— Мне снилось, будто я превратился в саблезубого тигра… все это было до ужаса реально. И эта девушка, она снова была со мной. Она — то и говорила, что мне нужно делать… Мы погнались за машиной Рекса Читтума, и на холме Сардис я его догнал. А потом… в общем, потом я убил Рекса.
В пересказе этот странный ночной кошмар уже не казался таким уж особенно страшным. И тем не менее, голос Бэрби дрожал.
— Рекс погиб… именно так, как я и увидел во сне. Так, как я его убил. — В отчаянии Бэрби пытался хоть что-то прочитать на спокойном и безучастном лице психиатра. — Скажите, доктор, — хрипло взмолился он, — как может сон так точно совпасть с реальностью? Как вам кажется, я и в самом деле убил Рекса прошлой ночью? Убил, заколдованный ведьмой? Или же я просто-напросто сошел с ума?
— Все это не так просто, — серьезно кивнул доктор Глен. — Потребуется время, чтобы во всем разобраться. Да-да, время. И немало. Знаете, что я вам скажу? Оставайтесь-ка у нас, в Гленхавене. Хотя бы на пару дней. Тогда нам будет легче вам помочь.
— Но вы-то что думаете? — прохрипел Бэрби, вскакивая с кресла. — Действительно ли я сделал то, что мне приснилось? Или все-таки я сумасшедший?
Из-под полуопущенных век Глен спокойно наблюдал за Бэрби. И под его невозмутимым взором Бэрби, смутившись, снова сел в кресло.
— Происходящие в нашей жизни события зачастую далеко не так важны, как это кажется нашему разуму. И тут я подразумеваю и сознание, и подсознание, — лениво сказал Глен, словно излагая Бэрби прописные истины своей профессии. Впрочем, возможно, так оно и было. — Но вот что бросилось мне в глаза. Все, о чем вы мне рассказали, начиная от приступа астмы доктора Мондрика и кончая трагической смертью Рекса Читтума в автомобильной катастрофе… все это, и даже гибель собаки миссис Мондрик, имеет вполне логичное, естественное объяснение. Все это вполне могло произойти без всякого вмешательства каких-либо потусторонних сил.
— Вот это-то и сводит меня с ума! — воскликнул Бэрби, тщетно пытаясь прочитать на лице Глена что-либо, кроме нарочитой беспечности. — Может, действительно это простое совпадение… Но так ли это? Откуда, например, я мог узнать о смерти Рекса Читтума?
Глен достал новую сигарету, задумчиво постучал ею по ногтю.
— Бывает так, мистер Бэрби, — начал он, — что нас обманывает наше собственное сознание. Иногда, особенно в условиях подсознательного стресса, мы склонны несколько искажать последовательность событий, их причинно-следственные связи. Подобные ошибки нашего разума еще не означают безумия. Фрейд, знаете ли, написал целую книгу о психопатологии повседневной жизни.
Ленивым движением он поднес плоскую золотую зажигалку к сигарете.
— Возьмем, например, ваш случай, мистер Бэрби… не пытаясь, разумеется, прямо сейчас поставить какой-либо диагноз. Насколько я понял, вы в последнее время очень уставали на работе, которая к тому же не доставляет вам удовольствия. Вы сами сказали, что слишком много пьете. Вы не можете не понимать, что подобный образ жизни рано или поздно должен был привести к срыву.
Бэрби насторожился.
— Значит… значит, вы полагаете, что я сошел с ума?
Глен укоризненно покачал головой.
— Я этого не говорил… Вообще, мне кажется, что вы излишне эмоционально подходите к вопросу о вашем рассудке. Мозг — это все-таки не машина, и психические состояния невозможно описать, пользуясь только двумя цветами — белым и черным. Определенный уровень… так сказать… ненормальности входит в понятие психической нормы… По правде говоря, будь это не так, наша жизнь была бы серой и однообразной до отвращения.
Бэрби неловко заерзал в кресле.
— Так что давайте не будем торопиться с выводами, а сперва проведем детальное физическое и психическое обследование. — Глен снова покачал головой и аккуратно затушил недокуренную сигарету. — К этому я могу только добавить, что мисс Белл явно выводит вас из равновесия… сам Фрейд описывал любовь как нормальное безумие.
— Что вы хотите этим сказать? — неуверенно посмотрел на психиатра Бэрби.
— В каждом из нас, — небрежно пояснил доктор Глен, разглядывая свои тщательно наманикюренные ногти, — спрятаны подсознательные чувства страха и вины. Они проявляются еще в самом раннем детстве и окрашивают все без исключения поступки нашей последующей жизни. Они требуют своего выражения и всегда находят его — вот только мы обычно этого не понимаем. Поступки даже самого психически уравновешенного и абсолютно нормального человека зачастую определяются именно этими тайными чувствами.
— Не кажется ли вам, что и вашем случае возможно нечто подобное? В моменты, когда сознательные ограничения ослаблены неудачным совпадением крайней усталости, сильных эмоций и избытком алкоголя… в такие моменты запертые в вашем подсознании чувства находят выход в красочных снах и галлюцинациях.
Бэрби замотал головой, Внезапно он почувствовал себя как-то неуютно. Он посмотрел в окно, на красно-желтые кроны деревьев на холмах возле реки. Рядом с черной водой желтело поле несжатой пшеницы. Серебром блестели на солнце крылья ветряной мельницы.
В нем поднималось глухое недовольство самоуверенным доктором Гленом. Он ненавидел этот маленький кабинет, ненавидел ловко состряпанные теории именитого психиатра. Ему не хотелось расцвечивать своими сокровенными страхами и мучениями наукообразные графики Глена. И вновь Бэрби ощутил жгучее желание уйти от этой отвратительной реальности в мир безграничной свободы и силы, в мир его снов.
— Возможно, вы вините себя, — между тем продолжал Глен, — разумеется, подсознательно, за тяжелое психическое состояние миссис Мондрик…
— Ничего подобного! — возмущенно прервал его Бэрби. — С какой это стати?
— Уже одно то, как резко вы отреагировали на мое, в общем-то случайное, предположение, наводит на определенные размышления, — лениво усмехнулся Глен, и Бэрби показалось, что психиатр чего-то не договаривает. — Чтобы проследить запутанные связи основных ваших комплексов, как я уже сказал, потребуется некоторое время. Но основная картина уже ясна.
— Да? — Бэрби сглотнул. — Что вы имеете в виду?
— Ну разве вы не понимаете? За годы вашей учебы… вы ведь изучали антропологию, не так ли? Так вот, за годы учебы вы приобрели глубокие знания о первобытных верованиях — тут и магия, и колдовство, и ведьмы, и оборотни. Вот вам и причина, почему ваши ночные фантазии приобрели столь необычную, причудливую форму.
— Может, и так, — с сомнением в голосе пробормотал Бэрби. — Но я все равно не понимаю, как я могу винить себя в болезни миссис Мондрик?
— Скажите, — напускную сонливость Глена как рукой сняло, — вы никогда не хотели убить доктора Мондрика?
— Что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
В пересказе этот странный ночной кошмар уже не казался таким уж особенно страшным. И тем не менее, голос Бэрби дрожал.
— Рекс погиб… именно так, как я и увидел во сне. Так, как я его убил. — В отчаянии Бэрби пытался хоть что-то прочитать на спокойном и безучастном лице психиатра. — Скажите, доктор, — хрипло взмолился он, — как может сон так точно совпасть с реальностью? Как вам кажется, я и в самом деле убил Рекса прошлой ночью? Убил, заколдованный ведьмой? Или же я просто-напросто сошел с ума?
— Все это не так просто, — серьезно кивнул доктор Глен. — Потребуется время, чтобы во всем разобраться. Да-да, время. И немало. Знаете, что я вам скажу? Оставайтесь-ка у нас, в Гленхавене. Хотя бы на пару дней. Тогда нам будет легче вам помочь.
— Но вы-то что думаете? — прохрипел Бэрби, вскакивая с кресла. — Действительно ли я сделал то, что мне приснилось? Или все-таки я сумасшедший?
Из-под полуопущенных век Глен спокойно наблюдал за Бэрби. И под его невозмутимым взором Бэрби, смутившись, снова сел в кресло.
— Происходящие в нашей жизни события зачастую далеко не так важны, как это кажется нашему разуму. И тут я подразумеваю и сознание, и подсознание, — лениво сказал Глен, словно излагая Бэрби прописные истины своей профессии. Впрочем, возможно, так оно и было. — Но вот что бросилось мне в глаза. Все, о чем вы мне рассказали, начиная от приступа астмы доктора Мондрика и кончая трагической смертью Рекса Читтума в автомобильной катастрофе… все это, и даже гибель собаки миссис Мондрик, имеет вполне логичное, естественное объяснение. Все это вполне могло произойти без всякого вмешательства каких-либо потусторонних сил.
— Вот это-то и сводит меня с ума! — воскликнул Бэрби, тщетно пытаясь прочитать на лице Глена что-либо, кроме нарочитой беспечности. — Может, действительно это простое совпадение… Но так ли это? Откуда, например, я мог узнать о смерти Рекса Читтума?
Глен достал новую сигарету, задумчиво постучал ею по ногтю.
— Бывает так, мистер Бэрби, — начал он, — что нас обманывает наше собственное сознание. Иногда, особенно в условиях подсознательного стресса, мы склонны несколько искажать последовательность событий, их причинно-следственные связи. Подобные ошибки нашего разума еще не означают безумия. Фрейд, знаете ли, написал целую книгу о психопатологии повседневной жизни.
Ленивым движением он поднес плоскую золотую зажигалку к сигарете.
— Возьмем, например, ваш случай, мистер Бэрби… не пытаясь, разумеется, прямо сейчас поставить какой-либо диагноз. Насколько я понял, вы в последнее время очень уставали на работе, которая к тому же не доставляет вам удовольствия. Вы сами сказали, что слишком много пьете. Вы не можете не понимать, что подобный образ жизни рано или поздно должен был привести к срыву.
Бэрби насторожился.
— Значит… значит, вы полагаете, что я сошел с ума?
Глен укоризненно покачал головой.
— Я этого не говорил… Вообще, мне кажется, что вы излишне эмоционально подходите к вопросу о вашем рассудке. Мозг — это все-таки не машина, и психические состояния невозможно описать, пользуясь только двумя цветами — белым и черным. Определенный уровень… так сказать… ненормальности входит в понятие психической нормы… По правде говоря, будь это не так, наша жизнь была бы серой и однообразной до отвращения.
Бэрби неловко заерзал в кресле.
— Так что давайте не будем торопиться с выводами, а сперва проведем детальное физическое и психическое обследование. — Глен снова покачал головой и аккуратно затушил недокуренную сигарету. — К этому я могу только добавить, что мисс Белл явно выводит вас из равновесия… сам Фрейд описывал любовь как нормальное безумие.
— Что вы хотите этим сказать? — неуверенно посмотрел на психиатра Бэрби.
— В каждом из нас, — небрежно пояснил доктор Глен, разглядывая свои тщательно наманикюренные ногти, — спрятаны подсознательные чувства страха и вины. Они проявляются еще в самом раннем детстве и окрашивают все без исключения поступки нашей последующей жизни. Они требуют своего выражения и всегда находят его — вот только мы обычно этого не понимаем. Поступки даже самого психически уравновешенного и абсолютно нормального человека зачастую определяются именно этими тайными чувствами.
— Не кажется ли вам, что и вашем случае возможно нечто подобное? В моменты, когда сознательные ограничения ослаблены неудачным совпадением крайней усталости, сильных эмоций и избытком алкоголя… в такие моменты запертые в вашем подсознании чувства находят выход в красочных снах и галлюцинациях.
Бэрби замотал головой, Внезапно он почувствовал себя как-то неуютно. Он посмотрел в окно, на красно-желтые кроны деревьев на холмах возле реки. Рядом с черной водой желтело поле несжатой пшеницы. Серебром блестели на солнце крылья ветряной мельницы.
В нем поднималось глухое недовольство самоуверенным доктором Гленом. Он ненавидел этот маленький кабинет, ненавидел ловко состряпанные теории именитого психиатра. Ему не хотелось расцвечивать своими сокровенными страхами и мучениями наукообразные графики Глена. И вновь Бэрби ощутил жгучее желание уйти от этой отвратительной реальности в мир безграничной свободы и силы, в мир его снов.
— Возможно, вы вините себя, — между тем продолжал Глен, — разумеется, подсознательно, за тяжелое психическое состояние миссис Мондрик…
— Ничего подобного! — возмущенно прервал его Бэрби. — С какой это стати?
— Уже одно то, как резко вы отреагировали на мое, в общем-то случайное, предположение, наводит на определенные размышления, — лениво усмехнулся Глен, и Бэрби показалось, что психиатр чего-то не договаривает. — Чтобы проследить запутанные связи основных ваших комплексов, как я уже сказал, потребуется некоторое время. Но основная картина уже ясна.
— Да? — Бэрби сглотнул. — Что вы имеете в виду?
— Ну разве вы не понимаете? За годы вашей учебы… вы ведь изучали антропологию, не так ли? Так вот, за годы учебы вы приобрели глубокие знания о первобытных верованиях — тут и магия, и колдовство, и ведьмы, и оборотни. Вот вам и причина, почему ваши ночные фантазии приобрели столь необычную, причудливую форму.
— Может, и так, — с сомнением в голосе пробормотал Бэрби. — Но я все равно не понимаю, как я могу винить себя в болезни миссис Мондрик?
— Скажите, — напускную сонливость Глена как рукой сняло, — вы никогда не хотели убить доктора Мондрика?
— Что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78