Я ПЫТАЮСЬ НЕ ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ, НО ВСЕ РАВНО
ПОМНЮ. ОНА БЫЛА СМЕЛОЙ ЖЕНЩИНОЙ.
ДОЖДЬ ВСЕ ИДЕТ. ХОЛОДНАЯ СЫРОСТЬ ЭТОЙ СТРАНЫ ПРОБИРАЕТ МЕНЯ ДО КОС-
ТЕЙ. Я - САЛАМАНДРА, МИР ВОКРУГ МЕНЯ - ОСТЫВАЮЩИЙ КОСТЕР.
Стефан стал читать дальше. Даты указывали число и месяц, год от-
сутствовал, но было ясно, что эта тетрадь написана после той, которую он
уже просматривал. Меланхолические нотки встречались гораздо чаще. Автор
записок меньше писал о своих занятиях, как будто разуверился в них. Но
ближе к середине все-таки встретился абзац, посвященный работе.
ПО РАДИО ПЕРЕДАЛИ, ЧТО ФРАУЗИГ ПОЛУЧИЛ НОБЕЛЕВСКУЮ ПРЕМИЮ. МАЛЕНЬКИЙ
КРУГЛОЛИЦЫЙ ФРАУЗИГ, КОТОРЫЙ ТАК ЛЮБИЛ БЕЛКОВЫЕ КОЛБАСКИ. ТЕПЕРЬ ОН МО-
ЖЕТ ЕСТЬ ИХ СОТНЯМИ ТЫСЯЧ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕТ. МЫ БЫЛИ ЕДИНСТВЕННЫМИ В НАШЕМ
ВЫПУСКЕ, КТО, КАК СЧИТАЛ МЕРКЕНХЕЙМЕР, ИМЕЛ КАКИЕ-ТО ЗАДАТКИ, ПРИЧЕМ МЕ-
НЯ СЧИТАЛИ БОЛЕЕ ОДАРЕННЫМ. Я ВЫБРАЛ ИНОЕ ПОЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. ТЕМ НЕ МЕ-
НЕЕ ПРИ ДРУГИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ - ЕСЛИ БЫ МОИ ЗАМЕТКИ ОПУБЛИКОВАЛИ - МОЯ
СЛАВА БЫЛА БЫ ОГРОМНОЙ. НО МЕНЯ ЭТО НЕ ОЧЕНЬ ВОЛНУЕТ. МЕНЯ БЕСПОКОИТ,
ЧТО САМА РАБОТА ПОСЛЕ ТАКОГО НЕВЕРОЯТНОГО ДОСТИЖЕНИЯ ПРЕВРАТИЛАСЬ В
ОБЫЧНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ, КОТОРОЕ МОГ БЫ ВЫПОЛНЯТЬ ЛЮБОЙ ТРЕТЬЕСОРТНЫЙ НАТУРА-
ЛИСТ. Я ВСЕ ЗАПИСЫВАЮ. ПОСЛЕ МОЕЙ СМЕРТИ, ВОЗМОЖНО... НЕИЗБЕЖНО ПОСЛЕДУ-
ЮТ ВОЗРАЖЕНИЯ, НО ЗАСЛУГИ МОИ НЕОПРОВЕРЖИМЫ. БУМАГИ ЗДЕСЬ. КОГДА-НИБУДЬ
ОНИ УВИДЯТ СВЕТ.
Стефан очень устал. Остроконечные буквы плясали перед глазами. Он на-
чал читать быстрее, едва улавливая смысл. Более внимательно он прочитает
это как-нибудь в другой раз. Но почти в самом конце была страница, кото-
рую он решил прочитать внимательно.
У Ф. И Г. СЕГОДНЯ УТРОМ ТЕМПЕРАТУРА. Ф. КРАСНЫЙ И ВЯЛЫЙ. Г. ЖАЛУЕТСЯ
НА БОЛЬ В ГОРЛЕ. ОБА ОТКАЗЫВАЮТСЯ ОТ ЕДЫ. Я ПОЧТИ УВЕРЕН, ЧТО У НИХ ЖАР,
Я НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ ПОДХВАТИЛ ПРОСТУДУ У Ш. НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ БЫ, ЕСЛИ
Б ОН ЗДЕСЬ НЕ ПОЯВЛЯЛСЯ. МЫ ВЕДЬ ИЗОЛИРОВАНЫ ОТ ОСТАЛЬНОГО МИРА. ВПЕРВЫЕ
СЮДА ПРОНИК ВИРУС. ДУМАЮ, ЧТО Я МОГ БЫ ЭТО ПРЕДОТВРАТИТЬ, ЕСЛИ Б НАДЕЗОЛ
МАСКУ. ПОСМОТРИМ, ПЕРЕДАСТСЯ ЛИ БОЛЕЗНЬ ДРУГИМ?
Стефан закрыл тетрадь и задумался. "Ф. и Г. - Грета? "Думаю, что я
мог бы это предотвратить, если б надевал маску". Так что Ш. - это, ко-
нечно, Шеймус - не общался с маленькими человечками в башне, говорящими
по-немецки. "Der Grosse", - сказала она. В единственном числе. Но бог
мог измениться. После того, как автор дневника умер, Шеймус остался
здесь один и, поднявшись в башню, обнаружил их. И тогда научным экспери-
ментам пришел конец. Вместо этого они стали для него игрушками, которые,
вместе с виски, помогали ему коротать годы одиночества.
А бумаги - описание великого достижения - что он сделал с ними? Ско-
рее всего, сжег. Они ничего для него не значили".
Стефан проснулся рано утром. Свет все еще горел, дневник лежал там,
где он оставил его. Он смутно помнил беспокойную ночь и страшные сны.
Ханни мирно посапывала. Он взглянул на часы. Было начало седьмого. Еще
можно поспать.
"Бумаги, - подумал он. - Шеймус наверняка уничтожил их, но он же не
сжег дневники, или, по крайней мере, не все. В таком случае..." Внезапно
он вспомнил: в стопке макулатуры, откуда он взял дневник, лежали и ка-
кие-то листки.
Эта мысль увлекла его. Он еще несколько минут полежал, затем встал,
тихо оделся, чтобы не разбудить Ханни. Руки не слушались, пальцы с тру-
дом застегивали пуговицы. Появилось давно забытое ощущение интереса к
жизни - в последний раз он испытывал его еще до начала войны, когда
представлялось, что перед ним открывается весь мир. То была иллюзия:
слишком велики и слишком туманны оказались его надежды. А сейчас перед
ним встала конкретная задача, которую нужно решить.
В доме все спали, был слышен только шум генератора электроэнергии.
Стефан спустился в кухню и нашел ключ от башни. Он оказался большим и
тяжелым - как ключ к запертым дверям в волшебных сказках. Стефан подер-
жал его в руке. Какая именно сказка? На ум приходила только "Синяя Боро-
да". "Абсурд какой-то", - подумал он и, улыбаясь, закрыл за собой дверь
кухни. Затем вспомнил, что ему понадобится фонарик, и вернулся обратно.
Он на минуту задумался, не застанет ли врасплох других маленьких че-
ловечков, если пойдет в башню так рано. Однако гулкое эхо от его шагов
наверняка привлекло их внимание, и они успели спрятаться. Спустившись,
он посветил фонариком по сторонам, но ничего не увидел, кроме стен, пок-
рытых каплями влаги, и груды мусора у двери. На мгновение свет ослепил
его, отразившись от высокого зеркала на ножках.
Бумаги лежали в беспорядке, некоторые оказались отпечатанными на ма-
шинке, другие были исписаны почерком, который он сразу узнал. Стефан вы-
тащил одну наугад. Она была озаглавлена: "Отчет об опытах со стеарином
над семью собаками". Он бегло просмотрел его, но не смог ничего понять.
В любом случае разобрать что-либо при свете фонарика представлялось не-
возможным. "Самое разумное, - подумал он, - взять бумаги наверх, чтобы
прочитать в спокойной обстановке". Папка оказалась объемистой, но унести
ее не составляло большого труда.
В доме еще никто не проснулся. Стефан прошел в библиотеку, выложил
бумаги на стол и придвинул стул. Он попытался разобрать их и сложить в
нужном порядке. Неожиданно его взгляд остановился на какой-то странице,
и он решил прочесть ее всю. Отложив ее в сторону, Стефан долго сидел и
смотрел в одну точку. Его стул был развернут к окну, он видел окруженный
стеной парк, болото и дальние холмы. Чистый воздух, безветрие. Ясное ут-
ро ясного дня.
После этого он начал внимательно читать написанное, но не подряд.
Что-то он понимал только наполовину, что-то не понимал вовсе, к тому же
бумаги лежали явно не в хронологической последовательности, что еще
больше затрудняло восприятие. Но постепенно в мозгу вырисовывалась кар-
тина. Он оказался прав, решив, что объяснение кроется в этих записках.
Прочитав последнюю, он опустил голову на руки. Он подумал об "Одиноком
старце", покрытом чистым белым снегом на фоне ясного голубого неба его
детства.
Он вспомнил последнюю встречу с отцом, когда они сидели в тюремной
камере по разные стороны голого стола, а в нескольких метрах от них сто-
ял вооруженный американский охранник, с безразличием глядящий на стену
поверх их голов. Больше всего Стефана удивило не то, что отец изменился
внешне, - он очень постарел. Стефан с жалостью смотрел на беспомощность
и слабость того, в чьей силе он никогда не сомневался. Он протянул руку,
и отец взял ее. В его голубых глазах стояли слезы, и рука дрожала, когда
он сжимал пальцы сына.
- Прости меня, - сказал отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
ПОМНЮ. ОНА БЫЛА СМЕЛОЙ ЖЕНЩИНОЙ.
ДОЖДЬ ВСЕ ИДЕТ. ХОЛОДНАЯ СЫРОСТЬ ЭТОЙ СТРАНЫ ПРОБИРАЕТ МЕНЯ ДО КОС-
ТЕЙ. Я - САЛАМАНДРА, МИР ВОКРУГ МЕНЯ - ОСТЫВАЮЩИЙ КОСТЕР.
Стефан стал читать дальше. Даты указывали число и месяц, год от-
сутствовал, но было ясно, что эта тетрадь написана после той, которую он
уже просматривал. Меланхолические нотки встречались гораздо чаще. Автор
записок меньше писал о своих занятиях, как будто разуверился в них. Но
ближе к середине все-таки встретился абзац, посвященный работе.
ПО РАДИО ПЕРЕДАЛИ, ЧТО ФРАУЗИГ ПОЛУЧИЛ НОБЕЛЕВСКУЮ ПРЕМИЮ. МАЛЕНЬКИЙ
КРУГЛОЛИЦЫЙ ФРАУЗИГ, КОТОРЫЙ ТАК ЛЮБИЛ БЕЛКОВЫЕ КОЛБАСКИ. ТЕПЕРЬ ОН МО-
ЖЕТ ЕСТЬ ИХ СОТНЯМИ ТЫСЯЧ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕТ. МЫ БЫЛИ ЕДИНСТВЕННЫМИ В НАШЕМ
ВЫПУСКЕ, КТО, КАК СЧИТАЛ МЕРКЕНХЕЙМЕР, ИМЕЛ КАКИЕ-ТО ЗАДАТКИ, ПРИЧЕМ МЕ-
НЯ СЧИТАЛИ БОЛЕЕ ОДАРЕННЫМ. Я ВЫБРАЛ ИНОЕ ПОЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. ТЕМ НЕ МЕ-
НЕЕ ПРИ ДРУГИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ - ЕСЛИ БЫ МОИ ЗАМЕТКИ ОПУБЛИКОВАЛИ - МОЯ
СЛАВА БЫЛА БЫ ОГРОМНОЙ. НО МЕНЯ ЭТО НЕ ОЧЕНЬ ВОЛНУЕТ. МЕНЯ БЕСПОКОИТ,
ЧТО САМА РАБОТА ПОСЛЕ ТАКОГО НЕВЕРОЯТНОГО ДОСТИЖЕНИЯ ПРЕВРАТИЛАСЬ В
ОБЫЧНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ, КОТОРОЕ МОГ БЫ ВЫПОЛНЯТЬ ЛЮБОЙ ТРЕТЬЕСОРТНЫЙ НАТУРА-
ЛИСТ. Я ВСЕ ЗАПИСЫВАЮ. ПОСЛЕ МОЕЙ СМЕРТИ, ВОЗМОЖНО... НЕИЗБЕЖНО ПОСЛЕДУ-
ЮТ ВОЗРАЖЕНИЯ, НО ЗАСЛУГИ МОИ НЕОПРОВЕРЖИМЫ. БУМАГИ ЗДЕСЬ. КОГДА-НИБУДЬ
ОНИ УВИДЯТ СВЕТ.
Стефан очень устал. Остроконечные буквы плясали перед глазами. Он на-
чал читать быстрее, едва улавливая смысл. Более внимательно он прочитает
это как-нибудь в другой раз. Но почти в самом конце была страница, кото-
рую он решил прочитать внимательно.
У Ф. И Г. СЕГОДНЯ УТРОМ ТЕМПЕРАТУРА. Ф. КРАСНЫЙ И ВЯЛЫЙ. Г. ЖАЛУЕТСЯ
НА БОЛЬ В ГОРЛЕ. ОБА ОТКАЗЫВАЮТСЯ ОТ ЕДЫ. Я ПОЧТИ УВЕРЕН, ЧТО У НИХ ЖАР,
Я НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ ПОДХВАТИЛ ПРОСТУДУ У Ш. НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ БЫ, ЕСЛИ
Б ОН ЗДЕСЬ НЕ ПОЯВЛЯЛСЯ. МЫ ВЕДЬ ИЗОЛИРОВАНЫ ОТ ОСТАЛЬНОГО МИРА. ВПЕРВЫЕ
СЮДА ПРОНИК ВИРУС. ДУМАЮ, ЧТО Я МОГ БЫ ЭТО ПРЕДОТВРАТИТЬ, ЕСЛИ Б НАДЕЗОЛ
МАСКУ. ПОСМОТРИМ, ПЕРЕДАСТСЯ ЛИ БОЛЕЗНЬ ДРУГИМ?
Стефан закрыл тетрадь и задумался. "Ф. и Г. - Грета? "Думаю, что я
мог бы это предотвратить, если б надевал маску". Так что Ш. - это, ко-
нечно, Шеймус - не общался с маленькими человечками в башне, говорящими
по-немецки. "Der Grosse", - сказала она. В единственном числе. Но бог
мог измениться. После того, как автор дневника умер, Шеймус остался
здесь один и, поднявшись в башню, обнаружил их. И тогда научным экспери-
ментам пришел конец. Вместо этого они стали для него игрушками, которые,
вместе с виски, помогали ему коротать годы одиночества.
А бумаги - описание великого достижения - что он сделал с ними? Ско-
рее всего, сжег. Они ничего для него не значили".
Стефан проснулся рано утром. Свет все еще горел, дневник лежал там,
где он оставил его. Он смутно помнил беспокойную ночь и страшные сны.
Ханни мирно посапывала. Он взглянул на часы. Было начало седьмого. Еще
можно поспать.
"Бумаги, - подумал он. - Шеймус наверняка уничтожил их, но он же не
сжег дневники, или, по крайней мере, не все. В таком случае..." Внезапно
он вспомнил: в стопке макулатуры, откуда он взял дневник, лежали и ка-
кие-то листки.
Эта мысль увлекла его. Он еще несколько минут полежал, затем встал,
тихо оделся, чтобы не разбудить Ханни. Руки не слушались, пальцы с тру-
дом застегивали пуговицы. Появилось давно забытое ощущение интереса к
жизни - в последний раз он испытывал его еще до начала войны, когда
представлялось, что перед ним открывается весь мир. То была иллюзия:
слишком велики и слишком туманны оказались его надежды. А сейчас перед
ним встала конкретная задача, которую нужно решить.
В доме все спали, был слышен только шум генератора электроэнергии.
Стефан спустился в кухню и нашел ключ от башни. Он оказался большим и
тяжелым - как ключ к запертым дверям в волшебных сказках. Стефан подер-
жал его в руке. Какая именно сказка? На ум приходила только "Синяя Боро-
да". "Абсурд какой-то", - подумал он и, улыбаясь, закрыл за собой дверь
кухни. Затем вспомнил, что ему понадобится фонарик, и вернулся обратно.
Он на минуту задумался, не застанет ли врасплох других маленьких че-
ловечков, если пойдет в башню так рано. Однако гулкое эхо от его шагов
наверняка привлекло их внимание, и они успели спрятаться. Спустившись,
он посветил фонариком по сторонам, но ничего не увидел, кроме стен, пок-
рытых каплями влаги, и груды мусора у двери. На мгновение свет ослепил
его, отразившись от высокого зеркала на ножках.
Бумаги лежали в беспорядке, некоторые оказались отпечатанными на ма-
шинке, другие были исписаны почерком, который он сразу узнал. Стефан вы-
тащил одну наугад. Она была озаглавлена: "Отчет об опытах со стеарином
над семью собаками". Он бегло просмотрел его, но не смог ничего понять.
В любом случае разобрать что-либо при свете фонарика представлялось не-
возможным. "Самое разумное, - подумал он, - взять бумаги наверх, чтобы
прочитать в спокойной обстановке". Папка оказалась объемистой, но унести
ее не составляло большого труда.
В доме еще никто не проснулся. Стефан прошел в библиотеку, выложил
бумаги на стол и придвинул стул. Он попытался разобрать их и сложить в
нужном порядке. Неожиданно его взгляд остановился на какой-то странице,
и он решил прочесть ее всю. Отложив ее в сторону, Стефан долго сидел и
смотрел в одну точку. Его стул был развернут к окну, он видел окруженный
стеной парк, болото и дальние холмы. Чистый воздух, безветрие. Ясное ут-
ро ясного дня.
После этого он начал внимательно читать написанное, но не подряд.
Что-то он понимал только наполовину, что-то не понимал вовсе, к тому же
бумаги лежали явно не в хронологической последовательности, что еще
больше затрудняло восприятие. Но постепенно в мозгу вырисовывалась кар-
тина. Он оказался прав, решив, что объяснение кроется в этих записках.
Прочитав последнюю, он опустил голову на руки. Он подумал об "Одиноком
старце", покрытом чистым белым снегом на фоне ясного голубого неба его
детства.
Он вспомнил последнюю встречу с отцом, когда они сидели в тюремной
камере по разные стороны голого стола, а в нескольких метрах от них сто-
ял вооруженный американский охранник, с безразличием глядящий на стену
поверх их голов. Больше всего Стефана удивило не то, что отец изменился
внешне, - он очень постарел. Стефан с жалостью смотрел на беспомощность
и слабость того, в чьей силе он никогда не сомневался. Он протянул руку,
и отец взял ее. В его голубых глазах стояли слезы, и рука дрожала, когда
он сжимал пальцы сына.
- Прости меня, - сказал отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59