Не видя своих врагов, он рубил направо и налево.
Побросав оружие, оставшиеся в живых ринулись в разные стороны. Те, кто успел вскочить на лошадей, удрали. Участь менее проворных была печальнее, и лишь немногим удалось ускользнуть.
Облак сам остановился, когда битва кончилась, и тихим фырканьем дал знать хозяину об этом. Властимир опустил меч, чувствуя запах пролитой крови и прислушиваясь к тому, что происходит вокруг.
Прогалина была завалена мертвыми телами, в истоптанной траве корчились раненые.
Совсем близко послышалось злобное визгливое ржание. Синдбад висел на морде черного коня с широкими кожистыми крыльями и пытался его укротить.
— Там еще такие есть! — крикнул он, не выпуская лошадиной морды. — Злые, как джинны!
— Мы должны добить их! — твердо сказал Властимир. — Все в седла — и в погоню! Я слышу их!
Синдбад тут же оказался на спине своего конька, и Гаральду пришлось последовать его примеру. Почуяв на себе чужих седоков, два крылатых коня заревели и прянули ввысь.
— Они знают дорогу! — догадался Буян. — Не мешайте им! Славяне догнали коней-птиц уже в поднебесье. Оба черных крылатых зверя мчались так, словно за ними гналась смерть. Синдбад держался молодцом и даже ухмылялся, а бледный Гаральд шептал молитву и не смотрел вниз.
Впереди замелькали силуэты всадников. Заметив погоню, те прибавили своим коням прыти, но два отбитых зверя не желали отстать от стаи, и расстояние между преследователями и их врагами сокращалось.
Вдруг кони-птицы камнем упали вниз. Не будь под Гаральдом и Синдбадом точно таких же зверей, погоня бы сбилась со следа, но звери последовали за остальными.
Над пропастью нависал узкий тонкий крутой мост, пропадающий в тумане. Казалось невероятным, что по нему может пройти даже мышь, но поредевший отряд Кощеева воинства ступил на него. Мост задрожал под напором копыт, и в вышине послышался громовой рев. Огни, похожие на глаза невиданных зверей, сверкнули в темноте, но всадники уже промелькнули мимо.
С другой стороны моста тумана почти не было, и, несмотря на мрак ночи, можно было различить ворота, которые образовывали два вставших на дыбы каменных зверя. Тяжелая решетка была готова вырваться из их лап и отрезать погоню от добычи. Отряд был уже под решеткой, и она дрогнула, опускаясь.
И тут кони славян-взвились в воздух. Впереди летел Буян, Но мчался он не к решетке, а выше.
Когда он подлетел, всем стало видно, что звери живые. Они повернули головы, глядя на людей, и оскалились. Гусляр осадил коня, заставив его зависнуть в воздухе перед самыми носами чудовищ.
— Что, хотите меня достать, твари неразумные? — задорно выкрикнул он. — Попробуйте, коли не трусы!
Каменные звери закричали и потянулись к нему, но решетка, которую они держали в лапах, мешала. Буян корчил рожи, смеялся, а золотистый его жеребец взвизгивал, как шалая девка.
Взгляды чудовищ были прикованы к человеку. Они не сводили с него глаз и не заметили, как несколько лишних всадников проникли за ворота. Мечислав взлетел на своем коне повыше, чтобы из-за голов зверей Буян мог увидеть их, и дал сигнал.
Гусляр перестал смеяться и крикнул:
— Ловите меня!
Звери ринулись на него, выпуская решетку из лап, но золотистый конь взмыл в поднебесье, а упавшая воротина придавила одному из каменных сторожей лапу.
Пока ушибленный зверь ревел и мотал головой, второй каменный страж попытался ухватить зубами дерзкого гусляра, но славяне не стали его ждать и направили своих коней вниз.
Тумана по эту сторону ворот не было, и пришельцы издалека увидели почти отвесные стены, со всех сторон закрывающие долину. Остатки отряда черных всадников мчались по долине, оторвавшись от преследователей, — они уже были на середине извилистой дороги, выложенной розовыми и золотистыми плитами. Дорога вела к высоченному замку-башне, что возносился вверх угольно-черной пикой в сердце долины. Вершина его терялась в облаках.
Люди решили осмотреться.
Черная башня возвышалась на скалистом основании и казалась продолжением скалы. Крутые ступени вели к воротам, которые с треском захлопнулись перед самым носом преследователей.
Буян почесал в затылке:
— Как же мы попадем туда?
— Тебе так нужно это? — окликнули его.
— А то нет! Не признали, что ль?.. То ж хоромы самого Кощея Бессмертного! Я, как башню эту узрел черную, так и вспомнил, где мы. Да и Алконост не могла ошибиться и доставить нас к другому острову. Мне Яга-воительница рассказывала, как выглядит Кощеев дом… А ну-ка, княже, — обратился он к Властимиру, — прислушайся, не затаился ли кто за дверьми?
Князь готовно склонил голову набок.
— Нет никого, — объявил он. — То ли вправду пусто внутри, то ли кто отводит меня.
— А раз так, нас не ждут здесь и ворот не откроют! — воинственно молвил гусляр и огляделся. — Надобно иной вход искать. Где мы его отыщем — то мне неведомо, а только попасть к Кощею нам придется!
Он решительно развернул коня, готовясь отъехать и издалека окинуть взглядом башню, как вдруг все сразу услыхали тихое шипение. Они оглянулись на двери — как прежде, плотно запертые, они возвышались над людьми двуми черными исполинами. Незнакомые буквицы и знаки посверкивали на них, словно камни-самоцветы, а из-под притолоки сочился голубоватый дымок. Вдохнув его, лошади закашлялись и, чуть пошатываясь, отпрянули.
— Вот они, козни Кощеевы! — вскрикнул Буян. — Все назад, коли жизнь дорога!
Но и без его слов всадники поспешили убраться со ступеней обратно на дорогу. Только последний из них сошел с крыльца, откуда-то послышался ехидный сухой смешок:
— Ага, испугались, неразумные!
ГЛАВА 4
Словно солнце вспыхнуло перед очами людей — кровавое зарево ослепило им глаза. Взвизгнули, не слушаясь, лошади; люди закрыли лица руками. Золотой сверкающий сноп огня встал перед дверями. Словно языки разметавшегося под ветром костра брызнули во все стороны искры. Огонь пропал. У дверей стоял, опираясь на посох, высокий статный старик с сухим, темным от времени лицом. Длинный плащ скрывал его фигуру, из-под полы выглядывали голенища высоких узких сапог и пластины черного металла, нашитые на рубаху плотно, как чешуя. Золотой амулет висел на груди, пальцы сухой руки были унизаны перстнями. Морщинистый лысый лоб перетягивал золотой обруч, на котором сиял символ солнца. Жидкая седая борода спускалась почти до самого амулета. Глубокие глаза, посверкивающие, как вода в омуте, по очереди обежали всех людей, и каждый, на кого падал тяжелый взор, спешивался, оставляя коня. Неохотно Мечислав преклонил колено. Помедлив, его примеру последовали Синдбад и Гаральд. Только незрячий Властимир и Буян не спешили кланяться.
— Так-то лучше, — рассмеялся хозяин замка, глядя на три склоненные головы,—А вы двое что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Побросав оружие, оставшиеся в живых ринулись в разные стороны. Те, кто успел вскочить на лошадей, удрали. Участь менее проворных была печальнее, и лишь немногим удалось ускользнуть.
Облак сам остановился, когда битва кончилась, и тихим фырканьем дал знать хозяину об этом. Властимир опустил меч, чувствуя запах пролитой крови и прислушиваясь к тому, что происходит вокруг.
Прогалина была завалена мертвыми телами, в истоптанной траве корчились раненые.
Совсем близко послышалось злобное визгливое ржание. Синдбад висел на морде черного коня с широкими кожистыми крыльями и пытался его укротить.
— Там еще такие есть! — крикнул он, не выпуская лошадиной морды. — Злые, как джинны!
— Мы должны добить их! — твердо сказал Властимир. — Все в седла — и в погоню! Я слышу их!
Синдбад тут же оказался на спине своего конька, и Гаральду пришлось последовать его примеру. Почуяв на себе чужих седоков, два крылатых коня заревели и прянули ввысь.
— Они знают дорогу! — догадался Буян. — Не мешайте им! Славяне догнали коней-птиц уже в поднебесье. Оба черных крылатых зверя мчались так, словно за ними гналась смерть. Синдбад держался молодцом и даже ухмылялся, а бледный Гаральд шептал молитву и не смотрел вниз.
Впереди замелькали силуэты всадников. Заметив погоню, те прибавили своим коням прыти, но два отбитых зверя не желали отстать от стаи, и расстояние между преследователями и их врагами сокращалось.
Вдруг кони-птицы камнем упали вниз. Не будь под Гаральдом и Синдбадом точно таких же зверей, погоня бы сбилась со следа, но звери последовали за остальными.
Над пропастью нависал узкий тонкий крутой мост, пропадающий в тумане. Казалось невероятным, что по нему может пройти даже мышь, но поредевший отряд Кощеева воинства ступил на него. Мост задрожал под напором копыт, и в вышине послышался громовой рев. Огни, похожие на глаза невиданных зверей, сверкнули в темноте, но всадники уже промелькнули мимо.
С другой стороны моста тумана почти не было, и, несмотря на мрак ночи, можно было различить ворота, которые образовывали два вставших на дыбы каменных зверя. Тяжелая решетка была готова вырваться из их лап и отрезать погоню от добычи. Отряд был уже под решеткой, и она дрогнула, опускаясь.
И тут кони славян-взвились в воздух. Впереди летел Буян, Но мчался он не к решетке, а выше.
Когда он подлетел, всем стало видно, что звери живые. Они повернули головы, глядя на людей, и оскалились. Гусляр осадил коня, заставив его зависнуть в воздухе перед самыми носами чудовищ.
— Что, хотите меня достать, твари неразумные? — задорно выкрикнул он. — Попробуйте, коли не трусы!
Каменные звери закричали и потянулись к нему, но решетка, которую они держали в лапах, мешала. Буян корчил рожи, смеялся, а золотистый его жеребец взвизгивал, как шалая девка.
Взгляды чудовищ были прикованы к человеку. Они не сводили с него глаз и не заметили, как несколько лишних всадников проникли за ворота. Мечислав взлетел на своем коне повыше, чтобы из-за голов зверей Буян мог увидеть их, и дал сигнал.
Гусляр перестал смеяться и крикнул:
— Ловите меня!
Звери ринулись на него, выпуская решетку из лап, но золотистый конь взмыл в поднебесье, а упавшая воротина придавила одному из каменных сторожей лапу.
Пока ушибленный зверь ревел и мотал головой, второй каменный страж попытался ухватить зубами дерзкого гусляра, но славяне не стали его ждать и направили своих коней вниз.
Тумана по эту сторону ворот не было, и пришельцы издалека увидели почти отвесные стены, со всех сторон закрывающие долину. Остатки отряда черных всадников мчались по долине, оторвавшись от преследователей, — они уже были на середине извилистой дороги, выложенной розовыми и золотистыми плитами. Дорога вела к высоченному замку-башне, что возносился вверх угольно-черной пикой в сердце долины. Вершина его терялась в облаках.
Люди решили осмотреться.
Черная башня возвышалась на скалистом основании и казалась продолжением скалы. Крутые ступени вели к воротам, которые с треском захлопнулись перед самым носом преследователей.
Буян почесал в затылке:
— Как же мы попадем туда?
— Тебе так нужно это? — окликнули его.
— А то нет! Не признали, что ль?.. То ж хоромы самого Кощея Бессмертного! Я, как башню эту узрел черную, так и вспомнил, где мы. Да и Алконост не могла ошибиться и доставить нас к другому острову. Мне Яга-воительница рассказывала, как выглядит Кощеев дом… А ну-ка, княже, — обратился он к Властимиру, — прислушайся, не затаился ли кто за дверьми?
Князь готовно склонил голову набок.
— Нет никого, — объявил он. — То ли вправду пусто внутри, то ли кто отводит меня.
— А раз так, нас не ждут здесь и ворот не откроют! — воинственно молвил гусляр и огляделся. — Надобно иной вход искать. Где мы его отыщем — то мне неведомо, а только попасть к Кощею нам придется!
Он решительно развернул коня, готовясь отъехать и издалека окинуть взглядом башню, как вдруг все сразу услыхали тихое шипение. Они оглянулись на двери — как прежде, плотно запертые, они возвышались над людьми двуми черными исполинами. Незнакомые буквицы и знаки посверкивали на них, словно камни-самоцветы, а из-под притолоки сочился голубоватый дымок. Вдохнув его, лошади закашлялись и, чуть пошатываясь, отпрянули.
— Вот они, козни Кощеевы! — вскрикнул Буян. — Все назад, коли жизнь дорога!
Но и без его слов всадники поспешили убраться со ступеней обратно на дорогу. Только последний из них сошел с крыльца, откуда-то послышался ехидный сухой смешок:
— Ага, испугались, неразумные!
ГЛАВА 4
Словно солнце вспыхнуло перед очами людей — кровавое зарево ослепило им глаза. Взвизгнули, не слушаясь, лошади; люди закрыли лица руками. Золотой сверкающий сноп огня встал перед дверями. Словно языки разметавшегося под ветром костра брызнули во все стороны искры. Огонь пропал. У дверей стоял, опираясь на посох, высокий статный старик с сухим, темным от времени лицом. Длинный плащ скрывал его фигуру, из-под полы выглядывали голенища высоких узких сапог и пластины черного металла, нашитые на рубаху плотно, как чешуя. Золотой амулет висел на груди, пальцы сухой руки были унизаны перстнями. Морщинистый лысый лоб перетягивал золотой обруч, на котором сиял символ солнца. Жидкая седая борода спускалась почти до самого амулета. Глубокие глаза, посверкивающие, как вода в омуте, по очереди обежали всех людей, и каждый, на кого падал тяжелый взор, спешивался, оставляя коня. Неохотно Мечислав преклонил колено. Помедлив, его примеру последовали Синдбад и Гаральд. Только незрячий Властимир и Буян не спешили кланяться.
— Так-то лучше, — рассмеялся хозяин замка, глядя на три склоненные головы,—А вы двое что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146