Потом вызвал первого свидетеля.Расстояние от гостиницы до шоссе оказалось порядочным. Подмерзшая ночью земля оттаяла, но солнце еще не успело ее подсушить, и тропинки были покрыты тонким слоем грязи, в лужах грязи было и вовсе по щиколотку. Хаиткулы, пока шел к шоссе, выпачкал ботинки, а на шоссе машины, идущие навстречу, в колхоз, забрызгали и плащ, но он не думал сейчас о своем виде. Он спешил в Халач, но, как назло, в ту сторону не было ни одной машины — груженые и порожние, они все шли в Сурхи.
Но Хаиткулы не жалел, что может немного пройтись пешком. Солнце и влажный ветер, пропитанный весенними запахами, поднимали настроение. Радовали глаз нежные стебли камышей по обеим сторонам, дороги и цветущий пышный селин, как маленький фейерверк взметнувшийся на гребнях барханов.
Это места, где бывали Марал... Марал и... Бекджан.И не только Марал и Бекджан могли проходить здесь,— возможно, здесь проходил и убийца... Не ходит ли он этой дорогой до сих пор?
Хаиткулы прибавил шаг, все чаще оглядываясь, не идет ли попутная машина. Наконец его догнал грузовик, подвез в центр села. Поблагодарив шофера, Хаиткулы пересек старый, запущенный парк; увидев за ним парикмахерскую, повернул к ней.
Там было шумно и накурено. Хаиткулы, надеявшийся быстро побриться и не ждавший очереди, уже собрался уйти, как до его слуха донеслась фраза, вернее — конец фразы парикмахера, обращенной к старику в стеганой туркменской рубашке, которому он намыливал голову:
— ...Снова будут заниматься тем делом? Услышав эти слова, Хаиткулы занял очередь. Подумал:
«Откуда они уже знают?»
Другой мужчина внушительного вида, обросший густой щетиной, не снявший своей шапки-ушанки, обратился к парикмахеру:
— И я слыхал. Вчера ехал с Керков, в автобусе сказали: опять то дело поднимают... Ты его знал?
— Я знаю здесь всех, у кого растут волосы на голове, но если кто лысый, тогда другое дело.
Очередь оживилась. Кто-то спросил: — Найдут на этот раз? Мастер охотно откликнулся:
— Найдут! Задавший вопрос возразил недовольным голосом:
— Легко сказать! А помнишь, из колхоза «Коммунизм» пропал бухгалтер? Не так давно было, а никаких известий... А тут сколько лет прошло...
Парикмахер, энергично бривший старику голову, обернулся к очереди:
— Не может быть, чтобы в конце концов не нашли. Такие дела всегда раскрывают, я сам читал.
— Захотят — найдут... если не подмазали...— брезгливо сказал челдвек в ушанке.
— А все же найти трудно,— это снова говорил «недовольный»,— да и что его искать в селе, обманывают себя следователи.
— Это ж почему? — Мастер снова обернулся.
— А как ты думал? Давно уехал, и все! Ищи ветра в поле...
— Может, и так...— Мастер прыснул из пульверизатора на лысую голову клиента я пошутил: — Вставайте, яшулы, я вас сделал моложе на двадцать лет.
Человек в ушанке подхватил шутку:
— Мастер, если ты омолодил его на двадцать лет, тебе же придется искать ему невесту.— И он захохотал во все горло.
Старик, который сбрил себе не только волосы на голове, но и бороду, рассчитываясь с парикмахером, поддержал шутку:
— Спасибо! Двадцать лет скинул, а что будешь делать с остальными?
— Разве еще много осталось, яшулы?
— Не так много, но кой-какой остаток получается: шесть десятков.
— Яшулы! Так вы живете с самого сотворения, мира! — Мастер рассмеялся, осмотрел очередь, остановил свой взгляд на Хаиткулы.— Если никто не против, обслужу сначала гостя...
Хаиткулы огорчился, что его пропустили без очереди, рассчитывал еще что-нибудь услышать. Он сел в кресло, старик ушел, и разговор, сам собой возникший, тут же прекратился... Впрочем, Хаиткулы не очень сетовал, времени у него было в обрез.
Выйдя из парикмахерской, он пошел к старому зданию, в котором находилась халачская больница.
Хаиткулы постучал в кабинет главною врача. Вошел.
— Инспектор Мовлямбердыев. Это я вам вчера звонил.
— Здравствуйте. Проходите, садитесь. Сейчас попрошу Аймерет.
- Главврач вышел из кабинета Хаиткулы снял плащ, повесил его на спинку стула. В дверях в это время появилась маленькая женщина с бледным лицом и удивленными глазами.
— Вы меня спрашивали?
Хаиткулы, пристроившийся у края стола, кивнул ей:
— Да, я Вас спрашивал, Аймерет Ишчиевна.
Когда Аймерет, девушке, которую когда-то давным-давно, любил Довлетгельды Довханов, сказали, что ее ждет инспектор угрозыска, она думала увидеть сурового пожилого работника милиции в форме, но, увидев этого молодого человека в джемпере, и элегантном пиджаке, удивилась. Закрыла за собой дверь, взяла стул и села на почтительном расстоянии от Хаиткулы. Вздохнула. Вдруг заметила, что полы ее халата распахнулись, поскорее потянула их вниз и густо покраснела оттого, что молодой инспектор мог увидеть ее коленки.
Хаиткулы, не обращая на нее внимания, перелистывал блокнот. Он так и не заметил ее смущения, и, пока нашел нужную страницу, она успела прийти в себя и даже почувствовала, что совсем не боится инспектора. Зачем она опять понадобилась?
— Не удивляйтесь и не обижайтесь, что вас тревожат все по тому же делу. Вы можете прямо заявить: «Перестаньте меня беспокоить». Это ваше право, признаю. До меня вам тоже задавали вопросы, а вы все, что знали, уже рассказали другим. И. я собираюсь вам .задавать те же вопросы. Если у вас нет времени, я и правда не буду вас беспокоить. Отложим встречу. Могу только одно, сказать: я... мы делаем это не ради собственного удовольствия.
— Не стоит откладывать. Спрашивайте,
— Если так...— Хаиткулы повертел в руках блокнот, потом сунул его в боковой карман.— Извините, но мне придется задать вам личный вопрос. Если бы он сейчас вернулся к вам и попросил простить его вы простили бы?
— Он не вернется.
— Вы так уверенно это говорите...
— Он убил мою веру.
— Убил... веру? Но у вас еще нет семьи?!
— Нет. Наверно, я выйду замуж, когда моя вера... убитая вера... переплавится в презрение к нему.
— Вы все еще ждете его... Или я не понимаю вас...
— Не поверите — не жду. А вы не понимаете меня.
— Простите... Понимаю, когда вера убита...
— Да! Но если хотите знать, рана может зажить, а рубец-то остается. Ведь никто лучше меня не знает Довлетгельды. Его характер. Его. поступки. Он же слабовольный человек. Не поверите. Слово родителей для него всегда было законом. Неважно, правы они или нет. Он слушал их беспрекословно...
Аймерет будто не говорила, а пела, голос у нее был мелодичным, слова произносила быстро, увлеченно, без запинки, и каждое слово находило подтверждение в ее мимике, лицо
отражало все ее чувства и мысли. Хаиткулы внимательно слушал, но все-таки решился перебить:
— Если глубоко вникнуть в причины разлада у молодых, почти всегда оказывается, что виноваты оба, у каждого своя доля вины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42