И тут все решает руководство опытного наставника. Огромная корректирующая сила Элизабет обволакивала трепещущую душу, предохраняя ее от распада, направляла пламенные устремления Бреды, точно бесчисленные метапсихические факелы, готовые сжечь накопленный в подкорке опыт жизни длиной в четырнадцать тысяч лет.
Активный ум заботливо поддерживал «аспирантку». Слившись, они парили над бездной ада, имеющей единственное измерение – центростремительную силу, воспринимаемую разумными существами всех рас только как боль…
Процесс развивался в синхронном вечном движении раздвоенных субъективных сознаний. В агонии Бреда сознавала глубинные изменения в своей душе, но не могла побороть дьявольского жжения и взглянуть на себя со стороны. Она могла только страдать и терпеть в надежде, что, когда ее муки кончатся, ум по-прежнему будет жить в физической Вселенной.
Наконец боль уменьшилась. Бреда почувствовала, как ослепляющая энергия Элизабет сменилась слабым свечением. А еще она ощутила другие жизненные силы, помимо своих и Элизабет: казалось, они поют в затухающем пламени. Как странно! Что это? Так далеко, за серым и черным дымом, за массой невидимого затухающего огня… мурлыкающая мегатональная мелодия, подобная яркой вспышке, будто приближалась. Чем четче Бреда ощущала ее, тем заманчивее становился напев. Она позабыла о дисциплине, о своем «я» во внезапном стремлении достичь, увидеть, соединиться с нею – теперь, когда познала Единство…
«Вернись».
«О нет, Элизабет, не теперь, позволь мне…»
«Мы достигли предела. Возвращайся ко мне».
«Нет, нет, мы, изгнанники, последуем за ним до конца и соединимся за гранью боли, там, где он ждет нас с любовью…»
«Пора возвращаться. Ты пойдешь со мной. Не упорствуй».
«Нет, нет, нет, нет…»
Оставь. Не смотри туда. Ты не можешь овладеть им и продолжать жить. Вернись сейчас же, подчинись моей воле, летим обратно сквозь пространство, не сопротивляйся, Sancta Illusio Persona Adamantis note 10, где бы ты ни была, подчинись, Бреда, подчинись приказу, оставайся во мне, мы уже почти там… там…»
Супруга Корабля без маски сидела за столом напротив Элизабет.
«Ушел. Он ушел. Ты увела меня от него».
– Это было необходимо для нас обеих. Ты достигла кульминации боли. Опыт прошел успешно.
По щекам Бреды текли слезы. Почти потухший огонь души медленно возгорался вместе с сожалением, которое теперь будет жить в ней всегда, до самой смерти. В тишине комнаты без дверей Бреда с трудом приходила в себя.
Затем последовало открытие и приглашение. Бреда осмелилась войти и громко вскрикнула, впервые познав настоящее единение с земным умом.
«Так вот как… это бывает».
– Да. Обнимаю тебя, сестра.
Супруга Корабля приложила пальцы к безжизненному куску золота у себя на шее и расстегнула замок. Мгновение она подержала его на вытянутой руке, прежде чем положить рядом с изваянием Супруга.
«Я живу. Я активна, хотя и понимаю, что похожа на беспомощного ребенка, впервые вставшего на подгибающиеся ножки. Но метафункции высвободились; какое богатство – единение двух в одной, уже теперь, а что будет потом, когда я познаю любящий ум?..»
– Будет стихийный рост, и радость взамен боли, и ощущение своей силы. Последняя, правда, ограничена твоим физическим телом и развитием местного ума. Но поскольку ты уже любишь разум, то способна делиться им без ущерба для себя. Вот у меня никогда так не получалось.
«А то, что я видела…»
– Ты видела то, что большинство из нас, независимо от активности, увидит и завоюет только в конце пути. Немногим «аспирантам» удается заметить это с первого раза. К счастью.
Они снова умолкли.
– Память о тоске исчезла, – наконец произнесла вслух Бреда. – Она не вернется, я знаю. Теперь я поняла: лишь неукоснительное подчинение наставнику положит грань между непродуктивным отчаянием и творческим очищением, после которого приходит радость. Этого надо было ожидать. Не просто отсутствия боли, а экстаза.
– Почти все зрелые умы чувствуют тончайшую грань, разделяющую то и другое, хотя и не знают, что с ней делать. Если хочешь, для углубления программы я поделюсь с тобой несколькими концепциями сути Галактического Содружества, столь упорно оспариваемыми нашей философией и теологией.
– Да. Ты должна поделиться со мной всем, что знаешь. Прежде чем… покинешь нас.
Элизабет не клюнула на эту приманку.
– Каждая разумная раса воспринимает теосферу своим индивидуальным психологическим путем. Мы можем обследовать нишу, которую в перспективе займет твое племя. Теперь, когда мы вместе, мы в состоянии совершить то, на что одинокий активный ум неспособен – познать суть до определенного предела. Она будет разжижена, поскольку ум плиоцена еще очень инфантилен, но тебе она покажется восхитительной.
– Она уже восхитительна, – заметила Бреда. – И вот что мне хотелось бы сделать с вновь обретенным богатством – пересмотреть все вероятности в поиске наиболее приемлемой модели, до сих пор неясной мне. Ты присоединишься?
Наставница и сестра отшатнулась. Умственные дверцы захлопнулись.
– Я должна была это предвидеть! Бреда, ты беспросветная дура!
Ум Супруги Корабля был раскрыт настежь, но Элизабет не вошла в него и даже не взглянула.
– Я ухожу из твоей комнаты без дверей, – заявила она. – Пойду к вашему королю и выскажу ему твое суждение касательно моей судьбы. Твое новое суждение. А потом разыщу свой шар и, улучив момент, навсегда покину вашу страну.
Бреда наклонила голову.
– Я отдам тебе твой шар. И сама займусь потомством Нантусвель. Только, пожалуйста, позволь мне пойти с тобой к королю.
– Ладно.
Обе вышли и немного постояли на утесе над Серебристо-Белой равниной. Соляные россыпи были покрыты сетью крошечных огней. Близилась Великая Битва, и в долине разрастался палаточный город фирвулагов. Даже в полночь можно было обнаружить на дальнем расстоянии, как караваны с продовольствием, сопровождаемые рамапитеками, ползут по южному склону горы. Баржи, стоящие на причале у побережья лагуны, были освещены, поэтому водная гладь тоже вся была в огнях.
Из-под своей маски Бреда невозмутимо глядела на великолепное зрелище.
– Только три недели до Великой Битвы – и все решится.
– Три недели, – повторила женщина. – И шесть миллионов лет.
7
Во время Перемирия все дороги с севера Многоцветной Земли вели к Ронии. Через этот город тану и фирвулаги следовали на игры: знать обеих рас путешествовала по реке, а простая масса двигалась по Большой Южной дороге, параллельно западному берегу Роны, к Провансальскому озеру и Великолепной Глиссаде.
Большинство северян прерывали свое путешествие на ярмарке Ронии. Древние враги свободно общались во время ежегодной торговой оргии, которая продолжалась две недели Перемирия, день и ночь напролет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Активный ум заботливо поддерживал «аспирантку». Слившись, они парили над бездной ада, имеющей единственное измерение – центростремительную силу, воспринимаемую разумными существами всех рас только как боль…
Процесс развивался в синхронном вечном движении раздвоенных субъективных сознаний. В агонии Бреда сознавала глубинные изменения в своей душе, но не могла побороть дьявольского жжения и взглянуть на себя со стороны. Она могла только страдать и терпеть в надежде, что, когда ее муки кончатся, ум по-прежнему будет жить в физической Вселенной.
Наконец боль уменьшилась. Бреда почувствовала, как ослепляющая энергия Элизабет сменилась слабым свечением. А еще она ощутила другие жизненные силы, помимо своих и Элизабет: казалось, они поют в затухающем пламени. Как странно! Что это? Так далеко, за серым и черным дымом, за массой невидимого затухающего огня… мурлыкающая мегатональная мелодия, подобная яркой вспышке, будто приближалась. Чем четче Бреда ощущала ее, тем заманчивее становился напев. Она позабыла о дисциплине, о своем «я» во внезапном стремлении достичь, увидеть, соединиться с нею – теперь, когда познала Единство…
«Вернись».
«О нет, Элизабет, не теперь, позволь мне…»
«Мы достигли предела. Возвращайся ко мне».
«Нет, нет, мы, изгнанники, последуем за ним до конца и соединимся за гранью боли, там, где он ждет нас с любовью…»
«Пора возвращаться. Ты пойдешь со мной. Не упорствуй».
«Нет, нет, нет, нет…»
Оставь. Не смотри туда. Ты не можешь овладеть им и продолжать жить. Вернись сейчас же, подчинись моей воле, летим обратно сквозь пространство, не сопротивляйся, Sancta Illusio Persona Adamantis note 10, где бы ты ни была, подчинись, Бреда, подчинись приказу, оставайся во мне, мы уже почти там… там…»
Супруга Корабля без маски сидела за столом напротив Элизабет.
«Ушел. Он ушел. Ты увела меня от него».
– Это было необходимо для нас обеих. Ты достигла кульминации боли. Опыт прошел успешно.
По щекам Бреды текли слезы. Почти потухший огонь души медленно возгорался вместе с сожалением, которое теперь будет жить в ней всегда, до самой смерти. В тишине комнаты без дверей Бреда с трудом приходила в себя.
Затем последовало открытие и приглашение. Бреда осмелилась войти и громко вскрикнула, впервые познав настоящее единение с земным умом.
«Так вот как… это бывает».
– Да. Обнимаю тебя, сестра.
Супруга Корабля приложила пальцы к безжизненному куску золота у себя на шее и расстегнула замок. Мгновение она подержала его на вытянутой руке, прежде чем положить рядом с изваянием Супруга.
«Я живу. Я активна, хотя и понимаю, что похожа на беспомощного ребенка, впервые вставшего на подгибающиеся ножки. Но метафункции высвободились; какое богатство – единение двух в одной, уже теперь, а что будет потом, когда я познаю любящий ум?..»
– Будет стихийный рост, и радость взамен боли, и ощущение своей силы. Последняя, правда, ограничена твоим физическим телом и развитием местного ума. Но поскольку ты уже любишь разум, то способна делиться им без ущерба для себя. Вот у меня никогда так не получалось.
«А то, что я видела…»
– Ты видела то, что большинство из нас, независимо от активности, увидит и завоюет только в конце пути. Немногим «аспирантам» удается заметить это с первого раза. К счастью.
Они снова умолкли.
– Память о тоске исчезла, – наконец произнесла вслух Бреда. – Она не вернется, я знаю. Теперь я поняла: лишь неукоснительное подчинение наставнику положит грань между непродуктивным отчаянием и творческим очищением, после которого приходит радость. Этого надо было ожидать. Не просто отсутствия боли, а экстаза.
– Почти все зрелые умы чувствуют тончайшую грань, разделяющую то и другое, хотя и не знают, что с ней делать. Если хочешь, для углубления программы я поделюсь с тобой несколькими концепциями сути Галактического Содружества, столь упорно оспариваемыми нашей философией и теологией.
– Да. Ты должна поделиться со мной всем, что знаешь. Прежде чем… покинешь нас.
Элизабет не клюнула на эту приманку.
– Каждая разумная раса воспринимает теосферу своим индивидуальным психологическим путем. Мы можем обследовать нишу, которую в перспективе займет твое племя. Теперь, когда мы вместе, мы в состоянии совершить то, на что одинокий активный ум неспособен – познать суть до определенного предела. Она будет разжижена, поскольку ум плиоцена еще очень инфантилен, но тебе она покажется восхитительной.
– Она уже восхитительна, – заметила Бреда. – И вот что мне хотелось бы сделать с вновь обретенным богатством – пересмотреть все вероятности в поиске наиболее приемлемой модели, до сих пор неясной мне. Ты присоединишься?
Наставница и сестра отшатнулась. Умственные дверцы захлопнулись.
– Я должна была это предвидеть! Бреда, ты беспросветная дура!
Ум Супруги Корабля был раскрыт настежь, но Элизабет не вошла в него и даже не взглянула.
– Я ухожу из твоей комнаты без дверей, – заявила она. – Пойду к вашему королю и выскажу ему твое суждение касательно моей судьбы. Твое новое суждение. А потом разыщу свой шар и, улучив момент, навсегда покину вашу страну.
Бреда наклонила голову.
– Я отдам тебе твой шар. И сама займусь потомством Нантусвель. Только, пожалуйста, позволь мне пойти с тобой к королю.
– Ладно.
Обе вышли и немного постояли на утесе над Серебристо-Белой равниной. Соляные россыпи были покрыты сетью крошечных огней. Близилась Великая Битва, и в долине разрастался палаточный город фирвулагов. Даже в полночь можно было обнаружить на дальнем расстоянии, как караваны с продовольствием, сопровождаемые рамапитеками, ползут по южному склону горы. Баржи, стоящие на причале у побережья лагуны, были освещены, поэтому водная гладь тоже вся была в огнях.
Из-под своей маски Бреда невозмутимо глядела на великолепное зрелище.
– Только три недели до Великой Битвы – и все решится.
– Три недели, – повторила женщина. – И шесть миллионов лет.
7
Во время Перемирия все дороги с севера Многоцветной Земли вели к Ронии. Через этот город тану и фирвулаги следовали на игры: знать обеих рас путешествовала по реке, а простая масса двигалась по Большой Южной дороге, параллельно западному берегу Роны, к Провансальскому озеру и Великолепной Глиссаде.
Большинство северян прерывали свое путешествие на ярмарке Ронии. Древние враги свободно общались во время ежегодной торговой оргии, которая продолжалась две недели Перемирия, день и ночь напролет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108