Я хотел поступить как честный человек. И хотел бы сознавать, что совершил честный поступок…
Она видела вздувшиеся на его руках синие жилы, видела его взволнованное лицо, и горячая волна вдруг подняла ее с места и бросила к нему. Она положила ему руки на плечи и прошептала:
– Франк!
Он стоял недвижно и молчал.
– Я люблю тебя! – крикнула она и всхлипнула от полноты чувств. – Я люблю тебя!
Он обнял ее, прижал к своей груди, смял розы на ее корсаже и заглушил ее крик поцелуем.
Через несколько минут Сильвия блаженно-возбужденная лежала в своем любимом кресле, уверенная в том, что он не сводит с нее глаз. Через два часа он уехал уже верным ее рабом.
Дня два спустя он приехал опять. И тогда миссис Кассельмен сделала первое замечание.
– Сильвия, – сказала она, – не кокетничай с этим человеком.
– Почему же, мама?
– Он, очевидно, принимает это за чистую монету. Он испытал уже много горя, ты знаешь. А относиться к Ширли, как к другим, мы все же не можем.
– Хорошо, – ответила Сильвия, – я буду иметь это в виду.
Франк хотел, чтобы помолвка была тотчас же объявлена, по крайней мере родителям. Он предпочитал прямой путь, как во всех других случаях жизни. Но Сильвия питала органичное отвращение ко всякого рода признаниям. В данном случае она чувствовала, что надо выждать еще немного и обдумать план действий.
Скрывать свое счастье ей было, впрочем, очень трудно. Она вся сияла от счастья. Казалось, электрические лучи исходили от ее существа и обжигали всех входивших в соприкосновение с нею. Поклонников толпилось вокруг нее больше, чем когда бы то ни было, и как раз тогда, когда ей хотелось быть одной с Франком, со своими мыслями о Франке.
Однажды вечером, когда клуб молодых женщин давал свой ежемесячный танцевальный вечер, неожиданно нагрянул Франк, ничего об этом вечере не знавший. Для того чтобы увидеть Сильвию, ему надо было проскакать верхом сорок миль до города и обратно. К всеобщему изумлению, Сильвия уже в последнюю минуту отказалась ехать на танцевальный вечер. Весь вечер трещал телефон. Мужчины горячились, негодовали, не желая примириться с ее отсутствием, а женщины гадали, кто он. Ее видели днем на прогулке, и все знали, что она совершенно здорова. Но кто же это мог быть, если все местные кавалеры были на танцевальном вечере?
Пошли толки. Неделю спустя другая история дала этим толкам новую пищу. Дворянский клуб давал большой полугодовой бал, и Франка предупредили, что Сильвии в этот вечер не будет дома. Но ему захотелось увидеть ее во всем ее великолепии, и он проскакал в темноте, под дождем двадцать миль, подъехал в полночь к клубу, соскочил с коня, в чем был вошел в помещение клуба и остановился в дверях танцевального зала. Сильвия тотчас увидела его, догадалась, зачем он приехал, и в неудержимом желании сказать ему тотчас, что она все понимает, остановила своего кавалера, кружившего ее по залу, вышла из круга танцующих и заговорила с Франком Ширли. Сколько любопытных, изумленных взглядов устремилось на них, как затрещали языки! Франк Ширли! Франк Ширли! Сильвия остановила свой выбор на Франке Ширли! Предпочла всем Франка Ширли!
Это дошло, конечно, и до усадьбы Кассельменов. Рано утром следующего дня приехала тетя Ненни, вслед затем состоялся семейный совет, на который позвали и Сильвию.
– Сильвия, – начала миссис Чайльтон, всеми силами стараясь придать себе равнодушный вид, – я слышала, что Франк Ширли был вчера на балу?
– Да, тетя. Пауза.
– А зачем он туда поехал? – спросила «мисс Маргарет», получившая от теток должные указания, как вести допрос.
– Зачем? Право, мама, не знаю.
– Ты его пригласила?
– Нет, я его не приглашала.
– Но ведь он не член клуба, насколько мне известно?
– Нет, но у него много знакомых среди членов клуба.
– Все говорят, что он приехал, чтобы увидеть тебя, – вставила тетя Ненни, – и ты перестала танцевать, чтобы разговаривать с ним.
– Что же я могу поделать против того, что говорят, тетя Ненни?
– Ты полагаешь, – продолжала жена епископа, – что это большая честь для тебя, если твое имя будут всюду упоминать рядом с его именем?
– Разве он не джентльмен? – спросила Сильвия.
– Это-то так, дорогая моя. Но ты не должна забывать, что живешь в свете и, стало быть, должна считаться с требованиями света.
– Но неужели, тетя Ненни, Франк Ширли должен быть исключен из общества из-за того, что отца его постигло несчастье?
– Не исключен из общества, Сильвия. Но… это не так просто. Дело в том, что девушка на виду, как ты…
– Тетя Ненни, – прервала ее Сильвия, – я спросила отца, маму, и они согласились принимать его. Не так ли, мама?
– Да, конечно, Сильвия, – смущенно ответила «мисс Маргарет», – но я не думала…
– Он мог приехать сюда раз, другой, – вставила тетя Ненни, – но в клуб…
– Просто, Сильвия, ты хочешь создать себе репутацию оригинальной особы, – дрожащим голосом заметила миссис Тьюис.
И мать добавила:
– Нет, нет, не надо обращать на себя лишнего внимания…
Так обстояло дело. Одно дуновение общественного мнения могло развеять, как пыль, благородные чувства. А сколько прекрасных слов еще недавно говорилось тут по поводу несчастий семьи Ширли! И Сильвия тотчас решила, что кому-нибудь она должна открыться наконец! Она поехала завтракать к тете Ненни и, как только встали из-за стола, пошла в кабинет епископа. Стены комнаты уставлены были книжными шкафами и полками с тесными рядами старинных богословских книг и сборников проповедей в выцветших зеленоватых обложках.
– Дядя Базиль, – начала она, – я должна поговорить с вами о чем-то очень-очень важном.
Епископ поднял голову и остановил на ней свои спокойные серьезные глаза.
– Мне сделали предложение, – продолжала она.
– В самом деле, Сильвия?
– Да, и я очень-очень влюблена…
– Кто это, дорогая моя?
– Франк Ширли.
Сильвия привыкла наблюдать людей и быстро читать их мысли. Она видела, что первым чувством, вспыхнувшим в душе дяди, был испуг.
– Франк Ширли!
– Да, дядя.
Она видела, что он старается овладеть собою. Милый! Но первым его чувством все же был испуг.
– Расскажи мне подробно, дитя мое, – сказал он.
– Я познакомилась с ним у Венэбль, – ответила она, – только недели две тому назад. Он необыкновенный человек, одинокий и несчастный, очень сдержанный и замкнутый. Он полюбил меня, крепко полюбил, но долго не говорил мне об этом и лишь недавно открылся.
Епископ молчал.
– Я люблю его, – добавила Сильвия.
– Ты уверена в этом?
– Так же, как уверена, что до этого никого еще не любила. Я и не думала никогда, что могу так любить.
Опять наступило молчание.
– Дядя Базиль, – продолжала Сильвия, – он хороший человек. И за это я полюбила его.
Епископ молчал.
– Вы сказали отцу и матери? – спросил он наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Она видела вздувшиеся на его руках синие жилы, видела его взволнованное лицо, и горячая волна вдруг подняла ее с места и бросила к нему. Она положила ему руки на плечи и прошептала:
– Франк!
Он стоял недвижно и молчал.
– Я люблю тебя! – крикнула она и всхлипнула от полноты чувств. – Я люблю тебя!
Он обнял ее, прижал к своей груди, смял розы на ее корсаже и заглушил ее крик поцелуем.
Через несколько минут Сильвия блаженно-возбужденная лежала в своем любимом кресле, уверенная в том, что он не сводит с нее глаз. Через два часа он уехал уже верным ее рабом.
Дня два спустя он приехал опять. И тогда миссис Кассельмен сделала первое замечание.
– Сильвия, – сказала она, – не кокетничай с этим человеком.
– Почему же, мама?
– Он, очевидно, принимает это за чистую монету. Он испытал уже много горя, ты знаешь. А относиться к Ширли, как к другим, мы все же не можем.
– Хорошо, – ответила Сильвия, – я буду иметь это в виду.
Франк хотел, чтобы помолвка была тотчас же объявлена, по крайней мере родителям. Он предпочитал прямой путь, как во всех других случаях жизни. Но Сильвия питала органичное отвращение ко всякого рода признаниям. В данном случае она чувствовала, что надо выждать еще немного и обдумать план действий.
Скрывать свое счастье ей было, впрочем, очень трудно. Она вся сияла от счастья. Казалось, электрические лучи исходили от ее существа и обжигали всех входивших в соприкосновение с нею. Поклонников толпилось вокруг нее больше, чем когда бы то ни было, и как раз тогда, когда ей хотелось быть одной с Франком, со своими мыслями о Франке.
Однажды вечером, когда клуб молодых женщин давал свой ежемесячный танцевальный вечер, неожиданно нагрянул Франк, ничего об этом вечере не знавший. Для того чтобы увидеть Сильвию, ему надо было проскакать верхом сорок миль до города и обратно. К всеобщему изумлению, Сильвия уже в последнюю минуту отказалась ехать на танцевальный вечер. Весь вечер трещал телефон. Мужчины горячились, негодовали, не желая примириться с ее отсутствием, а женщины гадали, кто он. Ее видели днем на прогулке, и все знали, что она совершенно здорова. Но кто же это мог быть, если все местные кавалеры были на танцевальном вечере?
Пошли толки. Неделю спустя другая история дала этим толкам новую пищу. Дворянский клуб давал большой полугодовой бал, и Франка предупредили, что Сильвии в этот вечер не будет дома. Но ему захотелось увидеть ее во всем ее великолепии, и он проскакал в темноте, под дождем двадцать миль, подъехал в полночь к клубу, соскочил с коня, в чем был вошел в помещение клуба и остановился в дверях танцевального зала. Сильвия тотчас увидела его, догадалась, зачем он приехал, и в неудержимом желании сказать ему тотчас, что она все понимает, остановила своего кавалера, кружившего ее по залу, вышла из круга танцующих и заговорила с Франком Ширли. Сколько любопытных, изумленных взглядов устремилось на них, как затрещали языки! Франк Ширли! Франк Ширли! Сильвия остановила свой выбор на Франке Ширли! Предпочла всем Франка Ширли!
Это дошло, конечно, и до усадьбы Кассельменов. Рано утром следующего дня приехала тетя Ненни, вслед затем состоялся семейный совет, на который позвали и Сильвию.
– Сильвия, – начала миссис Чайльтон, всеми силами стараясь придать себе равнодушный вид, – я слышала, что Франк Ширли был вчера на балу?
– Да, тетя. Пауза.
– А зачем он туда поехал? – спросила «мисс Маргарет», получившая от теток должные указания, как вести допрос.
– Зачем? Право, мама, не знаю.
– Ты его пригласила?
– Нет, я его не приглашала.
– Но ведь он не член клуба, насколько мне известно?
– Нет, но у него много знакомых среди членов клуба.
– Все говорят, что он приехал, чтобы увидеть тебя, – вставила тетя Ненни, – и ты перестала танцевать, чтобы разговаривать с ним.
– Что же я могу поделать против того, что говорят, тетя Ненни?
– Ты полагаешь, – продолжала жена епископа, – что это большая честь для тебя, если твое имя будут всюду упоминать рядом с его именем?
– Разве он не джентльмен? – спросила Сильвия.
– Это-то так, дорогая моя. Но ты не должна забывать, что живешь в свете и, стало быть, должна считаться с требованиями света.
– Но неужели, тетя Ненни, Франк Ширли должен быть исключен из общества из-за того, что отца его постигло несчастье?
– Не исключен из общества, Сильвия. Но… это не так просто. Дело в том, что девушка на виду, как ты…
– Тетя Ненни, – прервала ее Сильвия, – я спросила отца, маму, и они согласились принимать его. Не так ли, мама?
– Да, конечно, Сильвия, – смущенно ответила «мисс Маргарет», – но я не думала…
– Он мог приехать сюда раз, другой, – вставила тетя Ненни, – но в клуб…
– Просто, Сильвия, ты хочешь создать себе репутацию оригинальной особы, – дрожащим голосом заметила миссис Тьюис.
И мать добавила:
– Нет, нет, не надо обращать на себя лишнего внимания…
Так обстояло дело. Одно дуновение общественного мнения могло развеять, как пыль, благородные чувства. А сколько прекрасных слов еще недавно говорилось тут по поводу несчастий семьи Ширли! И Сильвия тотчас решила, что кому-нибудь она должна открыться наконец! Она поехала завтракать к тете Ненни и, как только встали из-за стола, пошла в кабинет епископа. Стены комнаты уставлены были книжными шкафами и полками с тесными рядами старинных богословских книг и сборников проповедей в выцветших зеленоватых обложках.
– Дядя Базиль, – начала она, – я должна поговорить с вами о чем-то очень-очень важном.
Епископ поднял голову и остановил на ней свои спокойные серьезные глаза.
– Мне сделали предложение, – продолжала она.
– В самом деле, Сильвия?
– Да, и я очень-очень влюблена…
– Кто это, дорогая моя?
– Франк Ширли.
Сильвия привыкла наблюдать людей и быстро читать их мысли. Она видела, что первым чувством, вспыхнувшим в душе дяди, был испуг.
– Франк Ширли!
– Да, дядя.
Она видела, что он старается овладеть собою. Милый! Но первым его чувством все же был испуг.
– Расскажи мне подробно, дитя мое, – сказал он.
– Я познакомилась с ним у Венэбль, – ответила она, – только недели две тому назад. Он необыкновенный человек, одинокий и несчастный, очень сдержанный и замкнутый. Он полюбил меня, крепко полюбил, но долго не говорил мне об этом и лишь недавно открылся.
Епископ молчал.
– Я люблю его, – добавила Сильвия.
– Ты уверена в этом?
– Так же, как уверена, что до этого никого еще не любила. Я и не думала никогда, что могу так любить.
Опять наступило молчание.
– Дядя Базиль, – продолжала Сильвия, – он хороший человек. И за это я полюбила его.
Епископ молчал.
– Вы сказали отцу и матери? – спросил он наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61