В одном из таких просветов Данила увидел дно кратера и обрадовался — наконец-то кончен спуск. Он сказал об этом Колбину. Тот буркнул в ответ: «Хорошо, конечно, но...» Он не окончил фразы. Снизу донесся глухой гул. «Неужели будет взрыв?» — подумал Колбин и приложил ухо к скале.
— Что, опять пробуждается? — спросил Данила. Колбин промолчал. Его пугала бездна, которая разверзлась перед ним. А вдруг вулкан опять проснется? Страх все сильнее сжимал сердце. Повернуть назад? Нет, нет! Он все еще стоял, приникнув к теплой скале, стараясь уловить подземные толчки. Но вулкан молчал. Казалось, он затаился, притих, чтобы заманить их.
- Смотрите! — воскликнул Данила. — Как колышется газовое облако!
— Черт побери! — услышал он в ответ. — Нашел время восхищаться!
Но Данила был слишком возбужден, чтобы отвечать на окрик Колбина.
Дно кратера было покрыто серой лавой, рассеченной парящими трещинами, — казалось, что это дымится множество костров, сложенных из сырых веток. Трещины сходились у большого центрального колодца. Оттуда шел густой дым и рассеивался по всему кратеру.
На душе у Данилы было неспокойно. Он сам не мог бы объяснить, что с ним. Он не боялся физической опасности, скорее это была какая-то странная смесь любопытства и неуверенности. Тот, кто никогда не бывал в кратере вулкана, не сумеет по-настоящему представить, какое ощущение охватывает человека в этом замкнутом мире. Стены головокружительно отвесны. Высоко на фоне голубого неба — изрезанные края кратера. Внизу, у ног — хаотические нагромождения вулканических бомб, трещины, уходящие неведомо в какие глубины земли. Дико и мертво кругом. Глядя на эту выжженную огнем земную поверхность, Данила чувствовал себя одиноким и беспомощным.
— Евгений Николаевич! — сдавленно вырвалось у него.
Колбин поднял руку: следуй за мной! Преодолев ребристую бровку, они очутились у края колодца; приподнявшись на руках, заглянули вниз. Серый подвижный занавес. И больше ничего. Внезапно занавес раздвинулся и взору открылась гиганская яма цилиндрической формы. На двадцатиметровой глубине лавовое озеро выбрасывало багрово-красные языки огня. Временами огонь проваливался в таинственную глубину. Тогда густой дым из небольших торчащих по краям озера конусов затягивал дно колодца.
Данила крутил ручку кинокамеры. Начал он с юго-западного сектора, потом повернул телеобъектив на северный участок, где оранжевые волны лавового озера бились о стены колодца. Но что это? Черная фигура мелькнула где-то возле конусов и исчезла в клубах пара. Холодный пот выступил на лбу Данилы, хотя у колодца было так же жарко, как у мартеновской печи. Кажется, прошла вечность, пока он вновь увидел черную фигурку Колбина. Он с ловкостью обезьяны карабкался из колодца.
— Не сорвитесь! — крикнул Данила, когда Колбин вдруг отступил от края колодца.
Колбин раскинул руки и прижался к скале, потом сделал рывок и выскочил на бровку. Его окутало черным дымом из колодца. Когда дым рассеялся, Данила услышал резкий голос:
— Почему прекратили съемку?
— Все заснял, — ответил Данила.
Колбкн занялся пробирками с образцами газов, собранными у лавового озера. Серая куртка из грубого сукна, плотно застегнутая на нем доверху, была опалена и стала рыжей. В нескольких местах огонь прожег толстую ткань брюк. Уложив последнюю пробирку, Колбин выпрямился и заглянул в колодец. Да, риск был большой. Но зато какой материал собран! «Вот она, докторская диссертация», — подумал он.
Они двигались по вязкой, пружинистой лаве и без особых приключений вступили на северный участок. Дальше путь преградила корытообразная трещина, заполненная красно-желтой расплавленной массой. На ее поверхности вздувались и лопались пузыри. Газы, пробивавшиеся из щелей, жгли подошвы ног. Измерив температуру лавы и взяв пробу, ученые по узкому карнизу, нависшему над
бездной, двинулись дальше. Видимость в колодце улучшилась, хотя временами он все так же затягивался дымом.
Данила за последний час увидел столько страшного и чудесного, что, казалось, ничем больше его не удивить. Но то, что сейчас открылось его взору, было необычайно. На северо-восточной стене колодца висел огненный диск диаметром в десять — двенадцать метров. Его сияние пробивалось даже сквозь клубы густого дыма,
— Огненный тоннель! — воскликнул Колбин. Данила не сразу поверил, что перед ним тоннель. С потолка отделялись и падали огромные сверкающие капли огня. Каждая капля — маленькое солнце — жгла и слепила. Забыв о поджаривающихся подошвах. Данила крутил ручку аппарата. Откуда-то сбоку, с пузырьками и пробирками, выскочил Колбин и сунул их Даниле в карман — свои у него были полны.
— Пошли! Изжаримся! — крикнул он.
Они вышли на то же место, откуда начали путешествие.
— Сложим пробы и будем подниматься, — сказал Колбин, выкладывая из кармана все свои «трофеи». Они скинули рюкзаки. Сильный толчок отбросил Данилу в сторону. Раздался взрыв в глубине колодца. Камни падали с приглушенным угрожающим свистом. Данила танцевал на краю вулкана. Шаг в сторону, шаг назад. Прыжок туда, прыжок сюда. Пот заливал глаза. Ноги вязли в лаве. Удар в спину свалил его с ног. Сколько пролежал без сознания — он не знал, а когда очнулся, огненного ливня уже не было. По всему кратеру дымились тестообразные комья лавы.
— Евгений Николаевич! — закричал Данила. Колбин не отозвался. Данила вытянул руки, пошевелил
ногами. Все было цело, только плечо болело. Он поднялся и пошел искать товарища. Колбин лежал недалеко от края колодца. Он был без сознания. Данила оттащил его вялое тело шагов на десять.
— Я думал, вы меня бросили, — сказал Колбин, как только очнулся. — Как вы могли... Я не сержусь. Человек прежде всего думает о себе. Вы не исключение.
Колбин закрыл глаза. Ноги горели, как в огне. Левая рука не двигалась.
— Данила Корнеевич, — еле выговорил он, — что у меня с ногами?
— Плохо.
— Знаю, — зло сказал Колбин. — А что с ними?
— Правая нога раздроблена у колена. Я сейчас перевяжу, чтобы остановить кровь.
Колбин приподнялся, посмотрел.
— Данила Корнеевич, — сказал он с трудом, — перережьте ремни кислородного баллона. Его, кажется, вдавило мне в спину.
Выхватив из-за пояса нож, Данила перерезал ремни и передвинул баллон под голову ученого. Колбин почувствовал облегчение. Он знал, что сесть, а тем более встать на ноги уже не сможет.
— Романов, — сказал он, стараясь сосредоточиться, — идите и переложите пробы в свой рюкзак. Да быстрее возвращайтесь. Поможете мне выбраться отсюда.
Данила сделал несколько шагов к рюкзакам. Им овладела страшная усталость. До проб ли сейчас? Он обернулся и увидел, что Колбин смотрит на него.
— Что же вы ждете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59