Имена деда Борегарда и его двух двоюродных дядей можно и теперь еще найти на почетной доске в великолепной старой церкви, которой гордится город. Дебней – настоящий аристократ. Он гол, как сокол, манжеты на нем вечно с бахромкой, но его принимают с почетом в самых знатных домах Юга.
У Дебней в городе дом с обваливающейся штукатуркой и трещинами в стенах, в деревне дом с течью в крыше, но когда Борегард, плененный красотой и живостью дочери миллионера Аткинсона, намекнул о своем намерении жениться на ней, вся семья его пришла в неописуемый ужас.
Он поехал за Гарриет в Кассельмен. И когда об этом узнали, за ним погнался целый отряд дядей и теток, которые обступили несчастного молодого человека, насели на него и чуть было силой не увезли домой. Гарриет обратилась за содействием к Сильвии. Если она пригласит Борегарда и одну из его теток в усадьбу Кассельмен, то все уладится.
Сильвия была как-то раз в Чарльстоне и познакомилась там с молодым Дебнеем. Она смутно помнила женственного юношу с нежным лицом, которое казалось бы совсем кукольным, если бы не большой и несколько кривой нос.
– Да скажи мне толком, Гарриет, – спросила она подругу, когда они встретились на прогулке, – ты его любишь?
– Не знаю, – ответила Гарриет, – я боюсь, что нет. Во всяком случае, не очень…
– Но зачем же тебе выходить за него, если ты его не любишь?
Они ехали верхом. Гарриет тронула поводья и ударила лошадь хлыстом.
– Солнышко, – заговорила она минуты две спустя, – я должна сказать тебе правду. Я никогда не смогу полюбить так, как ты. Я не верю в любовь. Я никогда не могла бы создать себе кумира из человека.
– Но зачем же тогда замуж выходить?
– Надо. Что же мне делать? Мне надоело быть вечно под опекой, и я не хочу остаться старой девой.
Они ехали несколько минут молча.
– Ну, а если ты выйдешь замуж и потом встретишь человека, которого полюбишь?
– Это никогда не случится. Я слишком эгоистична. Она помолчала немного и добавила:
– Это так, Солнышко! Я много думала над этим и не ошибаюсь. Борегард славный малый. Он мне нравится. Он влюблен в меня по уши, – а это, конечно, самое главное. Я всегда буду главой в доме. Его ценят, уважают, и мои будут рады, если я выйду за него. Ты знаешь, Солнышко, я поклялась когда-то, что никогда не буду тянуться к знати, но невозможно пятиться назад, когда все близкие люди изо всех сил тянут вперед, в верхи общества. И кроме того, должна сознаться, это большой соблазн – добиться того, что считается недоступным.
– Да, конечно, – сказала Сильвия, – но ведь это игра, а брак – дело серьезное.
– Это мы делаем из этого серьезное дело, – возразила Гарриет. – Я смертельно скучала, а эта история с Борегардом всколыхнула меня. Родные его говорят, что мне не быть его женой, а я хочу и буду. Я непременно войду в его семью и натяну нос всем его старым теткам.
Она громко расхохоталась и поехала быстрей.
– Солнышко, – начала она опять, – вот что я скажу тебе. В тебе никогда не было снобизма – ты слишком горда для этого. Но представь себе, что бы ты почувствовала, если бы к тебе вечно относились покровительственно? Ах, как мне это надоело! Борегард – это мое спасение. Я выйду за него, если только смогу. Я решилась. Я составила целый план действий, и тебе отведена в нем значительная роль.
– Какая же моя роль, Гарриет?
– Несложная. Я хочу, чтобы ты влюбила в себя Борегарда.
– Чтобы я влюб…
– Да. Я хочу, чтобы ты наказала его так жестоко, как не был наказан еще ни один мужчина.
– Но почему и зачем?
– Он любит меня, но слишком труслив, чтобы жениться на мне. И я хочу видеть его страдания, но такие, какие ты одна можешь ему причинить. Я хочу, чтобы ты скрутила его, искромсала его, изорвала в клочки, превратила в студень, иссушила и смолола в порошок. Ну, а тогда, когда он будет совсем готов, – тогда верни его мне.
– И тогда ты исцелишь все раны, которые я ему нанесу? – спросила Сильвия, спокойно выслушав свою кровожадную подругу.
– Быть может, – ответила Гарриет. – Как говорила твоя прабабка Леди Ди: «Мы тогда лишь крепко держим в руках мужчину, когда он возвращается к нам рикошетом, как брошенный мяч».
На следующий день Сильвия каталась с Дебнеем верхом, а через два дня он стоял перед нею на коленях и умолял ее быть его женой. Она, конечно, пришла в ужас.
– Как! Да ведь вы влюблены в лучшую мою приятельницу?
– Мисс Сильвия, это правда, я любил Гарриет, – ответил растерявшийся несчастный вздыхатель. – Гарриет – прелестная девушка! Семья ее неважная, но я думал, мы уедем куда-нибудь, где ее отца никто не знает, там ее примут, как мою жену, происхождение ее будет забыто. Она красива, интересна, конечно. Но поймите, Сильвия, кто же не предпочтет вас… Гарриет Аткинсон! Вы… вы совсем другая! Вы девушка моего круга.
Сильвия пришла в ярость от его наивной спеси, но ответила ему очень ласково. Она рассказала ему, что она тоже влюблена, что семья ее против ее выбора и что она очень несчастна. Она совершенно недостойна любви такого человека, как он, Борегард. Несчастный всячески старался доказать ей противное и в течение десяти дней ходил за ней по пятам и изводил ее своими вздохами.
Сильвия ежедневно докладывала Гарриет о его терзаниях, пока, наконец, Гарриет не заявила, что ее жажда мести утолена. Тогда Сильвия, вернувшись домой, увела своего обожателя в сад и нанесла ему последний удар, который приготовила для него.
– Мистер Дебней, – сказала она, – эта игра смертельно надоела мне.
– Какая игра? – удивленно спросил он.
– Вы знаете, что я всегда считала и считаю себя другом Гарриет Аткинсон. Когда вы пришли ко мне и сказали, что любите Гарриет, но предпочитаете жениться на мне, потому что я более знатного происхождения, вы, очевидно, и не думали о том, какое впечатление произведут на меня ваши слова. Что же мне оставалось думать? Одно из двух – или это нелепая шутка, или вы, извините пожалуйста, чванливый дурак. И я сказала себе, что должна проучить вас, и проучила. Поймите же, я никогда и нисколько вашей особой не интересовалась. Вы менее кого бы то ни было в мире способны внушить мне какие-либо чувства. И я понять не могу, как и чем вы могли пленить Гарриет. Уверяю вас, у вас нет ровно никаких оснований для такого высокого мнения о своей особе, какое вы составили себе.
Несчастный юноша смотрел на нее во все глаза. Он не верил своим ушам. Сильвии стало жалко его.
– Впрочем, возможно, у вас есть и что-нибудь симпатичное. Даже вероятно, но если бы только у вас была смелость быть самим собою. Ваши дядюшки и тетушки, очевидно, сумели запугать вас и сделали из вас отвратительного сноба…
– Вы серьезно считаете меня снобом?
– И самым неприятным, какого я когда-либо встречала. Но как мне вам это объяснить! Позвольте только дать вам один совет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
У Дебней в городе дом с обваливающейся штукатуркой и трещинами в стенах, в деревне дом с течью в крыше, но когда Борегард, плененный красотой и живостью дочери миллионера Аткинсона, намекнул о своем намерении жениться на ней, вся семья его пришла в неописуемый ужас.
Он поехал за Гарриет в Кассельмен. И когда об этом узнали, за ним погнался целый отряд дядей и теток, которые обступили несчастного молодого человека, насели на него и чуть было силой не увезли домой. Гарриет обратилась за содействием к Сильвии. Если она пригласит Борегарда и одну из его теток в усадьбу Кассельмен, то все уладится.
Сильвия была как-то раз в Чарльстоне и познакомилась там с молодым Дебнеем. Она смутно помнила женственного юношу с нежным лицом, которое казалось бы совсем кукольным, если бы не большой и несколько кривой нос.
– Да скажи мне толком, Гарриет, – спросила она подругу, когда они встретились на прогулке, – ты его любишь?
– Не знаю, – ответила Гарриет, – я боюсь, что нет. Во всяком случае, не очень…
– Но зачем же тебе выходить за него, если ты его не любишь?
Они ехали верхом. Гарриет тронула поводья и ударила лошадь хлыстом.
– Солнышко, – заговорила она минуты две спустя, – я должна сказать тебе правду. Я никогда не смогу полюбить так, как ты. Я не верю в любовь. Я никогда не могла бы создать себе кумира из человека.
– Но зачем же тогда замуж выходить?
– Надо. Что же мне делать? Мне надоело быть вечно под опекой, и я не хочу остаться старой девой.
Они ехали несколько минут молча.
– Ну, а если ты выйдешь замуж и потом встретишь человека, которого полюбишь?
– Это никогда не случится. Я слишком эгоистична. Она помолчала немного и добавила:
– Это так, Солнышко! Я много думала над этим и не ошибаюсь. Борегард славный малый. Он мне нравится. Он влюблен в меня по уши, – а это, конечно, самое главное. Я всегда буду главой в доме. Его ценят, уважают, и мои будут рады, если я выйду за него. Ты знаешь, Солнышко, я поклялась когда-то, что никогда не буду тянуться к знати, но невозможно пятиться назад, когда все близкие люди изо всех сил тянут вперед, в верхи общества. И кроме того, должна сознаться, это большой соблазн – добиться того, что считается недоступным.
– Да, конечно, – сказала Сильвия, – но ведь это игра, а брак – дело серьезное.
– Это мы делаем из этого серьезное дело, – возразила Гарриет. – Я смертельно скучала, а эта история с Борегардом всколыхнула меня. Родные его говорят, что мне не быть его женой, а я хочу и буду. Я непременно войду в его семью и натяну нос всем его старым теткам.
Она громко расхохоталась и поехала быстрей.
– Солнышко, – начала она опять, – вот что я скажу тебе. В тебе никогда не было снобизма – ты слишком горда для этого. Но представь себе, что бы ты почувствовала, если бы к тебе вечно относились покровительственно? Ах, как мне это надоело! Борегард – это мое спасение. Я выйду за него, если только смогу. Я решилась. Я составила целый план действий, и тебе отведена в нем значительная роль.
– Какая же моя роль, Гарриет?
– Несложная. Я хочу, чтобы ты влюбила в себя Борегарда.
– Чтобы я влюб…
– Да. Я хочу, чтобы ты наказала его так жестоко, как не был наказан еще ни один мужчина.
– Но почему и зачем?
– Он любит меня, но слишком труслив, чтобы жениться на мне. И я хочу видеть его страдания, но такие, какие ты одна можешь ему причинить. Я хочу, чтобы ты скрутила его, искромсала его, изорвала в клочки, превратила в студень, иссушила и смолола в порошок. Ну, а тогда, когда он будет совсем готов, – тогда верни его мне.
– И тогда ты исцелишь все раны, которые я ему нанесу? – спросила Сильвия, спокойно выслушав свою кровожадную подругу.
– Быть может, – ответила Гарриет. – Как говорила твоя прабабка Леди Ди: «Мы тогда лишь крепко держим в руках мужчину, когда он возвращается к нам рикошетом, как брошенный мяч».
На следующий день Сильвия каталась с Дебнеем верхом, а через два дня он стоял перед нею на коленях и умолял ее быть его женой. Она, конечно, пришла в ужас.
– Как! Да ведь вы влюблены в лучшую мою приятельницу?
– Мисс Сильвия, это правда, я любил Гарриет, – ответил растерявшийся несчастный вздыхатель. – Гарриет – прелестная девушка! Семья ее неважная, но я думал, мы уедем куда-нибудь, где ее отца никто не знает, там ее примут, как мою жену, происхождение ее будет забыто. Она красива, интересна, конечно. Но поймите, Сильвия, кто же не предпочтет вас… Гарриет Аткинсон! Вы… вы совсем другая! Вы девушка моего круга.
Сильвия пришла в ярость от его наивной спеси, но ответила ему очень ласково. Она рассказала ему, что она тоже влюблена, что семья ее против ее выбора и что она очень несчастна. Она совершенно недостойна любви такого человека, как он, Борегард. Несчастный всячески старался доказать ей противное и в течение десяти дней ходил за ней по пятам и изводил ее своими вздохами.
Сильвия ежедневно докладывала Гарриет о его терзаниях, пока, наконец, Гарриет не заявила, что ее жажда мести утолена. Тогда Сильвия, вернувшись домой, увела своего обожателя в сад и нанесла ему последний удар, который приготовила для него.
– Мистер Дебней, – сказала она, – эта игра смертельно надоела мне.
– Какая игра? – удивленно спросил он.
– Вы знаете, что я всегда считала и считаю себя другом Гарриет Аткинсон. Когда вы пришли ко мне и сказали, что любите Гарриет, но предпочитаете жениться на мне, потому что я более знатного происхождения, вы, очевидно, и не думали о том, какое впечатление произведут на меня ваши слова. Что же мне оставалось думать? Одно из двух – или это нелепая шутка, или вы, извините пожалуйста, чванливый дурак. И я сказала себе, что должна проучить вас, и проучила. Поймите же, я никогда и нисколько вашей особой не интересовалась. Вы менее кого бы то ни было в мире способны внушить мне какие-либо чувства. И я понять не могу, как и чем вы могли пленить Гарриет. Уверяю вас, у вас нет ровно никаких оснований для такого высокого мнения о своей особе, какое вы составили себе.
Несчастный юноша смотрел на нее во все глаза. Он не верил своим ушам. Сильвии стало жалко его.
– Впрочем, возможно, у вас есть и что-нибудь симпатичное. Даже вероятно, но если бы только у вас была смелость быть самим собою. Ваши дядюшки и тетушки, очевидно, сумели запугать вас и сделали из вас отвратительного сноба…
– Вы серьезно считаете меня снобом?
– И самым неприятным, какого я когда-либо встречала. Но как мне вам это объяснить! Позвольте только дать вам один совет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61