— У тебя есть еще тот револьвер?
— Есть, а что?
— Не лезь с вопросами, поднимайся, и пойдем. Телега на улице.
Митру вышел на улицу, забрался на шелковицу и на глазах озадаченного Глигора сломал несколько зеленых веток, украсив ими упряжь и головы лошадей.
— Что, удивляешься? А? — спросил он приятеля. — Не найдется ли у тебя какой-нибудь одежки получше?
— Есть воскресная,— ответил совсем сбитый с толку Глигор.
— Дай мне одеть..-.
— Да ты в ней потонешь, Митру.
— Не беда, давай сюда.
Одежда и в самом деле оказалась велика. Рукава рубахи болтались у колен. Брюки свисали, и Митру пришлось подтягивать их почти до самой груди, а на ноги, чтобы сапоги не спадали, намотать две нары портянок.
Глигор молчал, по-прежнему ничего не понимая, но не осмеливался спросить; ему казалось, что Митру рехнулся.
— Захвати топор и полезай в телегу,— командовал Митру.
Когда Глигор уселся, Митру гикнул и, стоя в телеге во весь рост, погнал лошадей галопом. Был уже вечер, с лугов пригнали стадо, в хатах зажигались огоньки.
Митру остановил телегу у дома старосты Софрона и приказал Глигору подождать его. Сам он вошел в ворота. Двор был большой, мощеный. В летней кухне виднелся свет, и оттуда доносились голоса. Митру грузными шагами вошел в помещение и остановился на пороге. Софрон с женой и дочерью ужинали за столом. У стены сидел Лэдой. При виде Митру он побелел и вскочил с места.
— Добрый вечер,— хрипло сказал Митру. — Хлеб да соль!
— Садись поешь с нами,— пригласил хозяин, собираясь подвинуть Митру стул.
— Благодарствую. Боюсь, ваш кусок поперек горла станет!
Софрон — человек лет шестидесяти, с длинными белыми усами — тяжело поднялся, придерживая живот ладонями.
— Зачем пожаловал?
— Дело к тебе есть, Софрон. Давно собирался, да запамятовал...
— Ты, я вижу, пьян, пойди выспись. До завтра голова прояснится. Тогда и поговорим в примэрии... Там меня найдешь.
— Я тебя уже нашел,— обозлился Митру. — Будь любезен, прогуляйся до примэрии сейчас, не откладывая в долгий ящик.
— Это еще зачем?
— Там увидишь. — И Митру, не в силах больше сдерживаться, добавил: — Кончилось твое царство. Не будешь больше издеваться над людьми. Выгоним тебя так же, как коменданта в Тырнэуци.
— Да кто выгонит-то? — залепетал Софрон, вообще не отличавшийся храбростью.
— Мы, коммунисты. И не думай нам перечить, не то выбросим совсем из села. Добром говорю!
Софрон повернулся к Клоамбешу, но тот не поднимал глаз с носков сапог.
— Иди,— буркнул он наконец.
Жена Софрона застыла в растерянности с уполовником в руке.
— Ничего не поделаешь, так гласит приказ,— презрительно усмехнулся Митру. — Ас тобой я еще поговорю,— обернулся он к Клоамбешу. Митру хотелось кричать — так радовал его страх, отразившийся на лицах Софрона и Клоамбеша. «Вот оно как выходит, вот как, конец им пришел»,—думал он.
Наконец Софрон решился. Толстыми дрожащими пальцами завязал свой трехцветный кушак и засеменил, к выходу.
— Поставь-ка похлебку на огонь,—бросил он с порога жене и с трудом влез в телегу. Всю дорогу он пытался заговаривать с Митру, но тот только насвистывал сквозь зубы и, казалось, не слышал его. В примэрии никого уже не оказалось, кроме фельдфебеля Гочимана — он жил здесь же в маленькой комнатушке и, услышав шум, выскочил навстречу пришедшим в коридор в нижней рубахе и кальсонах.
— Как ты смеешь ходить так в государственном доме? — напустился на него Митру. — А ну, живо натяни форму и сразу же возвращайся. Есть дело.
Гочиман разинул рот от удивления.
— Не заставляй повторять, иначе заговорю по-другому,— пригрозил Митру.
— Господин староста... — обратился Гочиман к Соф-рону.
— Он больше не староста,— перебил его Митру.
— А кто вместо него?
— Я.
— А кто вас назначил?
— Коммунистическая партия. Не знаю, слышал ли ты о ней. И не торчи передо мной с голой задницей. Смотреть стыдно!
Гочиман уже знал о событиях этого дня, он и прежде опасался, что наступят тяжелые времена, и потому молча шмыгнул в соседнюю комнату и принялся одеваться. Глигор прислонился к косяку двери и широко улыбался. Так вот оно что! Хорошее дело.
— А ты,— обратился Митру к Софрону,— шагай за мной,— и, опередив его, вошел в канцелярию, зажег лампу и осмотрелся. — Видать, Софрон, ты не знаешь, что у нас новое правительство? Где портрет доктора Грозы'1, я что-то его не вижу? Или тебе не по душе его личность? Антонеску поприглядней?
Софрон окончательно смешался. Он попытался что-то ответить, но поперхнулся и закашлялся.
-— Ладно,— уже мягче сказал Митру,— завтра сам повешу. Давай ключи.
Дверь осторожно отворилась, и вошел Гочиман в пол-пом обмундировании с карабином за плечом.
— Жду ваших приказаний, господин староста,— отрапортовал он, встав по стойке «смирно».
— Постой где-нибудь в сторонке, пока не освобожусь.
1 Петру Гроза (1884—1958) — выдающийся прогрессивный румынский политический деятель, председатель первого демократического правительства, впоследствии председатель Прези^ дм ума Великого Национального Собрания Румынии8 — Есть!
Митру взял ключи, протянутые Софроном, и задумчиво подбросил их на ладони.
— Все тут,— сказал Софрон.
— Хорошо. Тогда можешь идти, не то похлебка остынет. А ну постой, чуть было не забыл. Ты ведь большой приятель с Лэдоем?
— Какое там. Заходит иногда. Не выгонишь ведь...
— Ну, тогда до свидания.
Не дожидаясь ухода Софрона, Митру повернулся к Гочиману.
— Давно ты в Лунке?
— Да уж лет пятнадцать, господин староста.
— И не надоели тебе здешние люди?
— Что вы, господин староста. Пришлись мне по душе.
— Зато ты им надоел. Ты им больше не нужен, понимаешь? Жалованье за этот месяц получил?
— Нет, вашество... да я...
— Постой. — Митру направился к денежному ящику, долго подбирал нужный ключ и наконец вытащил кипу денег.
— Сколько тебе следует?
— Две тысячи восемьсот.
— Получай. А теперь слушай: господство ваше кончено па веки веков. Теперь власть паша; тех, кто вас терпеть не может... достаточно поиздевались над нами, бедняками. Собирай свои наворованные манатки и скатертью дорога. Глигор!
— Что тебе?
— Возьми винтовку, посади его в телегу и свези за околицу, а там отдай оружие, да не забудь вынуть патроны, чтобы он не выстрелил тебе в спину. Скажи ему на прощание, что ежели еще раз увижу его в наших краях, то припомню все грехи. Слышишь, Глигор? А после этого поезжай ко мне домой и скажи, что я, мол, в при-мэрии, старостой стал.
Дрожащими руками Гочимаи протянул карабин. Ему казалось, что все это дурной сои и Митру даже не человек. Потом он подумал, что Глигор может пристрелить его у околицы, и похолодел от ужаса.
2
Арделяну решил не оставаться на ночь у Теодореску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159