Наполним бокалы и поднимем их за то, чтобы слухи эти оказались правдой!» Может быть, не оправдались надежды и плохое настроение именно от этого? — Хожайын, скажи правду, не дали ордена?
Ходжа Назарович так посмотрел на нее, что она поняла — опять ошиблась: в обеденное время не обсуждают такие вопросы... Но он все же ответил:
— При чем тут орден? Буду рад,, если не отберут тех, что дали.— Ходжа Назарович, увидев, как вытянулось лицо жены, начал рубить сплеча: — Вот что вспомни: пятьдесят восьмой год! Халач! Аул Сурхи! Пропавшего парня! Вспомни в обязательном порядке!
— Подожди, подожди, хожайын, вспомнила! День рождения Селбишки... Десять лет ей... Созвали гостей, а ты...
— А я не мог быть на дне рождения своей дочери! Не мог быть вечером четвертого марта дома из-за пропавшего парня! Дело, которое мы не могли распутать, теперь расследует другой!
— Через столько лет?
— Через столько лет! И следствие идет успешно.
— Успешно?.. Как хорошо!
— Ты так думаешь?
— А тебе чего бояться? Или...— Она смотрела на мужа с недоумением, лотом какая-то мысль промелькнула у нее в глазах, она сжала ворот халата, недоумение в ее взгляде сменилось испугом.
— Чего ты боишься? Мои руки чисты, будь уверена! — Ходжа Назарович, решив, что слова его звучат недостаточно убедительно, вскипел: — Что ты вообразила! Что я могу есть дармовой хлеб? Или заработанный нечестно? Я не мог бы его предложить ни тебе, ни детям. Если ты можешь в этом сомневаться, очень жалею... Знай же, в чем дело: могу я быть спокойным, если на мою честь покушается сосунок, работающий у меня в подчинении? Да, однажды мой авторитет пошатнулся, хотят еще раз сделать то же самое...
— Если бы ты тогда потерял свой авторитет, тебя не повысили бы...
Ходжа Назарович стукнул пиалой по столу:
— Если бы не было того случая, я носил бы сейчас на погонах не по две звезды, а по три. Если бы не тот случай, я сидел бы не в этом кресле, в каком сижу сейчас, а в другом, получше. В обязательном порядке... Вместо того чтобы шагать по служебной лестнице выше и выше, я шесть лет топчусь на одном месте. Думаю, что это именно из-за того парня, что пропал. Если убийцу найдут, что дюне скажут? «Дорогой Ходжа Назарович, ты не смог своевременно раскрыть преступление, которое оказалось по плечу старшему лейтенанту. Ты,— скажут,— запутал дело, и по твоей вине оно тянулось десять лет...» Обязательно скажут так. Скажут — неспособный работник. А повод только дай, начнут сразу болтать!.. Знаешь, кто такой альпинист? Человек, который карабкается на .вершину, горы. А я сейчас такой альпинист, который сорвался и висит над пропастью. Но меня еще держит веревка, которую я сплел собственными руками. Если она не оборвется, я спасен...
Жена заплакала.
— Я же ничего этого не знала... Столько лет живем, а оказывается, каждый жил по-своему, хожайын. Оказывается, мы до сих пор не знали друг друга...
В то время как Ходжа Назарович исповедовался жене, Хаиткулы с высоты пять тысяч метров рассматривал в иллюминатор пустыню. Барханы отсюда были похожи на выросшие в песках грибы. Кроме них, казалось, ничего другого в песках не было. Но впечатление это было ошибочным. Хаиткулы, когда его глаз охватывал этот поистине .бескрайний мир, знал, что в нем идет бурная жизнь со своими радостями, заботами, надеждами. И сам он был частью этой жизни, активным участником борьбы за все самое светлое в ней... Он мысленно перенесся сначала туда, где он только что был. Марал, наверное, дома, вся в заботах о тое... А что там, впереди? Что делает Аннамамед? Это он виновник того, что Хаиткулы сорвался с места, почти завершив дело. Что он сказал по телефону? «Весьма важное письмо... Вылетай срочно». Посоветовался ли он хотя бы с Ходжой Назаровым? Впрочем, если письмо касается только этого дела, он имеет право принимать самостоятельные решения. Мысли Хаиткулы текли и текли...
«Ходжа Назаров! Сейчас он в кабинете... из накрытого полотенцем красного чайника наливает чай в свою красную пиалу. Может быть, как раз сейчас решает с начальством вопросы, связанные с нашим делом. А может быть, и нет. Кто его знает! Как он ко всему этому отнесется? Есть признаки, что очень озабочен исходом следствия. Надо его познакомить с новыми фактами... Если он и после этого будет думать только о чести мундира, а не об итогах расследования,, тогда остается только снять шапку перед Аннама-медом — прекрасно разбирается в людях...»
Спустившись с трапа, Хаиткулы взял такси и приехал в министерство. Первым делом разыскал Аннамамеда. Тот сидел за своим письменным столом. Друзья обнялись.
Хаиткулы сел за свой стол, откинулся на спинку стула, прислонился затылком к прохладной стене, перевел дух.
— Ну, не тяни, зачем вызвал?
— Затем, чтобы ты убедился, что твой стол. еще никем не занят, зачем же еще?—Аннамамед не скрывал торжества.— Еще затем, чтобы ты встретился с Ходжой Назаровичем, чтобы сказал ему «здравствуйте». Наверное, соскучился по его обществу, как курильщик, у которого кончился табак...
Хаиткулы слушал его и улыбался: рядом с другом он всегда отдыхал душой.
— Чего улыбаешься? — Аннамамед протянул Хаиткулы листок бумаги.— На, прочитай это письмо!
Хаиткулы пробежал глазами бумагу. Задумался. Прочитал еще раз. Потом встал, подошел к Аннамамеду, обнял его за пояс и поднял над полом... Потом обнял за плечи.
— Не обнимайся! Ходжа Назарович еще не в курсе... Мимо начальника отдела такая информация все же не должна проходить, „поэтому Хаиткулы пошел к нему.
Ходжа Назарович отложил все дела, встал навстречу Хаиткулы. Тот стал докладывать, как ведется расследование, но подполковник, не выслушав его, остановил одним словом:
— Молодец!
Что оно значило, это слово, в устах Ходжи Назаровича именно сейчас? Искреннюю похвалу или то, что в их отношениях наступит затишье, после которого может разыграться шторм?.. Как бы то ни было, он с интересом вникал во все, что говорил благожелательно настроенный Ходжа Назаров. Говорил он с подъемом:
— Я поставлю перед начальством вопрос, чтобы тебе объявили благодарность приказом по министерству. В обязательном порядке. Как можно скорее. Ты проделал огромную работу. Что теперь осталось? Сказать преступнику: это ты убил... Признаю, что сомневался я напрасно. Ошибся, ошибся... Может быть, есть люди, которые не ошибаются, но я пока до них не дорос. Ты добился своего, отрицать не стану.— Подполковник сделал передышку, налил из красного чайника в красную пиалу чаю, отпил.
Хаиткулы показал Ходже Назарову письмо, из-за которого он прилетел в Ашхабад, высказал свое мнение об авторе. Подполковник прочитал письмо, внимательно выслушал инспектора, сказал:
— Действуй! С Лопбыкулы Таррыховым побеседуй... Выясни, где он, и поезжай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Ходжа Назарович так посмотрел на нее, что она поняла — опять ошиблась: в обеденное время не обсуждают такие вопросы... Но он все же ответил:
— При чем тут орден? Буду рад,, если не отберут тех, что дали.— Ходжа Назарович, увидев, как вытянулось лицо жены, начал рубить сплеча: — Вот что вспомни: пятьдесят восьмой год! Халач! Аул Сурхи! Пропавшего парня! Вспомни в обязательном порядке!
— Подожди, подожди, хожайын, вспомнила! День рождения Селбишки... Десять лет ей... Созвали гостей, а ты...
— А я не мог быть на дне рождения своей дочери! Не мог быть вечером четвертого марта дома из-за пропавшего парня! Дело, которое мы не могли распутать, теперь расследует другой!
— Через столько лет?
— Через столько лет! И следствие идет успешно.
— Успешно?.. Как хорошо!
— Ты так думаешь?
— А тебе чего бояться? Или...— Она смотрела на мужа с недоумением, лотом какая-то мысль промелькнула у нее в глазах, она сжала ворот халата, недоумение в ее взгляде сменилось испугом.
— Чего ты боишься? Мои руки чисты, будь уверена! — Ходжа Назарович, решив, что слова его звучат недостаточно убедительно, вскипел: — Что ты вообразила! Что я могу есть дармовой хлеб? Или заработанный нечестно? Я не мог бы его предложить ни тебе, ни детям. Если ты можешь в этом сомневаться, очень жалею... Знай же, в чем дело: могу я быть спокойным, если на мою честь покушается сосунок, работающий у меня в подчинении? Да, однажды мой авторитет пошатнулся, хотят еще раз сделать то же самое...
— Если бы ты тогда потерял свой авторитет, тебя не повысили бы...
Ходжа Назарович стукнул пиалой по столу:
— Если бы не было того случая, я носил бы сейчас на погонах не по две звезды, а по три. Если бы не тот случай, я сидел бы не в этом кресле, в каком сижу сейчас, а в другом, получше. В обязательном порядке... Вместо того чтобы шагать по служебной лестнице выше и выше, я шесть лет топчусь на одном месте. Думаю, что это именно из-за того парня, что пропал. Если убийцу найдут, что дюне скажут? «Дорогой Ходжа Назарович, ты не смог своевременно раскрыть преступление, которое оказалось по плечу старшему лейтенанту. Ты,— скажут,— запутал дело, и по твоей вине оно тянулось десять лет...» Обязательно скажут так. Скажут — неспособный работник. А повод только дай, начнут сразу болтать!.. Знаешь, кто такой альпинист? Человек, который карабкается на .вершину, горы. А я сейчас такой альпинист, который сорвался и висит над пропастью. Но меня еще держит веревка, которую я сплел собственными руками. Если она не оборвется, я спасен...
Жена заплакала.
— Я же ничего этого не знала... Столько лет живем, а оказывается, каждый жил по-своему, хожайын. Оказывается, мы до сих пор не знали друг друга...
В то время как Ходжа Назарович исповедовался жене, Хаиткулы с высоты пять тысяч метров рассматривал в иллюминатор пустыню. Барханы отсюда были похожи на выросшие в песках грибы. Кроме них, казалось, ничего другого в песках не было. Но впечатление это было ошибочным. Хаиткулы, когда его глаз охватывал этот поистине .бескрайний мир, знал, что в нем идет бурная жизнь со своими радостями, заботами, надеждами. И сам он был частью этой жизни, активным участником борьбы за все самое светлое в ней... Он мысленно перенесся сначала туда, где он только что был. Марал, наверное, дома, вся в заботах о тое... А что там, впереди? Что делает Аннамамед? Это он виновник того, что Хаиткулы сорвался с места, почти завершив дело. Что он сказал по телефону? «Весьма важное письмо... Вылетай срочно». Посоветовался ли он хотя бы с Ходжой Назаровым? Впрочем, если письмо касается только этого дела, он имеет право принимать самостоятельные решения. Мысли Хаиткулы текли и текли...
«Ходжа Назаров! Сейчас он в кабинете... из накрытого полотенцем красного чайника наливает чай в свою красную пиалу. Может быть, как раз сейчас решает с начальством вопросы, связанные с нашим делом. А может быть, и нет. Кто его знает! Как он ко всему этому отнесется? Есть признаки, что очень озабочен исходом следствия. Надо его познакомить с новыми фактами... Если он и после этого будет думать только о чести мундира, а не об итогах расследования,, тогда остается только снять шапку перед Аннама-медом — прекрасно разбирается в людях...»
Спустившись с трапа, Хаиткулы взял такси и приехал в министерство. Первым делом разыскал Аннамамеда. Тот сидел за своим письменным столом. Друзья обнялись.
Хаиткулы сел за свой стол, откинулся на спинку стула, прислонился затылком к прохладной стене, перевел дух.
— Ну, не тяни, зачем вызвал?
— Затем, чтобы ты убедился, что твой стол. еще никем не занят, зачем же еще?—Аннамамед не скрывал торжества.— Еще затем, чтобы ты встретился с Ходжой Назаровичем, чтобы сказал ему «здравствуйте». Наверное, соскучился по его обществу, как курильщик, у которого кончился табак...
Хаиткулы слушал его и улыбался: рядом с другом он всегда отдыхал душой.
— Чего улыбаешься? — Аннамамед протянул Хаиткулы листок бумаги.— На, прочитай это письмо!
Хаиткулы пробежал глазами бумагу. Задумался. Прочитал еще раз. Потом встал, подошел к Аннамамеду, обнял его за пояс и поднял над полом... Потом обнял за плечи.
— Не обнимайся! Ходжа Назарович еще не в курсе... Мимо начальника отдела такая информация все же не должна проходить, „поэтому Хаиткулы пошел к нему.
Ходжа Назарович отложил все дела, встал навстречу Хаиткулы. Тот стал докладывать, как ведется расследование, но подполковник, не выслушав его, остановил одним словом:
— Молодец!
Что оно значило, это слово, в устах Ходжи Назаровича именно сейчас? Искреннюю похвалу или то, что в их отношениях наступит затишье, после которого может разыграться шторм?.. Как бы то ни было, он с интересом вникал во все, что говорил благожелательно настроенный Ходжа Назаров. Говорил он с подъемом:
— Я поставлю перед начальством вопрос, чтобы тебе объявили благодарность приказом по министерству. В обязательном порядке. Как можно скорее. Ты проделал огромную работу. Что теперь осталось? Сказать преступнику: это ты убил... Признаю, что сомневался я напрасно. Ошибся, ошибся... Может быть, есть люди, которые не ошибаются, но я пока до них не дорос. Ты добился своего, отрицать не стану.— Подполковник сделал передышку, налил из красного чайника в красную пиалу чаю, отпил.
Хаиткулы показал Ходже Назарову письмо, из-за которого он прилетел в Ашхабад, высказал свое мнение об авторе. Подполковник прочитал письмо, внимательно выслушал инспектора, сказал:
— Действуй! С Лопбыкулы Таррыховым побеседуй... Выясни, где он, и поезжай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42