— Интересно, — прищурившись, прошептала Април Белл. — Что же они все-таки нашли?
— Что бы это ни было, — отозвался Бэрби, — находка, похоже, не принесла им счастья. Такое впечатления, что они откопали сам ад.
— Нет, — усмехнулась девушка. — Ада люди боятся гораздо меньше.
Мондрик остановился перед собравшимися у самолета репортерами. Он подождал, пока Ник и Рэд осторожно поставят тяжелый ящик на бетонные плиты летного поля. Засверкали огни фотовспышек. А Бэрби смотрел на его лицо, высвеченное безжалостным светом ламп.
Мондрик, теперь Бэрби видел это совершенно ясно, не выдержал тяжкого бремени своего открытия. Ник, Сэм и Рэд — вот это крепкие парни. Их, в отличие от доктора Мондрика, не сломили страшные результаты экспедиции, в чем бы эти результаты ни заключались.
— Господа, спасибо, что вы подождали.
Голос доктора прозвучал хрипло. Ослепленный фотовспышками, он со страхом глядел на стоявших перед ним журналистов; беспокойно поглядывал на дожидавшихся возле терминала родственников и друзей. Он не мог не видеть стоящую чуть в стороне Ровену с Турком на поводке…
Оглянувшись на своих спутников, словно ища поддержки, доктор Мондрик начал свой рассказ.
— Вы не зря потратили время на ожидание, — Бэрби чувствовал: доктор отчаянно торопится, словно боится, что ему не дадут договорить. — Нам и впрямь есть о чем поведать человечеству. Страшное предупреждение, господа. Его зарыли в землю, спрятав от глаз людских, но мир должен обо всем знать. Если еще не поздно…
— В общем, слушайте внимательно. Пожалуйста, расскажите всем о моем открытии — если, конечно, вам это удастся. Снимите наши находки на пленку, — нервным жестом Мондрик указал на зеленый ящик. — Пусть уже сегодня вечером ваши материалы пойдут в печать… Если вам это позволят.
— Бу сде, док, — ухмыльнулся радио-репортер, поднимая свой микрофон. — Это уж наша забота. Я сделаю запись и пулей помчусь обратно на радио. И сразу в эфир — если только ваша история пройдет с политической точки зрения. Вы, наверно, хотите изложить нам свои взгляды на положение в Китае?
— В Китае война, — серьезно ответил ему доктор Мондрик, — но я не стану об этом говорить. То, что я хочу предложить вашему вниманию, важнее новостей о любых войнах… ибо это поможет вам понять, почему эти войны происходят. Я расскажу вам нечто, объясняющее многие загадки, над которыми веками билось человечество. Нечто, раскрывающее завесу тайны над тем, существование чего нас с вами учили отрицать.
— О'кей, док, — кивнул радиорепортер, что-то подкручивая в своей аппаратуре, — мы готовы. Давайте…
— Я хочу рассказать вам…
Внезапно задохнувшись, доктор закашлялся. Бэрби слышал его тяжелое дыхание, видел тревогу, проскользнувшую по лицу Сэма. Взяв предложенный Квейном носовой платок, Мондрик вытер пот со лба. И это в то время, когда Бэрби дрожал под своим плащом, насквозь продуваемым холодным восточным ветром.
— Я хочу рассказать вам, господа, нечто поистине необыкновенное, — хрипло продолжил Мондрик. — Я раскрою вам тайного врага человечества, черный и зловещий род, скрывающийся среди ничего не подозревающих истинных людей… Это древний и смертельный враг человеческого рода, куда более коварный, чем любая пятая колонна. Я расскажу вам об ожидаемом появлении Черного Мессии. Дитя Ночи, чье появление среди людей ознаменует начало дикого, ужасающего и невероятного восстания…
Усталый, издерганный человек на миг остановился перевести дух. Он глубоко вздохнул, и лицо его искривилось от боли.
— Готовьтесь к неожиданности, господа. Это ужасные новости, и вполне вероятно, что кое-кто из вас сперва мне не поверит. Я и сам поначалу сомневался. Очень страшно понять, что все это не дурной сон, а на самом деле. Но когда вы увидите то, что мы нашли в доисторических могильниках, под курганами Ала-шана, вы будете вынуждены признать, что это правда, как пришлось в свое время сделать и мне.
— Мои, а точнее, наши открытия, — Мондрик благодарно посмотрел на трех своих помощников, охранявших драгоценный ящик с материалами экспедиции, — раскрывают много самых мрачных тайн. Нам удалось найти ответ на загадки, сбивавшие с толку человеческую науку. Как, впрочем, и объяснить кое-что, прочно вошедшее в нашу повседневную жизнь. Причем настолько прочно, что мы теперь даже и не задумываемся о его существовании.
— Господа, откуда взялось зло?
Серое, как свинец, лицо Мондрика застыло в гримасе боли.
— Вы когда-нибудь чувствовали за неудачами некую зловещую, направляющую силу? Вы когда-нибудь размышляли над тем, что творится в мире — нависшая над нами тень новой войны, бесконечные беспорядки в нашей собственной стране? Читая ежедневную криминальную хронику, неужели вы никогда не поражались странной и ужасной природе человека? А может, кто-то из вас и в самом себе чувствовал черный кошмар, таящийся в глубинах подсознания?
— Думали ли вы…
Задохнувшись, Мондрик согнулся почти пополам. Прижимая к груди дрожащие руки, он тщетно пытался продышаться. Зловещая синева окрасила его лицо. Он откашлялся в платок и снова вытер покрытый крупными каплями пота лоб. Его голос, когда доктор снова смог говорить, звучал неестественно глухо.
— У меня нет времени перечислять все черные загадки нашей жизни, — выдохнул он. — Но слушайте…
Обеспокоенный ощущением непонятной, и тем не менее смертельной угрозы, повисшей в воздухе, Бэрби нервно огляделся по сторонам. Фотограф вставлял в аппарат новую пленку. Радио-репортер что-то подкручивал на своем магнитофоне. Озадаченные журналисты строчили в блокнотах.
Рядом с ним, словно ледяная статуя, застыла Април Белл. Ее побелевшие от напряжения руки судорожно сжимали сумочку из змеиной кожи. Прищуренные, длинные, черно-зеленые глаза странно и напряженно впились в искаженное болью лицо Мондрика.
На мгновение Бэрби задумался об этой девушке. Почему она его пугала? И почему одновременно она кажется ему такой таинственно привлекательной? Что еще, кроме огненно-рыжих волос, побороло то странное ощущение смутной тревоги, которое он испытал, увидев ее в первый раз? Любопытно, сколько в ней того, что Мондрик назвал бы добром, и сколько зла? И как, интересно, они в ней уживаются?
Не замечая взгляда Бэрби, Април Белл все так же смотрела на Мондрика. Ее побелевшие губы что-то шептали. Белые руки яростно мяли сумочку, словно когтистые лапы хищного зверя — отчаянно вырывающуюся добычу.
Задыхающийся антрополог, наконец, снова обрел способность говорить.
— Запомните, господа, — с трудом пробормотал он, — это не нечто придуманное на ходу. Тридцать лет тому назад я впервые заподозрил эту страшную правду. Тогда один ужасный случай заставил меня понять, что вся работа великого Фрейда с его новой психологией подсознательного — всего лишь глубокое описание сознания и поведения людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78