Хаиткулы отмахнулся:
— Если человек захочет отказаться от своих показаний, хоть тысячу раз пиши — не поможет.
— Пусть попробует отказаться от того, что подписал собственноручно...
— А почему бы и нет! — Хаиткулы поддразнивал Палту Ачиловича, но тот как будто не замечал озорных ноток в голосе коллеги.
— Если откажется, значит, вводил следствие в заблуждение...
— А может быть, вы его припугнули... Да и термин какой-то искусственный — «собственноручно».
— Да, да, термин, термин! — Палта Ачилович вскочил, стал надевать пиджак. — Столовая сейчас закрывается, а то бы я прочитал лекцию некоторым зеленым юристам, показал
им, как надо относиться к терминологии, как надо ею пользоваться. Доказал бы вам, что без нее вы ни на шаг не сдвинетесь с места.
Хаиткулы продолжал говорить на ходу:
— Свидетели, Палта Ачилович,— это прежде всего люди. Как часто бывает, что от застенчивости или от чего-то еще, но без злого умысла, они умолчат о чем-то. Вы сами знаете, это чаще всего бывает на первом допросе. Многие теряются и путают события, даты, лица... Только от растерянности, подчеркну это. Что же нам-то делать? Только одно: искать истину. Говорят нам правду или нет — искать ее. Потому-то наша работа и называется — следствие, то есть исследование. Кроме того, вот мы говорим о. свидетелях, но разве нам нужны свидетели «вообще», разве мы с вами сразу не отличаем одного свидетеля от другого? Этот вот определенно представляет для следствия интерес, а тот — почти никакого... Значит, нужно документировать показания одного и другого? Едва ли. Так мы никогда не придем к истине, если превратим следствие в документальный репортаж. Никогда или очень не скоро,.. Боюсь, для того чтобы перевезти в кер-кинский архив все бумаги, исписанные вами, потребуется контейнер. Не обижайтесь на мои слова, но, право же, вы тратите многовато времени на ваши «собственноручно» подписанные бумаги. А главное, какой результат? Никакого — и у вас, и у меня будто птицы склевали урожай, соломы много, а зерна мало, хоть по ветру пускай все бумаги...
Палта Ачилович уже не мог понять, шутит Хаиткулы или говорит всерьез, на ходу прикурил, сказал строго:
— Урожай собран, Хаиткулы Мовлямбердыевич. Во время уборочной всегда больше соломы, чем зерна. Скоро будем молотить, земляк. Вы сами были настроены таким образом, что это дело не легкое и затяжное. Те, что поручили его нам, тоже это хорошо понимали. Какие-то новые довольно мрачные нотки появились у вас... Да-а-а, куда девался ваш оптимизм? Где ваша воля? Упорство? Что-то я вас перестаю узнавать!
Хаиткулы остановился и, легонько хлопнув Палту Ачи-ловича по спине, рассмеялся:
— Вот вы какой наблюдательный! Ничего от вас не скрыть. Да, к вечеру настроение, бывает, портится. Без вас я бы просто скис...
Палта Ачилович подтолкнул его к столовой:
— Хороший ужин всегда поднимает настроение. Идемте, а то закрывают.
К концу первой недели пребывания в колхозе следователь и инспектор подвели итоги.Палта Ачилович набрал целую папку показаний членов первой бригады. Все показания, в общем, свидетельствовали об одном: никаких чрезвычайных происшествий с Бекджа-ном здесь не случалось, его знали только с хорошей стороны.
Хаиткулы, побеседовавший со всеми учителями и сверстниками Бекджана, убедился окончательно, что врагов в школе у него не было.
Они сидели в гостинице, еще и еще раз проверяя факты, которыми располагали.
— Хаиткулы Мовлямбердыевич, мы не приняли во внимание возможность конфликта между отцом и сыном. Бывают же у родных серьезные стычки. Мы почему-то не подумали об этом... Да-а-а... головы на :все не хватает.— Палта Ачилович сосредоточенно потер лоб.
— Извините, Палта Ачилович, я вам не сказал, что этот вариант я проверил. Во-первых, Бекджан, ценивший дружбу других людей, особенно ценил ее со стороны родителей. Он их любил и уважал, это точно. Веллек-ага — старый чабан, честный, трудолюбивый. В других он тоже прежде всего ценил эти качества, а они были у Бекджана. Значит, сын не вызывал у отца плохих чувств. Это — во-вторых. Свидетельства матери — в-третьих. В начале февраля отец видел сына в последний раз. Это было перед началом окотной кампании, когда он ненадолго приезжал домой. Мать говорит, что у них были прекрасные отношения, он тогда не отходил от сына, яе мог нарадоваться на него, как будто что-то предчувствовал. Вернулся же в тот день, когда сына уже не было дома. Бекджан ушел, и все... Вечеринка у учителя... .
— Значит, тупик? — Палта Ачилович снял очки, протер глаза.
— Нет, не тупик. Ясно, по крайней мере, что случайности не могли в этом деле сыграть решающей роли. Мы отсекли их. Я убежден, между преступлением и подавленным состоянием Бекджана существует прямая связь. Видимо, ему нанесли какую-то душевную рану,— а он был человеком уравновешенным, с нормальной психикой. Резких перемен настроения у него не наблюдали... Кроме того, мы не всех еще опросили...
Как бы откликаясь на его слова, раздался телефонный звонок. Сообщали из правления колхоза: только что вернулся из поездки в пустыню Худайберды Ялкабов.
Было ли что-нибудь такое в характеристике Ялкабова, что одинаково заинтересовало бы всех, кто сейчас занимался этим делом? Нет. Палту Ачиловича он интересовал прежде всего потому, что учился вместе с Бекджаном. Пиримкулы-ага считал странным, что Худайберды в его летах еще неженат (это отчасти интересовало и следователя). Хаиткулы же если на чем-то заострил свое внимание, то только на слове «вспыльчивый».
Пиримкулы-яга приехал в гостиницу через полчаса после звонка из правления колхоза, подтвердил: да, Худайберды вернулся.
Хаиткулы посмотрел на своих товарищей:
— Еще один свидетель... Как с ним поступим? Палта Ачилович был настроен решительно:
— Вызвать незамедлительно и здесь с ним поговорить! Хаиткулы подождал, что скажет Пиримкулы-ага, но тот, недовольно посмотрев на Палту Ачиловича, только махнул рукой. Хаиткулы не стал его ждать, предложил:
— Мне кажется, чтобы разговор получился, надо ехать к .. Нему. Если он такой вспыльчивый, то здесь будет чувствовать себя обиженным, и, кроме «да» и «нет», мы от него ничего не добьемся. Дома он должен .будет принять нас как гостей, станет посговорчивей. Как вы считаете?
Палта Ачилович пожал плечами, а Пиримкулы-ага, сделав кислую мину,— мол, сомневаюсь в успехе,— сказал:
— Едемте.
Они вышли на веранду, и когда поравнялись с одноруким администратором, тот протянул Хаиткулы конверт. Хаиткулы взглянул на адрес — адресовано ему, обратного адреса не было. Прежде чем вскрыть конверт, Хаиткулы рассмотрел штемпели. Отправлено из Керки, число размазано. Он вскрыл конверт, достал из него небольшой листок, пробежал его глазами, Решил, что содержание листка передаст товарищам после встречи с Ялкабовым, — ведь если сразу поверить автору анонимки, можно прийти к выводу, что преступник у них в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42