Дэвид возражал и настаивал на том, что он перейдет на первый этаж, а Гейл будет ночевать в его комнате. Когда они обсуждали этот вопрос, к ним подошла Ивонна Дюцер и передала предложение от Лорел Ван Эттен, чтобы на эту ночь мисс Уоррен поменялась комнатой с ее прислугой.
— Однако, вам это тоже будет неприятно,— возразила Гейл.
— Мне приходилось спать в гораздо худших условиях,— Ивонна пожала плечами.— Не беспокойтесь, ничто не нарушит здесь моего сна. А так как в вашем номере есть дверь в комнату мадемуазель, я смогу ее обслуживать, как и раньше.
— Прошу вас поблагодарить мисс Ван Эттен за ее предложение. Вам я тоже весьма признательна, но я останусь здесь.
Ивонна ушла, чтобы передать своей госпоже решение мисс Уоррен. Гейл посмотрела на Люцию.
— Может быть, и неплохое предложение, но она не знает, что я хочу быть рядом с тобой. Давай только оставим дверь между комнатами открытой.
— Моя дорогая, в моей комнате есть вторая кровать. Почему ты не хочешь перебраться ко мне?
— Зачем тебя стеснять? Мне и здесь будет хорошо. Проблему разрешил Дэвид. С Гейл менялся номером Перри
Лоусон. Его номер был с другой стороны комнаты Люции и между ними тоже была дверь. Гейл уступила.
— Вы действительно считаете, что это не будет неприятно для лейтенанта Лоусона? — спросила Люция.
— Прошу вас о нем не беспокоиться, он, как и та горничная, спал в неподходящих местах. Они были устланы трупами, об уборке которых никто не беспокоился.
Заметив, что женщина вздрогнула, Дэвид быстро добавил:
— Извините. Смерть во время войны дело обычное, но глупо было с моей стороны говорить вам об этом.
Люция закрыла на задвижку дверь в соседнюю комнату и посмотрела на Гейл, стоявшую в открытых дверях.
— Спокойной ночи. Если что-нибудь нарушит твой сон, приходи ко мне и забирайся на вторую кровать. Спокойной ночи и благодарю вас, лейтенант Януарий.
Гейл и Дэвид остались в погруженной в полумрак комнате, которую освещала только прикроватная лампа. Дэвид подошел к окнам и проверил, заперты ли они, затем бросил взгляд на железный балкончик, который был настолько узок, что служил, по-видимому, украшением фасада отеля. Он вошел в ванную, отодвинул занавеску душа, открыл двери шкафа, заглянул внутрь и возвратился к Гейл.
— Все в порядке. Спите спокойно и ни о чем не беспокойтесь.
— Благодарю вас, Дэвид.
Он был уже у дверей, но снова вернулся.
— Мне очень не хочется уходить отсюда, Гейл.— Вы такая... такая маленькая. Вы не должны оставаться одни.
Она почувствовала пощипывание в глазах и широко их открыла, чтобы не заплакать. Не хватало только расплакаться.
— Что может со мной случиться, если с одной стороны Люция, а с другой вы?
Это ей удалось произнести достаточно шутливым тоном.
— Разумеется, с вами ничего не может случиться,— решительно подтвердил Дэвид.
Он понимал, что надо отодвинуть задвижку и быстро подошел к двери, ведущей в его комнату.
— Могу ли я ее оставить так, Гейл? Просто для моего спокойствия...
Девушка с минуту поколебалась, затем согласно кивнула.
— Хорошо, Дэвид.
Он улыбнулся ей и внезапно с его худого, загорелого лица исчезла серьезность и появилось выражение мальчишеской радости. Его рука нежно погладила ее подбородок.
— Спокойной ночи,— ласково шепнул он.
Глава седьмая
Бушующее море не отражало даже слабого отблеска луны. Казалось, что буря превращается в рычащее чудовище. Отель подвергался ее непрерывным атакам. Он стонал и трещал; вой ветра в стропилах крыши напоминал человеческие стоны.
Гейл плотно укуталась одеялом и с сожалением подумала о том, что не попросила у горничной еще одно. Она чувствовала себя очень уставшей, но сон не приходил. События последних часов проносились в ее голове, как сцены в фильме с малым количеством
актеров, каждый из которых передвигался перед камерой в определенных эпизодах. Перелет из Мехико, покрытая снегом вершина Ори-заба, молодой человек, сидящий в кресле перед ней, который так внезапно изменил свое намерение остановиться в «Дорадо». Она на мгновение задумалась над причиной такого решения. Потом короткий переезд на автобусе. Дэвид и его серьезные глаза. Он иногда поглядывал в ее сторону. Даже теперь она остро чувствовала его присутствие. Другие спутники, Лорел Ван Эттен и снова Дэвид. Ее мысли на мгновение спутались, затем вернулись к тому моменту, когда она опять услышала грохот бури и почти человеческий стон ветра. Сейчас это действительно ветер. А тогда? Может, это были стоны умирающего человека? Она не решилась на определенный ответ, помня слова миссис Брукс. Это было бы просто смешно, если бы кто-нибудь стал подозревать ее, Гейл Уоррен, в убийстве. Полицейский скорее всего не придал значения словам той женщины. Но что он записал в свою книжку после ее показаний? Он вел себя одинаково со всеми допрашиваемыми. Но ведь кто-то из этой небольшой группки лиц в коктейль-баре был убийцей. Дэвид сообщил ей, что число подозреваемых ограничено постояльцами, у всех служащих есть алиби. Значит, это был кто-то из гостей. Супруги Брукс сказали, что после ужина никто, кроме нее, не входил в крыло, где расположены спальни. Миссис Брукс, правда, потом извинилась перед Гейл, но ее показания сделали свое дело.
Нет! Миссис Брукс не хотела оклеветать Гейл. Просто это была одна из тех богобоязненных женщин с чувствительной совестью, для которых сообщение такого рода факта составляло вопрос жизни и смерти. Сколько ни возвращались мысли Гейл к тому страшному часу, она каждый раз убеждалась в том, что никто не бросил тень подозрения на другого, кроме, конечно, молодого офицера с рыжими волосами, комнату которого она теперь занимала. Однако, показания миссис Брукс фактически снимали с него все подозрения.
Девушка внезапно задрожала, словно на нее подул холодный ветер. Даже, если ее ни в чем не смогут обвинить, все равно на нее падет тень. Сыщики в детективных романах, которые она читала, всегда ломали голову, чтобы доказать два факта: возможность и мотив. Она, Гейл, могла, конечно, убить Карла Каспара, но никто не докажет, что у нее был какой-то повод для этого. Она даже не была с ним знакома. Но могли подумать, что она убила его, обороняясь, в панике. Дэвид не верил в то, что она виновата, только из-за симпатии к ней. Полиция будет рассматривать эту версию бесстрастно. И они могут прийти к выводу, что она, увидев постороннего в своей комнате, схватила что-то тяжелое и ударила его. Тогда ее посадят в тюрьму. Она не может себе представить, чтобы ее повесили или посадили на электрический стул. Тюрьма... двадцать лет, а может и тридцать... Нет, что-то тогда случилось в соседней комнате, той, которую занимает мисс Ван Эттен. Тогда она не придала значения звукам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38