Как и полагается спецназу, воины Шановасса были изрядно громоздки и тяжелы. К тому же воздух все больше и больше наполнялся пылью. Несмотря на то, что рты и носы у всех были замотаны платками, что напоминало Битьке детсадовское время, морозы, колючий шарф вечно в соплях и слюнях. Было так тяжело и страшно, что Битька просто прокляла собственный альтруизм. А все остальные, должно быть, прокляли Битьку. Однако, вцепившись по двое, по трое (если считать тролля и Единорожку), таскали в залитую валерианкой комнату потенциальных врагов.
Конечно, они не успели.
По счастью, великий Хомоуд проскочил левее. Однако всех с головой засыпало песком, и пришлось откапываться самим и откапывать пятерку мирно сопящих стражей. Не успели откопаться, заметили, что зловредный Хомоуд повернул обратно. И все началось сначала. Наконец, забив тамбур почти до отказа бесчувственными телами, забились туда и сами, расположившись прямо на шанавассцах, кашляя и задыхаясь от дурного запаха валерианки и стоящей даже здесь столбом пыли.
Толчки сотрясли землю совсем рядом. Когда пыль слегка улеглась, путники осторожно выглянули наружу. Половину грифона снесло напрочь, плюс с этой стороны ландшафт непередаваемо изменился: от развалин ничего не осталось, зато огромных ям добавилось.
— …Вот… ж..а… — выразил общее мнение Шез.
— Если эта тварь не прекратит утюжить направо и налево, нам, пожалуй — все, — задумчиво высказался Санди. — Что по этому поводу говорит наука?
Наука в лице Лейты ничего по этому поводу сказать не смогла. Зато по этому поводу внес свое рациональное предложение Шез:
— А как там у нашего героя, никакого подвига на это время не запланировано?
— У меня запланировано, — мрачно откликнулся Санди, — Если мы сейчас отсюда не выберемся — эти очухаются и перережут нас из чувства благодарности, — он легонько толкнул в плечо рванувшегося было к двери Рэна и отправился «на встречу бессмертию». Шез почувствовал себя неуютно и прикусил язычок. Рэн выскочил за Санди. За ним потянулся и Бэт: да будь он сейчас и Битькой, ей-богу, не усидел бы. Лейта, как принцесса, осталась. Она внимательно оглядела ненароком оставленное на нее недвижимое хозяйство и, заметив шевеление одного из стражей, аккуратно тюкнула его по лбу рукояткой висевшего на ее поясе кинжала. Не удовлетворилась результатом, тюкнула еще раз. А тут заглянул в двери Рэн: непредсказуемый Хомоуд скрылся, подвиги отложились на неопределенное время, зато очень пора было делать ноги.
Когда друзья, бегом, насколько это было возможно, миновали остатки грифона, Шез, верный сегодняшнему своему вредному настроению, заметил:
— А вот и та извилина, в которой застрял Бэт. Может, задержимся, оставим автограф типа «Киса и Ося были здесь», или мемориальную доску повесим с текстом наподобие… — тут он заметил, что спутники его далеко уже удалились от грифона и совсем его не слушают.
ГЛАВА 26
К тому времени, когда друзья пересекли границы Шановасса, Битька совсем расклеилась. Мало того, что все эти долгие пешие путешествия были ей совсем непривычны, да еще и борьба с песчаными бурями, да еще и перетаскивание тяжеленных воинов, а тут еще Санди здорово оттоптал ей плечо, когда пытался вытолкнуть из гипсового лабиринта. А эти медные посудины с лилиями? И ведь, если она парень, отказываться нельзя. Вон как хорошо и легко Лейте: идет себе, себя несет. Не раз Битька украдкой показывала Шезу то кулак, то язык.
Спасибо заботливому Рэну: Битька не без смущения уже не первый раз замечала, что парень старается, как может, облегчить ее ношу. И на ее стыдливое бормотание корректно ссылается на разницу в физическом воспитании молодежи в их и Битькином мирах: мол, что поделаешь — два мира, два образа жизни, ты не виноват. А, вообще, этот Рэн… Вчера во дворце Анджори, когда его попросили спеть первое, что придет ему в голову, он слегка покраснел, а потом решительно и нежно взяв аккорд, запел: Я знаю, что ты живешь в соседнем дворе…
И строки: «У-у-у-у…Это не любо-о-овь…
У-у-у-… Это не любо-о-вь»… пропел с какой-то неуверенностью. Битька всегда раньше считала, что песня о том, как парень просто на девчонку запал, в смысле физически, ну там «научи меня всему, что умеешь ты, я хочу это знать и уметь. Сделай так, чтоб сбылись все мои мечты. Мне нельзя больше ждать. Я могу умереть». Короче: у-у-у-у, это не любовь. А Рэн пел так, будто этот парень, от чьего лица песня (у Битьки сладко заячьим хвостом затрепетало сердчишко от мысли, что он пел будто бы и от себя тоже), действительно влюблен, но просто не решается себе самому признаться, что с ним это действительно произошло. И те самые строчки, про «научи»вовсе не про секс, а про музыку, про рок, про Битькин мир…
А вечером я стою под твоим окном.
Ты поливаешь цветы…поливаешь цветы
А я стою всю ночь и сгораю огнем
И виной тому ты, только ты.
У-у-у-у… Это не любовь…
У Рэна очень приятный голос. Не то чтобы даже приятный… Он просто будто прямо на душу ложится. Попадает. И Битьке чудится, что где-то есть у нее этот самый балкон, на котором как в мультике про «Ну погоди»растут ноготки какие-нибудь или розовые ромашки, с кухни аппетитно пахнет блинчиками, которые печет никогда не существовавшая для Битьки мама. А Рэн — парень из соседнего подъезда. Может, у него есть мотоцикл, а может, он занимается в секции айкидо. В общем, не гоп, не скинхед… толкиенист? Хи-хи. Вот он выходит из своего подъезда, в булочную идет, например. Идет, а она сквозь цветы смотрит украдкой ему в спину, и тут он оборачивается… Битька вспыхивает от этой мысли, и как будто отворачивается, будто бы смотрит в окно на кухню, на свою маму… Какая она была, ее мама? Скорее всего какая-нибудь девчонка-малолетка: аборт делать уже поздно, или побоялась, легче бросить обузу, подписать бумажку. Тем более, что отец — парень из соседнего подъезда… Рэн вздрагивает, наткнувшись на полный ненависти взгляд Битьки. У-у-у-у…
Санди не особенно хотел проезжать на обратном пути через дворец Кариты, но, во-первых, куда деваться, если ты — истинный джентльмен; во-вторых, нужно было завезти на место Лейту, сдать с рук на руки; в-третьих, жрать охота.
Во дворце произошел конфуз. Утомленных путешественников, конечно, обласкали, накормили, обогрели и т.п. А Карита, как на грех, поинтересовалась, отчего у высокочтимого юного гостя (имелся в виду, естественно, Бэт) такой замученный вид. Битька по простоте душевной и пожаловалась, что жутко болит спина. Тут же был предложен какой-то особый восстанавливающий силы и вправляющий кости массаж. Откуда ни возьмись появились три миленьких девушки в бирюзовом и розовом, похожие на китаянок, с цветками в волосах, и, молитвенно сложив ручки, закивали, мол, «тысяся тлиста»(это так на Солнцекамской рынке в своем время китаянки торговали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Конечно, они не успели.
По счастью, великий Хомоуд проскочил левее. Однако всех с головой засыпало песком, и пришлось откапываться самим и откапывать пятерку мирно сопящих стражей. Не успели откопаться, заметили, что зловредный Хомоуд повернул обратно. И все началось сначала. Наконец, забив тамбур почти до отказа бесчувственными телами, забились туда и сами, расположившись прямо на шанавассцах, кашляя и задыхаясь от дурного запаха валерианки и стоящей даже здесь столбом пыли.
Толчки сотрясли землю совсем рядом. Когда пыль слегка улеглась, путники осторожно выглянули наружу. Половину грифона снесло напрочь, плюс с этой стороны ландшафт непередаваемо изменился: от развалин ничего не осталось, зато огромных ям добавилось.
— …Вот… ж..а… — выразил общее мнение Шез.
— Если эта тварь не прекратит утюжить направо и налево, нам, пожалуй — все, — задумчиво высказался Санди. — Что по этому поводу говорит наука?
Наука в лице Лейты ничего по этому поводу сказать не смогла. Зато по этому поводу внес свое рациональное предложение Шез:
— А как там у нашего героя, никакого подвига на это время не запланировано?
— У меня запланировано, — мрачно откликнулся Санди, — Если мы сейчас отсюда не выберемся — эти очухаются и перережут нас из чувства благодарности, — он легонько толкнул в плечо рванувшегося было к двери Рэна и отправился «на встречу бессмертию». Шез почувствовал себя неуютно и прикусил язычок. Рэн выскочил за Санди. За ним потянулся и Бэт: да будь он сейчас и Битькой, ей-богу, не усидел бы. Лейта, как принцесса, осталась. Она внимательно оглядела ненароком оставленное на нее недвижимое хозяйство и, заметив шевеление одного из стражей, аккуратно тюкнула его по лбу рукояткой висевшего на ее поясе кинжала. Не удовлетворилась результатом, тюкнула еще раз. А тут заглянул в двери Рэн: непредсказуемый Хомоуд скрылся, подвиги отложились на неопределенное время, зато очень пора было делать ноги.
Когда друзья, бегом, насколько это было возможно, миновали остатки грифона, Шез, верный сегодняшнему своему вредному настроению, заметил:
— А вот и та извилина, в которой застрял Бэт. Может, задержимся, оставим автограф типа «Киса и Ося были здесь», или мемориальную доску повесим с текстом наподобие… — тут он заметил, что спутники его далеко уже удалились от грифона и совсем его не слушают.
ГЛАВА 26
К тому времени, когда друзья пересекли границы Шановасса, Битька совсем расклеилась. Мало того, что все эти долгие пешие путешествия были ей совсем непривычны, да еще и борьба с песчаными бурями, да еще и перетаскивание тяжеленных воинов, а тут еще Санди здорово оттоптал ей плечо, когда пытался вытолкнуть из гипсового лабиринта. А эти медные посудины с лилиями? И ведь, если она парень, отказываться нельзя. Вон как хорошо и легко Лейте: идет себе, себя несет. Не раз Битька украдкой показывала Шезу то кулак, то язык.
Спасибо заботливому Рэну: Битька не без смущения уже не первый раз замечала, что парень старается, как может, облегчить ее ношу. И на ее стыдливое бормотание корректно ссылается на разницу в физическом воспитании молодежи в их и Битькином мирах: мол, что поделаешь — два мира, два образа жизни, ты не виноват. А, вообще, этот Рэн… Вчера во дворце Анджори, когда его попросили спеть первое, что придет ему в голову, он слегка покраснел, а потом решительно и нежно взяв аккорд, запел: Я знаю, что ты живешь в соседнем дворе…
И строки: «У-у-у-у…Это не любо-о-овь…
У-у-у-… Это не любо-о-вь»… пропел с какой-то неуверенностью. Битька всегда раньше считала, что песня о том, как парень просто на девчонку запал, в смысле физически, ну там «научи меня всему, что умеешь ты, я хочу это знать и уметь. Сделай так, чтоб сбылись все мои мечты. Мне нельзя больше ждать. Я могу умереть». Короче: у-у-у-у, это не любовь. А Рэн пел так, будто этот парень, от чьего лица песня (у Битьки сладко заячьим хвостом затрепетало сердчишко от мысли, что он пел будто бы и от себя тоже), действительно влюблен, но просто не решается себе самому признаться, что с ним это действительно произошло. И те самые строчки, про «научи»вовсе не про секс, а про музыку, про рок, про Битькин мир…
А вечером я стою под твоим окном.
Ты поливаешь цветы…поливаешь цветы
А я стою всю ночь и сгораю огнем
И виной тому ты, только ты.
У-у-у-у… Это не любовь…
У Рэна очень приятный голос. Не то чтобы даже приятный… Он просто будто прямо на душу ложится. Попадает. И Битьке чудится, что где-то есть у нее этот самый балкон, на котором как в мультике про «Ну погоди»растут ноготки какие-нибудь или розовые ромашки, с кухни аппетитно пахнет блинчиками, которые печет никогда не существовавшая для Битьки мама. А Рэн — парень из соседнего подъезда. Может, у него есть мотоцикл, а может, он занимается в секции айкидо. В общем, не гоп, не скинхед… толкиенист? Хи-хи. Вот он выходит из своего подъезда, в булочную идет, например. Идет, а она сквозь цветы смотрит украдкой ему в спину, и тут он оборачивается… Битька вспыхивает от этой мысли, и как будто отворачивается, будто бы смотрит в окно на кухню, на свою маму… Какая она была, ее мама? Скорее всего какая-нибудь девчонка-малолетка: аборт делать уже поздно, или побоялась, легче бросить обузу, подписать бумажку. Тем более, что отец — парень из соседнего подъезда… Рэн вздрагивает, наткнувшись на полный ненависти взгляд Битьки. У-у-у-у…
Санди не особенно хотел проезжать на обратном пути через дворец Кариты, но, во-первых, куда деваться, если ты — истинный джентльмен; во-вторых, нужно было завезти на место Лейту, сдать с рук на руки; в-третьих, жрать охота.
Во дворце произошел конфуз. Утомленных путешественников, конечно, обласкали, накормили, обогрели и т.п. А Карита, как на грех, поинтересовалась, отчего у высокочтимого юного гостя (имелся в виду, естественно, Бэт) такой замученный вид. Битька по простоте душевной и пожаловалась, что жутко болит спина. Тут же был предложен какой-то особый восстанавливающий силы и вправляющий кости массаж. Откуда ни возьмись появились три миленьких девушки в бирюзовом и розовом, похожие на китаянок, с цветками в волосах, и, молитвенно сложив ручки, закивали, мол, «тысяся тлиста»(это так на Солнцекамской рынке в своем время китаянки торговали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125