А когда демобилизовался из армии, то передал ее в музей.
— Да, мне писали об этом из музея,— говорит Шестовских.— А где же он ее нашел?
— В своих воспоминаниях он пишет, что обнаружили ее в госпитале...
— В госпитале? — недоуменно спрашивает Щестовских.— Загадка какая-то... Хотя могло быть и так. Одежда моя была вся в крови, и она осталась там,,,— и, немного помолчав, добавляет:—Любопытно. Вот ведь как бывает. Сколько людей погибло, сколько с тех пор всего было, а записка уцелела...
После той поездки к Ивану Константиновичу в Ирбит я написал очерк. Его опубликовали в центральной газете, и я, и его герой получили много писем от бывших курсантов Винницкого военно-пехотного училища, воевавших в Сталинграде.
Они уточняли события, приводили новые факты и новые эпизоды боев, каждый рассказывал о своей войне, но то были уже другие истории и другие судьбы.
А с Иваном Константиновичем я встречался еще не раз, когда жил на Урале. Он по-прежнему работал в Ир-битском горкоме партии и был таким же беспокойным и увлеченным своей службой человеком. При встречах всякий раз много и горячо рассказывал о своем разросшемся городе, о новых предприятиях и, конечно, о гордости ирбитчан — мотоциклетном заводе.
А после того, как я уехал с Урала, связь наша оборвалась.
На этом я и хотел закончить рассказ. Но у этой истории нет конца.
«А что же сейчас с Иваном Константиновичем?» — спросите вы меня.
Долго я не решался позвонить в Ирбит. Не решался, потому что все чаще в последние годы получаю печальные ответы.
К сожалению, недоброе предчувствие не обмануло.
— Ивана Константиновича уже нет,— дрогнувшим голосом ответила на мой звонок из Москвы сотрудница Ирбитского горкома,— работал почти до последнего дня... И умер-то еще не старым, до шестидесяти не дотянул...
И словно ледяным ветром пахнуло из той лютой сталинградской зимы 42/43 года, когда мы хоронили павших за наш город солдат. И сразу вспомнился черный день 23 августа, когда писал ту записку солдат Шестовских, не надеясь выжить, и выжил. А вот теперь, через сорок лет, смерть догнала его...
Уходят ветераны войны и все меньше остается их среди нас. А такие, как коммунист Иван Константинович Шестовских, уходят, к великой нашей печали, до срока, потому что полной мерой приняли на свои плечи ту страшную войну.
1957—1985
ХЛЕБОРОБ ИВАН МЕЛЬНИКОВ
Однажды я получил письмо от электрослесаря Алексинского химического комбината Тульской области Александра Петровича Власова. Он писал: «...Вместе с Иваном Константиновичем Шестовских я учился в Винницком военно-пехотном училище в г. Краснодаре, вместе воевал в составе курсантского полка в 57-й, а потом 64-й армии на подступах к Сталинграду. Вместе с Шестовских и лейтенантом Максимовым в ночь на 24 августа 1942 года выходили из окружения. Мои воспоминания из фронтового дневника «Курсанты ВВПУ под Сталинградом» хранятся в Волгоградском государственном музее обороны».
У Александра Петровича при встрече я узнал о судьбах многих бывших курсантов. Он рассказал мне, что переписывается с десятками своих боевых товарищей. В период летних отпусков Александр Петрович побывал во многих семьях погибших курсантов.
— Это были тяжелые и даже трагические поездки,— рассказывал Александр Петрович.— Переступить порог дома товарища, оставшегося на войне, смотреть в глаза сиротам — детям, вдове, матери...— это, брат, потяжелей, чем в окопе...
Но лейтенант запаса Власов на протяжении многих лет, уходя в очередной отпуск, ехал в семьи погибших друзей. Так он решил там, на войне, и теперь исполнял свой солдатский долг.
...Рассказ об этих поездках мне показался самым интересным в его воспоминаниях. Но мне нужны были только эпизоды боя под станцией Тундутово, в котором участвовал И. К. Шестовских, и выход курсантов из окружения. О боях, которые вели курсанты Винницкого училища под Сталинградом, писали воспоминания сами участники, в том числе и Власов, и они могли рассказать об этом лучше и достовернее.
Но все же я не могу не привести здесь рассказ одного из сослуживцев Власова —Ивана Ивановича Мельникова.
Заинтересовали не столько его воспоминания, хотя и они кажутся мне чрезвычайно интересными, сколько послевоенная судьба их автора, судьба удивительная, трудная и героическая, с которой и мне позже пришлось столкнуться и принять в ней посильное участие.
Иван Иванович писал свои воспоминания по просьбе А. П. Власова в 1971 году. Мельников разрешил мне опубликовать их, несколько сократив и исправив рукопись, а также уже по моей просьбе дописал ее вторую часть.
26 апреля 1942 года Орловский райвоенкомат Ростовской области направил меня в Краснодар в Винницкое военное пехотное училище, которое было эвакуировано на Кавказ. Но заниматься нам долго не пришлось. По приказу главного командования 17 июня 1942 года наше ВВПУ отправилось под Сталинград. Ехали тяжело, а как только прибыли на станцию Котельниково, фашисты разбомбили 17 вагонов.
Так, еще не добравшись до фронта, мы потеряли много Курсантов и комиссара полка. Пришлось выгрузиться из эшелона. К вечеру следующего дня, 19 июня, похоронили в братской могиле своих товарищей и поклялись отомстить фашистским гадам.
В этот же вечер погрузились в эшелон и продолжали свой путь к Сталинграду.
Прибыли на станцию Тундутово, расположились возле речки. Получили боевое оружие. Мне вручили ружье ПТР. Начались наши занятия, учились вести бой в приближенных к военным действиям условиях. А тем временем фронт докатился до нас, и к концу июля 1942 года училище заняло оборону здесь же, в районе Тундутово.
Помню населенный пункт лесничества и ферму совхоза «Плодовитое». Здесь мы окопались, а к вечеру 3 августа наш 3-й батальон принял первый бой с разведкой немцев — танками и бронемашинами.
Потом на нашем направлении было затишье. Противник день и ночь подтягивал силы, готовился к генеральному наступлению на Сталинград. Утром 16 августа, примерно к 10 часам, вся степь была покрыта немецкими танками и бронемашинами, они ринулись к Сталинграду, и началась кровопролитная битва.
На нашей передовой день сделался ночью, от взрывов бомб и снарядов — сплошная пыльно-дымовая стена. Гул боевых машин, взрывы бомб и снарядов...
Ожесточенные бои переходили в рукопашные схватки. Дрались с эсэсовцами, которые атаковали нас на танках. Бои шли несколько дней. Врагу удалось прорвать оборону восточнее плацдарма нашего училища.
Фашисты ринулись к Сталинграду, но наше училище по-прежнему удерживало свои рубежи. Двадцатого и двадцать первого развернулись смертоубийственные бои с превосходящими силами гитлеровцев. Они бросили против нашего училища более ста танков и пехоту. Стояли насмерть, но никто из нас не знал, что мы деремся уже в тылу противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Да, мне писали об этом из музея,— говорит Шестовских.— А где же он ее нашел?
— В своих воспоминаниях он пишет, что обнаружили ее в госпитале...
— В госпитале? — недоуменно спрашивает Щестовских.— Загадка какая-то... Хотя могло быть и так. Одежда моя была вся в крови, и она осталась там,,,— и, немного помолчав, добавляет:—Любопытно. Вот ведь как бывает. Сколько людей погибло, сколько с тех пор всего было, а записка уцелела...
После той поездки к Ивану Константиновичу в Ирбит я написал очерк. Его опубликовали в центральной газете, и я, и его герой получили много писем от бывших курсантов Винницкого военно-пехотного училища, воевавших в Сталинграде.
Они уточняли события, приводили новые факты и новые эпизоды боев, каждый рассказывал о своей войне, но то были уже другие истории и другие судьбы.
А с Иваном Константиновичем я встречался еще не раз, когда жил на Урале. Он по-прежнему работал в Ир-битском горкоме партии и был таким же беспокойным и увлеченным своей службой человеком. При встречах всякий раз много и горячо рассказывал о своем разросшемся городе, о новых предприятиях и, конечно, о гордости ирбитчан — мотоциклетном заводе.
А после того, как я уехал с Урала, связь наша оборвалась.
На этом я и хотел закончить рассказ. Но у этой истории нет конца.
«А что же сейчас с Иваном Константиновичем?» — спросите вы меня.
Долго я не решался позвонить в Ирбит. Не решался, потому что все чаще в последние годы получаю печальные ответы.
К сожалению, недоброе предчувствие не обмануло.
— Ивана Константиновича уже нет,— дрогнувшим голосом ответила на мой звонок из Москвы сотрудница Ирбитского горкома,— работал почти до последнего дня... И умер-то еще не старым, до шестидесяти не дотянул...
И словно ледяным ветром пахнуло из той лютой сталинградской зимы 42/43 года, когда мы хоронили павших за наш город солдат. И сразу вспомнился черный день 23 августа, когда писал ту записку солдат Шестовских, не надеясь выжить, и выжил. А вот теперь, через сорок лет, смерть догнала его...
Уходят ветераны войны и все меньше остается их среди нас. А такие, как коммунист Иван Константинович Шестовских, уходят, к великой нашей печали, до срока, потому что полной мерой приняли на свои плечи ту страшную войну.
1957—1985
ХЛЕБОРОБ ИВАН МЕЛЬНИКОВ
Однажды я получил письмо от электрослесаря Алексинского химического комбината Тульской области Александра Петровича Власова. Он писал: «...Вместе с Иваном Константиновичем Шестовских я учился в Винницком военно-пехотном училище в г. Краснодаре, вместе воевал в составе курсантского полка в 57-й, а потом 64-й армии на подступах к Сталинграду. Вместе с Шестовских и лейтенантом Максимовым в ночь на 24 августа 1942 года выходили из окружения. Мои воспоминания из фронтового дневника «Курсанты ВВПУ под Сталинградом» хранятся в Волгоградском государственном музее обороны».
У Александра Петровича при встрече я узнал о судьбах многих бывших курсантов. Он рассказал мне, что переписывается с десятками своих боевых товарищей. В период летних отпусков Александр Петрович побывал во многих семьях погибших курсантов.
— Это были тяжелые и даже трагические поездки,— рассказывал Александр Петрович.— Переступить порог дома товарища, оставшегося на войне, смотреть в глаза сиротам — детям, вдове, матери...— это, брат, потяжелей, чем в окопе...
Но лейтенант запаса Власов на протяжении многих лет, уходя в очередной отпуск, ехал в семьи погибших друзей. Так он решил там, на войне, и теперь исполнял свой солдатский долг.
...Рассказ об этих поездках мне показался самым интересным в его воспоминаниях. Но мне нужны были только эпизоды боя под станцией Тундутово, в котором участвовал И. К. Шестовских, и выход курсантов из окружения. О боях, которые вели курсанты Винницкого училища под Сталинградом, писали воспоминания сами участники, в том числе и Власов, и они могли рассказать об этом лучше и достовернее.
Но все же я не могу не привести здесь рассказ одного из сослуживцев Власова —Ивана Ивановича Мельникова.
Заинтересовали не столько его воспоминания, хотя и они кажутся мне чрезвычайно интересными, сколько послевоенная судьба их автора, судьба удивительная, трудная и героическая, с которой и мне позже пришлось столкнуться и принять в ней посильное участие.
Иван Иванович писал свои воспоминания по просьбе А. П. Власова в 1971 году. Мельников разрешил мне опубликовать их, несколько сократив и исправив рукопись, а также уже по моей просьбе дописал ее вторую часть.
26 апреля 1942 года Орловский райвоенкомат Ростовской области направил меня в Краснодар в Винницкое военное пехотное училище, которое было эвакуировано на Кавказ. Но заниматься нам долго не пришлось. По приказу главного командования 17 июня 1942 года наше ВВПУ отправилось под Сталинград. Ехали тяжело, а как только прибыли на станцию Котельниково, фашисты разбомбили 17 вагонов.
Так, еще не добравшись до фронта, мы потеряли много Курсантов и комиссара полка. Пришлось выгрузиться из эшелона. К вечеру следующего дня, 19 июня, похоронили в братской могиле своих товарищей и поклялись отомстить фашистским гадам.
В этот же вечер погрузились в эшелон и продолжали свой путь к Сталинграду.
Прибыли на станцию Тундутово, расположились возле речки. Получили боевое оружие. Мне вручили ружье ПТР. Начались наши занятия, учились вести бой в приближенных к военным действиям условиях. А тем временем фронт докатился до нас, и к концу июля 1942 года училище заняло оборону здесь же, в районе Тундутово.
Помню населенный пункт лесничества и ферму совхоза «Плодовитое». Здесь мы окопались, а к вечеру 3 августа наш 3-й батальон принял первый бой с разведкой немцев — танками и бронемашинами.
Потом на нашем направлении было затишье. Противник день и ночь подтягивал силы, готовился к генеральному наступлению на Сталинград. Утром 16 августа, примерно к 10 часам, вся степь была покрыта немецкими танками и бронемашинами, они ринулись к Сталинграду, и началась кровопролитная битва.
На нашей передовой день сделался ночью, от взрывов бомб и снарядов — сплошная пыльно-дымовая стена. Гул боевых машин, взрывы бомб и снарядов...
Ожесточенные бои переходили в рукопашные схватки. Дрались с эсэсовцами, которые атаковали нас на танках. Бои шли несколько дней. Врагу удалось прорвать оборону восточнее плацдарма нашего училища.
Фашисты ринулись к Сталинграду, но наше училище по-прежнему удерживало свои рубежи. Двадцатого и двадцать первого развернулись смертоубийственные бои с превосходящими силами гитлеровцев. Они бросили против нашего училища более ста танков и пехоту. Стояли насмерть, но никто из нас не знал, что мы деремся уже в тылу противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39