— Ты оказался прав: без котенка, которого я мучила ради забавы, мне стало в доме пусто...
Когда пришли домой, Гульмайран своим обычным испуганным шепотом сказала:
— О-ля-ля, Райка! Ты, оказывается, того, тоже... влюбилась!
На $тот раз Райгуль рассердилась не на шутку: откуда она все это берет, лгунья бессовестная!
— Я больше с тобой не разговариваю! — сказала она подружке и ушла спать.
Но увы, слова Гульмайран растревожили рану. Опять она не спала всю ночь, ворочалась, задремала только под утро, и ей приснился голубой жакет из козьего пуха. Но это было только начало... За короткое время Райгуль прожила во сне ясную, как наяву, жизнь.
Комнатка с низким потолком в глинобитной мазанке. Несколько одеял и подушек сложены стопкой на скамье, за плотной занавеской — постель. Райгуль стоит у окна, а посредине комнаты на узорчатой кошме сидит Аспанбай.
«Прости меня, Райгуль,— говорит он, а его голос гулко разносится многократным эхом, словно они находятся не в низкой мазанке, а в просторном зале.— Прости, я полюбил Бибинур и ухожу к ней!»
Бибинур— дикторша с телевидения. В модном седом парике она заглядывает в окно и знаками велит Аспанбаю поскорее выйти.
«Как хочешь...» — говорит Райгуль печально.
Аспанбай уходит, а она начинает плакать навзрыд. Проснулась — оказывается, действительно плачет. Сегодня не пойду к нему и вообще больше не пойду! — решает она и неделю не ходит. У Аспанбая бывает Гульмайран и носит все необходимое. Возвращается из больницы, рассказывает о том о сем, но ничего похожего на то, что Аспанбай ждет Райгуль, не сообщает. Аспанбаю врачи разрешили ходить, он поправляется.
Чем больше она уговаривала себя выкинуть из головы Аспанбая, тем все неотступнее его облик стоял перед ее мысленным взором. Аспанбай ждет ее у окна... Аспанбай в больничном халате встречает ее у калитки. Наконец она была вынуждена порвать путы, которые наложила сама на себя.
В воскресенье с утра ждали «папку». Он должен был повезти в больницу Анастасию Ивановну и Гульмайран. Исстрадавшаяся Райгуль опередила их. В одиннадцать уже подходила к воротам лечебницы. Случилось именно так, как она ебе представляла: идя по больничному двору, она подняла голову и увидела в окне второго этажа улыбающееся лицо своего дада. Ее охватил безотчетный страх, под влиянием этого страха она побежала, но не назад, а вперед, она и не заметила, как вбежала по лестнице на
второй этаж. От сильного сердцебиения остановилась: что с ней? Почему она бежит? Но какой-то ласковый голос шепнул ей на ухо: это же твой дада... Наверное, от сильного волнения она побледнела, потому что Аспанбай, поглядев на нее, с испугом спросил:
— Слушай, уж не заболела ли ты?
— Нет, дада, просто устаю на работе...
Райгуль стоит совсем близко от него. Широкую грудь, могучие плечи Аспанбая не может скрыть куцая больничная куртка. Райгуль вдруг захотелось уткнуться в эту надежную, крепкую грудь и сладко поплакать.
— Пойдем сядем вон там! — предложил Аспанбай и, взяв ее осторожно за локоть, спросил: — У тебя... не кружится голова?
— Нет, дада...
— Что-то уж больно смирной ты стала.
Райгуль заговорила с внезапной иронией:
— Странные вы, люди! Из-за того, что вашего бока коснулись кончиком ножа, вы начинаете страдать, болеть...— Она вдруг ласково потерлась лбом о его плечо.
Аспанбай ответил на ее ласку. Чуть обнял и чуть заметно прижал к себе. Райгуль даже не поняла, что в этот миг в их отношениях произошел крутой перелом. Ей показалось, что так было уже давно — она ласково клала ему голову на грудь, а он с лаской привлекал ее к себе...
— Выходит, это не я котенок, а ты — кошечка...
Когда они стояли вот так, полуобиявшись, подошла молоденькая медсестра в ослепительно белом халате. Сказала с напускной строгостью:
— А ну, Саша, марш в палату! Тебе нужно лежать.
Что-то опасное для себя почувствовала Райгуль в хорошенькой медсестре. Она ответила с неприязнью в голосе:
— Его зовут не Саша, а Аспанбай!
Сестра оказалась не из робких:
— А он сам меня просил так называть! — И, как бы желая закрепить за собой победу, повернулась и пошла, гордо подняв голову и покачивая крутыми бедрами.
Для Райгуль начались дни, полные противоречивых решений и поступков, томительной бессонницы. Она давала себе слово больше не ходить в больницу: какой прыткий этот дада! Стоило коснуться его головой, как он стал обниматься! Но проходил день, и она мчалась сломя голову к Аспанбаю, ибо что-то таинственное было в его объятии,
она это чувствовала всем своим существом, это мешало спать. Гульмайран опять сказала испуганным шепотом:
— Бедняжка моя, да ты совсем извелась! Всю ночь сегодня твердила его имя!
На этот раз она даже не рассердилась на подругу. Она опять побежала к Аспанбаю, вся дрожа и волнуясь. Он снова встретил ее у окна, опять она положила ему голову на грудь, а он тихонечко просвистел мотив знакомой песни; «Ты обещала не опаздывать, но не сдержала слово, а я истосковался по тебе». Райгуль засмеялась и совсем неумело тихонечко напела-насвистела в ответ: «Что же мне делать? Как быть нам?» Оба довольны.
Вот так в истории любви человечества был изобретен еще один язык — язык мелодичного насвистывания. За несколько дней Райгуль превратилась в синичку.
Они гуляли по двору. Осень щедро стелила под их ноги золотой ковер из листьев. На ум Аспанбаю пришла песня, и он насвистел мотив: «Золотые листья осени...» — «Желтый цвет, осенний — цвет тоски, но он устилает дорогу к лучшим временам...» — поддержала его Райгуль.
Так повторялось несколько раз. Но вскоре Аспанбай объяснился не по-птичьи, а по-человечески:
— Врачи говорят, что мой организм оказался очень сильным. Раны заживают быстро, как на собаке. Скоро выпустят, да и мне тут лежать уже невмоготу.
К выходу Аспанбая из больницы готовились как к большому празднику. Райгуль трижды сбегала на базар, хотя достаточно было бы сбегать и один раз, поставила варить мясо. То и дело поглядывала в зеркало, надевала то один наряд, то другой. Анастасия Ивановна связала в подарок Аспанбаю безрукавку из козьего пуха; «сбросившись», девушки купили ему новый костюм. Все вещи разложили на его койке, как зайдет — сразу увидит.
После обеда «папка» привез Аспанбая в Татарку. Сам, кажется, был чуть навеселе, в карманах у него оказалось две бутылки коньяка. Он привез с собой высокого человека. Зовут Мирасом, наверное, шофер, он сидел за рулем. Они загнали «Волгу» во двор и выставили как напоказ.
Когда было съедено мясо, выпит бульон и «папка» Али со своим длинным спутником стали выяснять, есть ли жизнь на других планетах, Райгуль вышла во двор. Словно что-то предчувствуя, за ней вышел Аспанбай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137