Глаза щипало все сильнее.
Наконец он заметил небольшую решетку в стене. Так и есть: газ валил в подвал сквозь решетку, поступая, очевидно, по трубам воздушного кондиционирования. Грудь разрывал натужный кашель.
Не раздумывая, он скинул с себя пиджак, оторвал рукав, стал запихивать его в отверстия решетки.
Он вытер мокрые глаза полой пиджака и пошел дальше вдоль стены, нашел второе зарешеченное отверстие, заткнул его другим рукавом. Кажется, стало легче дышать. Он в изнеможении повалился на лавку, прижал руки к глазам.
Боже мой! Что там делается наверху?! Что делается на свете?!
Его заставил вскочить звук льющейся воды. Вода лилась с потолка, хлестала под напором сквозь два недосягаемых для него отверстия.
Он бросился к бронированной двери, с разбегу ударил по ней здоровым плечом — она не шелохнулась. Кинулся, поднимая брызги, к стальным шкафам — их можно было открыть без ключа разве только взрывчаткой или отбойным молотком. Вновь обежал он помещение — выхода не было.
Вода поднялась до бедер. Ему вспомнилась дохлая крыса под пирсом на Ист-ривер… Вода была почти такой же мутной и тепловатой — наверное, из Потомака.
А эти лавки? Нельзя ли стронуть с места лавку? Он рванул стальную лавку на себя. Она поддалась. Собрав все свои силы, он потащил лавку к низвергавшейся сверху струе воды. Тяжело дыша, он вскочил на лавку и попытался засунуть оставшийся без рукавов пиджак в отверстие, из которого била вода. Это удалось ему, но стоило ему отпустить руки, как вода тут же выбрасывала из трубы импровизированную затычку.
Тогда он стащил с себя полуботинки, обвязал их остатками пиджака, сунул в трубу. Но тут словно злая сила решила посмеяться над ним: напор воды вдруг резко усилился, и труба выплюнула его жалкую затычку.
Он стоял на лавке, а вода доходила уже до пояса.
Что делать?
Он спрыгнул с лавки в воду. Вода охватило горло. Он подошел ко второй лавке, вцепился в нее, потащил, напрягая последние силы, сверхчеловеческим усилием взвалил ее на первую лавку, вскарабкался под потолок и в полном изнеможении уселся там в ожидании конца.
По его расчетам, вода должна была заполнить подвал минут через пять-десять.
Над головой угрожающе заморгали люминесцентные лампы. И пять-десять минут оставалось до полного вечного мрака.
Джин достал портсигар, с трудом закурил подмокшую сигарету от герметической зажигалки.
…Лаймэн Киркпатрик, не отрываясь, смотрел на широкий телевизионный экран.
Вот уже двадцать минут как он не спускал глаз с Джина.
— Мне нравится ваш парень, — наконец сказал он Лоту, который стоял с каменным лицом здесь же, в операторской. — Он умеет бороться за жизнь. Сделал все возможное. Не потерял голову перед смертью. Прикажите спустить воду!
— Йэс, сэр! — мрачно сказал Лот. Он подошел к одному из операторов, сидевших перед пультом с кнопками и приборами, резко приказал:
— Спустите воду, да побыстрей!
Вернувшись к инвалиду в коляске, он встал навытяжку и сухо отчеканил:
— При всем моем уважении к вам, сэр, я считаю своим долгом повторить, что это испытание, которому вы подвергли раненого парня, совершенно излишне после событий, о коих я имел честь вам докладывать.
Шеф службы безопасности ЦРУ окинул Лота удивленно-насмешливым взглядом своих голубых ирландских глаз.
— Полно вам, Лот! Да разве в вас еще живы такие сантименты! Если вы не расстались с ними тогда, когда были еще буршем, то неужели вы не похоронили их на Восточном фронте?!
Лот промолчал, упрямо сжав губы и выпятив нижнюю челюсть.
— Ваш парень не только отлично выдержал этот нелегкий экзамен, но и нам крепко помог. Допустим, что в случае ядерного нападения нам потребуется избавиться от ненадежной части наших сотрудников и мы пустим по трубам воздушного кондиционирования не почти безвредный слезоточивый газ, а газ с летальным действием. Значит, надо сделать решетки недосягаемыми, а лавки намертво привинтить к бетонному полу. Не менее важно будет избавиться от многих тонн секретных документов. Надземное здание мы взорвем ядерным зарядом. Подземное — затопим. Для этого мы не станем возиться с насосами, а взорвем тоннель под Потомаком. Но надо перепроверить все расчеты, чтобы затопление было полным. Полагаю, вы заметили, что в помещении 192, где мы использовали вашего парня как морскую свинку, под потолком образовалась воздушная подушка. Это никуда не годится!.. Правильно я говорю?
— Йес, сэр! — отчеканил Лот.
Из динамика послышался записанный на пленку бесстрастный голос:
— Внимание! Внимание! Закончилась учебная атомная тревога! Закончилась учебная атомная тревога!
В своем подвале с быстро убывающей водой Джин услышал эти слова и едва не заплакал от счастья.
Через пять минут Лот открыл дверь в подвал, где Джин пережил самые мрачные минуты своей жизни.
— Как! — воскликнул Джин. — Это опять ты — мой спаситель, мой славный рыцарь Ланселот?!
Джин сидел среди луж на лавке, в одних трусиках, с сигаретой в зубах, щелкая отсыревшей зажигалкой. Выжатые штаны, рубашка, носки висели тут же на спинке лавки. Джин был бледен, под глазами легли черные круги, но при виде Лота он улыбнулся и устало проговорил вслед за первой репликой:
— Итак, какой новый аттракцион ждет меня в этой камере ужасов?
— Тебя ждет доктор для перевязки, Джин. А потом тебя ждут стаканчик лучшего виски и отель «Уиллард» в Вашингтоне, королевский ужин и самая мягкая в столице нации постель! И мои извинения, Джин. Начальство решило в порядке экспромта испытать тебя на запас прочности, и я, как ни старался, не мог им помешать в этом.
В Арлингтоне Лот купил Джину новый спортивный костюм (горчичного, или, как гласила реклама, оливково-золотого, цвета, дакрон плюс шерсть, ценой в сто двадцать пять долларов), нейлоновую рубашку «Эрроу», оксфордские полуботинки — словом, экипировал «утопленника» с ног до головы.
— Сэр! — подобострастно заметил продавец. — Вы купили у нас оксфордские туфли. И размер ваших ног — десять с половиной. Точь-в-точь как у президента Кеннеди. Поздравляю вас, сэр!
— Клянусь сердцем Одина! — весело произнес Лот тевтонскую клятву. — Этот счет за твой гардероб — почти двести долларов! — я пошлю самому Лаймэну Киркпатрику, хотя ирландцы почти такие же скупердяи, как шотландцы!
Они пересекли Потомак по мосту Авраама Линкольна, въехали в Вашингтон. Джина безмерно радовали вереницы машин, толпы на улицах в час, когда столица зажигала свои огни, живые люди и дети. И безмерно печалило его, что люди, как дети, не думали о термояде, всего на двадцать минут удаленном от этих беломраморных памятников, этих парочек в парке, этих детских колясок.
На углу Пенсильвания-авеню негр-газетчик продавал вечерний выпуск «Вашингтон пост».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
Наконец он заметил небольшую решетку в стене. Так и есть: газ валил в подвал сквозь решетку, поступая, очевидно, по трубам воздушного кондиционирования. Грудь разрывал натужный кашель.
Не раздумывая, он скинул с себя пиджак, оторвал рукав, стал запихивать его в отверстия решетки.
Он вытер мокрые глаза полой пиджака и пошел дальше вдоль стены, нашел второе зарешеченное отверстие, заткнул его другим рукавом. Кажется, стало легче дышать. Он в изнеможении повалился на лавку, прижал руки к глазам.
Боже мой! Что там делается наверху?! Что делается на свете?!
Его заставил вскочить звук льющейся воды. Вода лилась с потолка, хлестала под напором сквозь два недосягаемых для него отверстия.
Он бросился к бронированной двери, с разбегу ударил по ней здоровым плечом — она не шелохнулась. Кинулся, поднимая брызги, к стальным шкафам — их можно было открыть без ключа разве только взрывчаткой или отбойным молотком. Вновь обежал он помещение — выхода не было.
Вода поднялась до бедер. Ему вспомнилась дохлая крыса под пирсом на Ист-ривер… Вода была почти такой же мутной и тепловатой — наверное, из Потомака.
А эти лавки? Нельзя ли стронуть с места лавку? Он рванул стальную лавку на себя. Она поддалась. Собрав все свои силы, он потащил лавку к низвергавшейся сверху струе воды. Тяжело дыша, он вскочил на лавку и попытался засунуть оставшийся без рукавов пиджак в отверстие, из которого била вода. Это удалось ему, но стоило ему отпустить руки, как вода тут же выбрасывала из трубы импровизированную затычку.
Тогда он стащил с себя полуботинки, обвязал их остатками пиджака, сунул в трубу. Но тут словно злая сила решила посмеяться над ним: напор воды вдруг резко усилился, и труба выплюнула его жалкую затычку.
Он стоял на лавке, а вода доходила уже до пояса.
Что делать?
Он спрыгнул с лавки в воду. Вода охватило горло. Он подошел ко второй лавке, вцепился в нее, потащил, напрягая последние силы, сверхчеловеческим усилием взвалил ее на первую лавку, вскарабкался под потолок и в полном изнеможении уселся там в ожидании конца.
По его расчетам, вода должна была заполнить подвал минут через пять-десять.
Над головой угрожающе заморгали люминесцентные лампы. И пять-десять минут оставалось до полного вечного мрака.
Джин достал портсигар, с трудом закурил подмокшую сигарету от герметической зажигалки.
…Лаймэн Киркпатрик, не отрываясь, смотрел на широкий телевизионный экран.
Вот уже двадцать минут как он не спускал глаз с Джина.
— Мне нравится ваш парень, — наконец сказал он Лоту, который стоял с каменным лицом здесь же, в операторской. — Он умеет бороться за жизнь. Сделал все возможное. Не потерял голову перед смертью. Прикажите спустить воду!
— Йэс, сэр! — мрачно сказал Лот. Он подошел к одному из операторов, сидевших перед пультом с кнопками и приборами, резко приказал:
— Спустите воду, да побыстрей!
Вернувшись к инвалиду в коляске, он встал навытяжку и сухо отчеканил:
— При всем моем уважении к вам, сэр, я считаю своим долгом повторить, что это испытание, которому вы подвергли раненого парня, совершенно излишне после событий, о коих я имел честь вам докладывать.
Шеф службы безопасности ЦРУ окинул Лота удивленно-насмешливым взглядом своих голубых ирландских глаз.
— Полно вам, Лот! Да разве в вас еще живы такие сантименты! Если вы не расстались с ними тогда, когда были еще буршем, то неужели вы не похоронили их на Восточном фронте?!
Лот промолчал, упрямо сжав губы и выпятив нижнюю челюсть.
— Ваш парень не только отлично выдержал этот нелегкий экзамен, но и нам крепко помог. Допустим, что в случае ядерного нападения нам потребуется избавиться от ненадежной части наших сотрудников и мы пустим по трубам воздушного кондиционирования не почти безвредный слезоточивый газ, а газ с летальным действием. Значит, надо сделать решетки недосягаемыми, а лавки намертво привинтить к бетонному полу. Не менее важно будет избавиться от многих тонн секретных документов. Надземное здание мы взорвем ядерным зарядом. Подземное — затопим. Для этого мы не станем возиться с насосами, а взорвем тоннель под Потомаком. Но надо перепроверить все расчеты, чтобы затопление было полным. Полагаю, вы заметили, что в помещении 192, где мы использовали вашего парня как морскую свинку, под потолком образовалась воздушная подушка. Это никуда не годится!.. Правильно я говорю?
— Йес, сэр! — отчеканил Лот.
Из динамика послышался записанный на пленку бесстрастный голос:
— Внимание! Внимание! Закончилась учебная атомная тревога! Закончилась учебная атомная тревога!
В своем подвале с быстро убывающей водой Джин услышал эти слова и едва не заплакал от счастья.
Через пять минут Лот открыл дверь в подвал, где Джин пережил самые мрачные минуты своей жизни.
— Как! — воскликнул Джин. — Это опять ты — мой спаситель, мой славный рыцарь Ланселот?!
Джин сидел среди луж на лавке, в одних трусиках, с сигаретой в зубах, щелкая отсыревшей зажигалкой. Выжатые штаны, рубашка, носки висели тут же на спинке лавки. Джин был бледен, под глазами легли черные круги, но при виде Лота он улыбнулся и устало проговорил вслед за первой репликой:
— Итак, какой новый аттракцион ждет меня в этой камере ужасов?
— Тебя ждет доктор для перевязки, Джин. А потом тебя ждут стаканчик лучшего виски и отель «Уиллард» в Вашингтоне, королевский ужин и самая мягкая в столице нации постель! И мои извинения, Джин. Начальство решило в порядке экспромта испытать тебя на запас прочности, и я, как ни старался, не мог им помешать в этом.
В Арлингтоне Лот купил Джину новый спортивный костюм (горчичного, или, как гласила реклама, оливково-золотого, цвета, дакрон плюс шерсть, ценой в сто двадцать пять долларов), нейлоновую рубашку «Эрроу», оксфордские полуботинки — словом, экипировал «утопленника» с ног до головы.
— Сэр! — подобострастно заметил продавец. — Вы купили у нас оксфордские туфли. И размер ваших ног — десять с половиной. Точь-в-точь как у президента Кеннеди. Поздравляю вас, сэр!
— Клянусь сердцем Одина! — весело произнес Лот тевтонскую клятву. — Этот счет за твой гардероб — почти двести долларов! — я пошлю самому Лаймэну Киркпатрику, хотя ирландцы почти такие же скупердяи, как шотландцы!
Они пересекли Потомак по мосту Авраама Линкольна, въехали в Вашингтон. Джина безмерно радовали вереницы машин, толпы на улицах в час, когда столица зажигала свои огни, живые люди и дети. И безмерно печалило его, что люди, как дети, не думали о термояде, всего на двадцать минут удаленном от этих беломраморных памятников, этих парочек в парке, этих детских колясок.
На углу Пенсильвания-авеню негр-газетчик продавал вечерний выпуск «Вашингтон пост».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175