— Выше голову и ноги, нас ждут вино и женщины! — самозабвенно повторял он чью-то пошлость.
Чак приготовил своим питомцам новый сюрприз. Он встретил их командой:
— Песню!
Все недоуменно молчали.
— Выровнять строй! — вновь скомандовал Чак. — Песню!
И снова тягостное молчание.
— Попрошу песню! — на этот раз прозвучало угрожающе.
— Какую? — недоумевая, спросил Тэкс.
— Все равно… Пусть каждый поет свою.
И Тэкс тотчас же запел патриотический гимн «Боже, благослови Америку!..»
Вслед за ним запел Бастер. Бастер пел так, словно находился не в строю, а брел на свидание.
Я замечу тебя одну среди всех.
И если ты влюблена,
Приходи, крошка, ровно в семь
С подругой или одна.
Мэт не пел, а, выкатив глаза, рычал:
Ада, Ада! Открой двери ада.
Ада, Ада! Открои эту дверь.
Ада, Ада! Открой двери ада,
Или я открою ее своим кольтом
калибра сорок пять.
А негр Джордж пел что-то грустное, заунывное. Он сразу же сбился с ноги, наступил на каблук Берди и смущенно замолчал. Всю команду смешил Берди.
— «Вперед, солдаты Христа», — тонким голосом запел он гимн «Армии спасения».
А Чак то бегал вдоль строя, приглядываясь к поющим, то отставал, то опережал идущих, прислушиваясь, кто же все-таки не поет.
Не пел Джин.
— Песню! — перекричав всех, потребовал Чак. Джин молчал.
— Песню! — снова крикнул Чак. — Строй, стой! — скомандовал он.
То, что называлось строем, остановилось.
— Разойдись! — прогремела команда. Битюк подошел к Джину.
— У рядового Грина плохой слух? — почти шепотом спросил он.
Джин не сообразил, что нужно было бы на это ответить.
— Вы меня слышите? — продолжал, накаляясь, Чак.
— Слышу.
— Сэр, — поправил Джина Чак, — хорошо слышите?
— Я вас слушаю! — Лицо Джина заострилось, глаза сузились.
— Сэр, — на этот раз громче произнес Чак и неожиданно ударил Джина по челюсти правой снизу.
В какую-то сотую долю секунды острым чутьем боксера Джин угадал направление удара, подтянул подбородок к плечу, пытаясь прикрыть челюсть плечом и открытой ладонью левой руки. Но он все же не удержал удар, качнулся и упал. Упал, но тотчас же поднялся.
— Свои всегда хуже чужих, — сказал Чак.
— У меня плохой слух, но хорошая память, — сказал Джин.
— Сэр, — выдавил Чак и ударил снова. Теперь уже всем корпусом.
Джин и тут успел увернуться.
— Джамп! — рявкнул Чак. — Прыгай!
К удивлению Чака, Джин взвился в воздух, с криком: «Одна тысяча, две тысячи, три тысячи, четыре тысячи!..», приземлился так, как это положено воздушным десантникам-парашютистам — ноги вместе и согнуты, пружинят в коленях, руки растопырены.
— Отставить! — гаркнул Чак, в изумлении глядя на новичка. Откуда было знать Чаку, что Лот давно рассказал Джину, что надо делать в Брагге по команде «Джамп!»
— Десять прыжков на корточках! — заревел Чак. И тут Джин перехитрил брагговского солдафона — подпрыгнул десять раз, подпрыгнул сверх нормы одиннадцатый и проорал:
— В честь воздушных десантников!
— А ты парень не дурак, — промямлил сраженный Чак.
С этого момента все новобранцы поняли, что эти две команды — самые популярные в Форт-Брагге. Команда «Джамп!» гремела днем и ночью при любом столкновении с начальством, по дороге в сортир, в столовой, во время молитвы. «Одна тысяча, две тысячи, три тысячи, четыре тысячи» — это отсчет секунд перед раскрытием парашюта рывком кольца, а упражнение в целом было направлено на отработку автоматизма действий у десантников.
— ДЖАМП!
Ночью их подняли по тревоге.
— Живей, живей! Не у мамы в гостях, — торопил Дик. — Что это у тебя? — спросил он Грина, глядя на его вспухшее лицо.
— Аллергия.
— Что?
— Есть такая болезнь — аллергия. Невосприимчивость…
— К военной службе? — Дик с любопытством разглядывал обезображенное лицо Джина.
— У вас можно достать свинцовую примочку? — мимоходом спросил он у Дика.
— А ты кто, врач?
— Без диплома.
— Здесь получишь диплом… Веселей, ребята. Приходи утром в санчасть, скажи: «Дик прислал, только Чаку ни звука. Он не отходчив…
Команда собиралась на построение в полусне. Все еле держались на ногах. Дик скомандовал:
— Смир-р-рна-а!
Строй замер.
— Сообщаю следующее — начал было мастер-сержант; он прошелся вдоль строя и остановился около Берди. — Вы плохо себя чувствуете, Стиллберд? — безучастно спросил он.
— Напротив! Я в отличной форме, сэр, — бодро произнес Берди. — Я просто всегда плохо выгляжу.
— Так вот… Завтра, — оставив без внимания реплику Стиллберда, продолжал Дик, — вы получите винтовки системы «гранд М—13» и штыки. В полдень начнем подготовку к прыжкам с парашютом. Подъем в пять ноль-ноль. Разойдись!
Джин уснул сразу же, так, словно провалился в бездну.
Его дважды будил Берди.
— Что? — вскидывался Джин.
— Ты кричишь.
— А-а-а… — бурчал он, засыпая.
Ему снилось, как на него, лежащего на голой земле, с горы катилась огромная винная бочка, та, которую он видел когда-то на выставке калифорнийских монахов-виноделов. Затычка из бочки выскочила на ходу, и вино, расплескиваясь красными обручами, катилось рядом с бочкой, а та, стремительно надвигаясь, катилась бесшумно.
— Джамп! — слышал он чей-то знакомый голос. Он хотел подняться, но не мог.
А потом бочка превратилась в огромный дребезжащий барабан, а затем появились четыре барабанщика. Два впереди, он в центре, а два — сзади. Чуть поодаль — караульный начальник Тэкс. А он, Джин, без погон, без шапки и почему-то с ремнем в руке.
Он шел по треку ипподрома Лорел. В ложах сидело множество знакомых. Среди них Хайли и Ширли. Ширли машет ему, подбадривая, Хайли жестом показывает: мол, выше голову, малыш. А он боится встретиться глазами с матерью и Натали и мучительно пытается вспомнить свою вину. И вспомнить не может. Вот наконец-то он поравнялся с балконом знакомого ему двухэтажного здания. На балконе, в центре, на месте, где когда-то стоял Трой Мидлборо, красуется Чак Битюк.
Толстая красная морда, толстые, мясистые щеки, толстый курносый нос картошкой, тяжелый подбородок с нижним прикусом.
А потом он упал, и его начало заливать водой. Он попытался как можно выше поднять подбородок, так, чтобы успеть набрать много воздуха, и… проснулся
— Что с тобой? — спросил Берди.
— Пить!..
Горели губы. Ныло разбитое небо. Хотелось пить, и не было силы встать.
Берди принес ему воды и сел на край кровати.
— Я его убью! — сказал Джин, с трудом напившись, ему было больно разжимать челюсть.
— Убить стоило бы, — согласился Берди, — но..
— Завтра же…
— Завтра — это ни к чему… У нас еще будет время — во Вьетнаме, или в Конго, или еще где-нибудь. Хочешь покурить сигарету с марихуаной? — утешал Джина друг.
— Не хочу.
— Почему?
— ?
— Тебе от себя никуда не нужно уходить? — покровительственно похлопал Берди по руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175