– Не привередничай, Сьюки, – одернул ее Стейн, накладывая себе порцию с другого блюда. – Знаешь ведь, в чужой монастырь… Вот… Я не знаю, что это, но какой аромат!
– Это? – Дионкет указал костлявым пальцем на глубокое серебряное блюдо и причмокнул губами. – Это рагу из промифитиса, любезный воитель. Кажется, на вашей Земле тоже есть такая зверушка, и называется она…
Перед мысленным взором Стейна и Сьюки сразу возникло упомянутое существо.
– Скунс! – Стейн поперхнулся.
– О, что с вами, Стейни?! – воскликнула леди Риганона. – Кусок не в то горло попал? Так выпейте вина, как рукой снимет.
Сидевший рядом с Дионкетом дородный верзила в коротком голубом с золотом камзоле порекомендовал:
– Попробуйте ежатины в бургундском, Стейн, она успокоит ваш кишечник. Этому деликатесу надо непременно отдать должное. Знаете, что про ежей говорят…
Стейн подозрительно покосился на блюдо, а Сьюки отодвинула ежей от него подальше.
– Наш друг поправляется после ранения, лорд Имидол. Ему нельзя злоупотреблять… чем бы то ни было.
Серебристый смех леди Риганоны вновь слился со звоном ее подвесок.
– Она очаровательна, правда, Дионкет? Просто находка для вашей Гильдии! Только очень гадко с твоей стороны не допустить ее до торгов.
В голове у Стейна будто вспыхнуло что-то.
– Простите, леди, я не понял? – переспросил он.
– Выпейте еще шерри-бренди, – предложил глава Гильдии Корректоров. – А может быть, вы предпочитаете сливовую или малиновую? – Он коснулся пальцами своего торквеса, и Сьюки со Стейном разом почувствовали, как внутреннее напряжение спало.
«Все пропало, Стейни, он сильнее меня! О, Элизабет, иди же скорее сюда, пока Стейн не заметил, что я не могу защититься!»
…
«Сьюки, любовь моя, что, что, что, черт побери!»
«Стейн, милый, я не могу тебя прикрыть, сейчас они все поймут и тогда не пощадят тебя. Успокойся, держи себя в руках! Черт побери, Элизамедиумбет, куда ты подевалась?!»
Герольд, подняв на вытянутой руке сверкающую стеклянную цепь, тряхнул ею. Бешеная пляска оборвалась, и музыка стихла. Танцующие вернулись на места. Четыре дамы тану буквально тащили на себе взъерошенного Раймо. Эйкен Драм, к счастью, не испытал подобного позора. Он сам засеменил к столу для высоких гостей и уселся на краешек банкетки.
– Высокочтимая публика, благородные лорды и леди! – провозгласил герольд. – Прошу тишины! Настал час выступления почетных гостей!
Послышались здравицы, звон кубков и ножей о золотые блюда.
Герольд в серебряном торквесе вновь тряхнул цепью.
– Двое из наших гостей… – он кивнул на Брайана и Элизабет, – освобождаются от процедуры по приказу Их Королевских Величеств. А третий… – герольд указал на Раймо, – уже проявил свои таланты!
Многие дамы зашлись визгливым смехом. Соседки Раймо стали заталкивать ему в рот бананы и весьма неохотно оторвались от своего занятия при звоне цепи.
– Послушаем Сью Гвен Девис!
Невидимая сила вытолкнула Сьюки на середину зала. Мозг ее трепетал перед безжалостными взглядами короля, королевы и других высокородных особ. Тану были поражены, встретив твердый заслон – Элизабет вовремя пришла ей на помощь, – но в конце концов удовлетворились доступными им поверхностными сведениями. Ум лорда Дионкета обратился к ней с речью:
«Дорогая сестра-оператор, ученица медиумов и целителей! Доставь нам радость нынешней ночью, спой песню своего древнего народа!»
Тревога Сьюки начала рассеиваться. Другие умы вокруг нее, казалось, взывали:
«Убаюкай нас!»
Не сводя глаз со Стейна, она спела негромким, но чистым голосом под аккомпанемент арфы старую колыбельную песню – сперва по-валлийски, потом на английском.
Дитя, пусть не томят тебя дурные сны Ночь напролет.
В твоем окошке звезды ясные видны Ночь напролет.
А на рассвете радость снова в дом придет, И солнца луч для нас надеждою блеснет.
Ах, только б не был вещим сна дурного гнет Ночь напролет.
Слова и мелодия были исполнены беспредельной любви. Целительная энергия Сьюки изливалась на мужчину-ребенка, которому она дала новую жизнь, и выплескивалась через край в чувственную атмосферу огромного зала. На несколько мгновений нежность пересилила витающую в нем тревогу, смягчила гнев и алчность, умерила горе и тоску.
Песня закончилась, но публика еще долго хранила молчание. Наконец на недоступном уровне сознания – человеческий разум посредством торквеса мог лишь ощутить, но не был способен расшифровать его – зал взорвался овациями. Однако восторженные изъявления чувств тану пресек резкий, надменный внутренний голос Дионкета. Главный Целитель встал во весь рост и раскинул руки, отчего тело его стало похоже на живой малиново-серебряный крест.
«Моя! Не суйтесь!»
Сьюки в смущении вернулась и села подле Стейна. Церемониймейстер взмахнул цепью.
– Теперь мы имеем честь лицезреть искусство Стейна Ольсона!
Пришел черед викинга повиноваться чужой воле, выталкивающей его на середину зала. Он стоял с непокрытой головой, глядел на аристократов тану, собравшихся за главным столом, и чувствовал, как странные флюиды ощупывают, обнюхивают, пробуют на вкус его мозг. К нему пробилась по-матерински сердечная мысль королевы:
«Не надо было надевать ему торквес, увы, жизнь так коротка!»
«Как раз то, что нужно для Битвы. Виртуозно владеет мечом!» – ответил король.
Из боковых рядов выплыли два танцора, держа в руках металлические корзины с фруктами, напоминающими огромные апельсины. Один подхватил яркий шар и запустил в голову Стейна.
Великан викинг обеими руками со свистом выхватил из ножен бронзовый меч и аккуратно рассек шар на две половины.
Торжествующий вопль громовержца вырвался из глотки Тагдала. Танцоры в черно-белых одеждах принялись с молниеносной быстротой кидать в Стейна экзотические апельсины. Меч мелькал в воздухе, будто золотое колесо. Воин наступал, отпрыгивал и кромсал на куски летящие шары, не пропуская ни одного. Король молотил кулаками по столу; слезы счастья скатывались в его роскошную бороду. Болельщики тану вопили как безумные.
Наконец раздался призыв к тишине.
– Поблагодарим нашего героя за блестящее выступление! Отличная работа, Стейн!
«Торг.»
Еще один шквал умственной речи. Элизабет мгновенно настроилась на нее. Нимало не удивившись, она осознала, что Стейна выставили на торги как кандидата на Отборочный Турнир. Поскольку бывший бурильщик представлял собой один из самых внушительных экземпляров, появившихся в изгнании за прошедшее десятилетие, азартные гуманоиды довели торги до беспрецедентного уровня. Они предлагали короне, номинально владеющей всеми исключительно одаренными путешественниками во времени, свои услуги, свои метафункции, свои богатства, свою челядь, как в торквесах, так и без оных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108