Старуха нахмурилась, глядя на юную энтузиастку.
– Но есть и другие достаточно сильные умы, чтобы локализовать телепатический призыв.
– Не выйдет! Об этом я позабочусь! – ликовала Фелиция. – Завтра с утра мы составим график вещания, и я удалюсь на десять-двадцать километров вверх по Северной дороге. Затем мы будем синхронно вещать через заданные интервалы. Умственная речь будет отдаваться эхом, и тану не смогут точно зафиксировать местонахождение этого раздвоенного крика. А метаактивный ум Элизабет, без сомнения, способен вычленить послание мадам на интимном канале.
– А что, может, и получится! – улыбнулась Амери.
– Бедный краснокожий невежда ни черта в ваших речах не понял, – заявил вождь Бурке. – И все же давайте попробуем.
– Ловко закручено, – похвалил Халид. – Учитывая, что мадам с Фелицией
– обе медиумы и могут слиться своими умами… Только бы Эйкену Драму можно было доверить нашу драгоценную петарду.
– Вы с ума сошли! – ужаснулся палеонтолог. – Посвятить его в наш план?
– Ты известный циник, Клод! – посетовала Амери.
– Может, потому, что я слишком долго прожил на этом свете, – вздохнул старик, – а может, именно поэтому так долго и прожил.
– Ну хорошо, Клод, – проговорила мадам, – а Элизабет ты доверяешь?
– Безоговорочно.
– Тогда все просто. Пошли спать, а завтра попытаемся выйти на связь. Если удастся, спросим мнения Элизабет об Эйкене Драме и поступим так, как она нам посоветует. D'accord? note 17 Ее темные глаза вновь обвели круг спутников – все десять членов экспедиции согласно кивнули.
– Решено! – заключил вождь Бурке. – На рассвете составим график вещания и отправим Фелицию. Наденешь доспехи и возьмешь с собой эскорт серых торквесов – Бэзила, Уве и Халида. Если тану станут интересоваться – ты разыскиваешь своего дядюшку Макса среди беженцев. На связь выйдем в полдень. А пока ты удаляешься от лагеря, мадам и мы, грешные, присмотрим на берегу подходящее судно. Герт и Ханси примерно знают, что нам нужно.
– Только не опоздайте, – предупредила их Фелиция. – Да прикупите на ярмарке голубой эмали, а то краска, которой старик Каваи покрыл Копье, уже облезает.
Когда полночная луна поднялась высоко над Роной, вернулся Фитхарн с припасами. Мадам отвела карлика в сторонку и в общих чертах изложила ему план дальнейших действий.
– Завтра к вечеру, – сообщила она, – экспедиция сядет на корабль и поплывет в столицу, а мы с Клодом спрячемся в окрестностях Надвратного Замка и будем ожидать часа, когда намечено нанести двойной удар поработителям-тану. Ты же можешь уходить, друг мой. Выражаю тебе глубокую признательность от имени всех нас и всего освобожденного человечества. Сообщи королю Йочи… о том, что мы собираемся предпринять. И передай ему от меня привет.
Карлик морщился от ее прощального умственного жеста и комкал в руках свою островерхую красную шляпу. Его сознание, столь трудно поддающееся дешифровке даже без умственных экранов, было теперь полностью открыто. Образы, мелькавшие в этой туманной облачности, выражали самые противоречивые чувства.
– Тебя что-то тревожит, – ласково произнесла мадам, видя, как перемешались слова, мысли и чувства Фитхарна – страх, любовь, верность, подозрение, надежда, сомнения, боль. – Что с тобой, мой друг?
– Предупреди своих людей! – выпалил Фитхарн. – Накажи им никому не доверять на чужой стороне! Даже если вам повезет, помните мое предостережение!
Он в последний раз заглянул ей в глаза и растворился во тьме.
8
Леди в золотом торквесе и ее дворецкий склонились над прилавком ювелира, в то время как свита серых и служанок сдерживала напор ярмарочной толпы.
– Вот, кажется, то, что надо, Клавдий, – проговорила дама. – Не великовато оно для меня? Не слишком вульгарно, как, на твой вкус?
Старик в сером торквесе окинул брезгливым взглядом янтарную брошку, которую подмастерье ювелира поднес им на бархатной подушечке.
– В нем жуки! – скривился он.
– Так ведь в том и ценность! – воскликнул ювелир. – Попались прямо во время спаривания сотни миллионов лет назад! Два насекомых, самец и самка, навечно слились в брачном объятии внутри этой геммы! Ну разве не трогательно, миледи?
Та покосилась на дворецкого.
– До слез… Ты не находишь, mon vieux? note 18
– Этот янтарь дошел до нас из глубины веков, его подобрали на диком берегу Черного озера! – рассыпался в похвалах своему изделию ювелир. – Мы, фирвулаги, не смеем собирать янтарь. Мы покупаем его… – он выдержал эффектную паузу, – у ревунов!
– Тана, помилуй нас! – в ужасе прошептала золотая леди. – Так вы и впрямь торгуете с дикарями? Скажи мне, добрый ювелир… что, на ревунов в самом деле так страшно смотреть, как гласит молва?
– Довольно лицезреть одного… – торжественно заверил ее ремесленник,
– чтобы навек лишиться ума!
– Так я и думала! – леди насмешливо посмотрела на своего седовласого слугу.
– Говорят, в этом году ревуны осмелились явиться на юг! – рискнул вставить свое слово подмастерье. – Чувствуете, как кругом неспокойно?
Леди в тревоге замахала руками.
Предводитель ее свиты, детина с лицом цвета дубленой кожи, угрожающе схватился за рукоять меча.
– Эй ты, чучело, не смей пугать мою благородную хозяйку!
– Но Галучол правду говорит, мой храбрый капитан, – поспешно заметил ювелир. – Вы не думайте, настоящие фирвулаги сами не меньше озабочены. Одной Тэ ведомо, что на уме у лесных бесов. Но уж мы будем начеку, чтобы они не затесались в наши ряды во время Великой Битвы.
Женщина вздрогнула.
– Мы берем ваш янтарь, мастер. Меня тронула участь любовников-букашек. Заплати ему, Клавдий.
Дворецкий, ворча, достал из висящей на поясе мошны монету. Затем взгляд его упал на поднос с кольцами, и на лице его появилась загадочная улыбка.
– Пожалуй, мы возьмем и вот эти два кольца. Заверните, пожалуйста.
– Но сэр! – воскликнул фирвулаг. – Известно ли вам, что резные кольца имеют символическое значение?
Из-под белоснежных бровей старика сверкнули холодные зеленые глаза.
– Я сказал, мы берем их! И блудливых букашек тоже заворачивай, да поживей! Мы опаздываем на важную встречу.
– Да-да, я мигом, достойный господин! Ну ты, лоботряс, чего рот разинул, пошевеливайся! – Ювелир низко поклонился мадам Гудериан и подал дворецкому завернутые в мягкую бумагу покупки. – Да сопутствует вам удача, миледи, надеюсь, мои изделия принесут вам счастье.
Старик в сером торквесе рассмеялся. Затем, пожалуй, с излишней для своего статуса фамильярностью взял женщину под руку и сделал знак эскорту сомкнуть строй.
Когда покупатели растворились в толпе, Галучол озадаченно почесал в затылке.
– Может, он для кого другого кольца-то купил?
Ремесленник многозначительно ухмыльнулся.
– Эх ты, святая простота!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108