в Берлине в тридцать втором году. Называется «Куле Вампе».
Следователь. – Продолжаю цитату: «эм-ай-эс-эсэн-ай-эм-и...» Что это такое?
Эйслер. – Это мое произведение «Масснаме»... По-немецки это звучит как «мероприятие», «целесообразность»...
Следователь. – Продолжаю цитату: «Рот фронт»... Это все вы сочинили, Эйслер?
Эйслер. – Да.
Следователь. – В статье говорится, что вы один из выдающихся композиторов современности, вас называют борцом-коммунистом против гитлеровской тирании, утверждают, что вы не только великий музыкант, но и товарищ , стоящий в первой линии борьбы. Вы подтверждаете, что это написано про вас?
Эйслер. – Про меня так много писали, что я не могу помнить каждую статью...
Следователь. – Я просмотрел нью-йоркские газеты этого же периода, о вас нигде не писали как о великом композиторе, кроме как в газете американских коммунистов.
Эйслер. – Вы плохо смотрели, я могу показать вам сотни статей обо мне, они где-то валяются в моих архивах.
Следователь. – Подойдите ко мне и посмотрите фото в газете «Дейли уоркер». Это ваша фотография?
Эйслер. – Совершенно верно, моя.
Следователь. – Что за жест вы делаете на фото?
Эйслер. – Это салют немецких ра...
Следователь (перебивает). – Вы подтверждаете, что на фото изображены именно вы и именно вы держите правую руку над головой, причем пальцы сжаты в кулак?
Эйслер. – Подтверждаю, посколь...
Следователь (перебивает). – Вы не отвергаете, что вы держали руку в коммунистическом салюте?
Эйслер. – Да, подтвер...
Следователь (перебивает). – Продемонстрируйте комиссии этот жест!
Эйслер демонстрирует коммунистический салют, подняв правую руку, сжатую в кулак.
Председатель. – Вы не хотите опровергнуть подлинность фотографии?
Эйслер. – Нет. Это салют не только коммунистов, но всех антифашистов. Это не партийное приветствие, а салют антифашистов всего мира.
Следователь. – Вы писали музыку к фильмам режиссера Йориса Ивенса, работавшего с Хемингуэем в Испании?
Эйслер. – Да.
Следователь. – Им мы еще займемся, этим Ивенсом... В статье про вас написано, что вы заявили: «В единстве голосов и действий – надежда на будущее мира». Вы говорили эти слова корреспонденту?
Эйслер. – Журналист вправе писать, что он хочет. Я могу отвечать только за себя...
Следователь. – Это вы написали оперу «Мать»?
Эйслер. – Да. Опера «Мать» написана по мотивам повести Горького.
Следователь. – В одной из арий этой оперы есть слова: «Учи азбуку, не бойся, ты только начни, рабочий, и ты возьмешь власть, ты победишь!» Вы писали музыку и к этим словам?!
Эйслер. – Не мог же я писать музыку к одним словам повести и не писать ее к другим?!
Председатель. – Вы имеете в виду, что сейчас надо быть готовым к тому, чтобы «взять власть и победить»?!
Эйслер. – Я не понимаю вопроса...
Председатель. – Где вы писали эту оперу?
Эйслер. – В Берлине, в двадцать девятом, мне кажется...
Председатель. – Значит, ваша опера обращена к немецким рабочим?
Эйслер. – Не только... Это же опера, произведение искусства.
Председатель. – Но это «произведение искусства» показывали в Соединенных Штатах?
Следователь. – Да.
Председатель. – Значит, эти слова из вашей оперы обращены не только к немцам, но и к итальянцам, французам, американцам?
Эйслер. – Повторяю, опера написана по мотивам повести великого Максима Горького... Слова песни соотнесены с ситуацией, которая существовала в России в девятьсот пятом году...
Председатель. – Могли бы вы написать подобную оперу в Соединенных Штатах с призывом «захватить власть и победить» здесь, в этой стране?
Эйслер. – Нет.
Председатель. – Вы изменили своей позиции?
Эйслер. – Нет. Просто здесь я гость, путешественник... Ваше рабочее движение будет само решать свои дела...
Следователь. – Вы когда-нибудь посылали приветствия в Советский Союз?
Эйслер. – Конечно.
Следователь. – Вы ненавидите Сталина?
Эйслер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169