– А если она уедет в замок до'Альва?
Северин начал аккуратно складывать магические краски.
– Возможно, но есть еще и Рафейо. Всем понятно, что именно он станет следующим Верховным иллюстратором – пусть дарует Пресвятая Мать еще десять лет жизни Меквелю! Дионисо превозносит мальчишку до небес, его работы – само совершенство…
Лейла поморщилась.
– И сам Рафейо рассказывает об этом всем и каждому!
– Он не одобрит попыток стереть его мать с этой картины. И голову даю на отсечение, когда Рафейо станет Верховным иллюстратором, они с Арриго вернут Тасии ее статус при дворе официально и пожизненно!
– И все начнется сначала. – Лейла окинула брата недобрым взглядом. – А ты что молчишь – тебе нечего сказать? Кабрал вскочил на ноги.
– Ты, Севи, Мечелла – все-то вы видите, но надо еще и слушать.
Сообщив это, он засунул эскиз в зеленую кожаную папку – подарок Мечеллы на день рождения – и гордо вышел из комнаты.
Лейла обрела голос только через пару минут.
– Что все это значит?
Северин не ответил. Он тщательно вытирал кисти и руки, испачканные разноцветными, замешанными на его крови красками, куском чистого полотна. Потом он замочит это полотно вместе с кистями в большом количестве чистой воды. Когда-то, еще в студенческие годы, он забыл подогреть воду, и ощущение обжигающего холода во всех жилах уложило его в постель на целых два дня. Воду выльют в раковину, трубы вынесут ее в реку, вместе с водами которой она потечет дальше в море. Интересно, лениво подумал он, сколько крупиц магической силы Грихальва осело по дороге, зацепившись за скалы, илистое дно и корни растений, а сколько доплыло до моря и пропало в бездонных глубинах Агва-Серенисса и Марро-Маллика…
– Севи, почему ты не отвечаешь?
– М-мм? Ах, да!
Он обернулся к девушке, раздумывая, как бы нарисовать себе побольше смелости и признаться ей в любви. Беда в том, что этот брак был бы для Лейлы решением всех проблем, независимо от тех чувств, которые она к нему испытывает. Северин – стерильный иллюстратор, поэтому она сможет не иметь детей. Когда Мечелла взяла Лейлу в свою свиту, семья прекратила настаивать, чтобы девушка вышла замуж и рожала детей, но скоро эти требования возобновятся. Лейле уже двадцать три года, что намного превышает тот возраст, когда принято обзаводиться детьми. А каждая женщина Грихальва должна родить семье хотя бы одного ребенка. Северин знал, как Лейла относится к идее стать “племенной кобылой” Грихальва. Но он не хотел, чтобы она вышла за него лишь ради спасения от принудительного материнства. Он хотел… Но как Раз этого он никогда не сможет рассказать ей.
– Лейла, – сказал он тихо, – я думаю, Кабрал в отличие от нас услышал то, о чем я сейчас сказал. О том, чтобы стереть Тасию с картины.
Запечатанный воском флакон выскользнул из рук Лейлы и покатился по ковру. Северин подумал, что именно она, с ее знанием различных запахов, могла бы стать идеальной женой для иллюстратора. Странно, что это не приходило ему в голову раньше.
– Ты шутишь, Севи, – выдохнула она. – Кабрал не мог иметь в виду…
– Оба вы знаете теперь о магии. Рассказав тебе об этом, я нарушил все клятвы, какие только может нарушить иллюстратор. Неужели тебе не приходило в голову, что это можно сделать?
Лейла так неистово затрясла головой, что выпали все шпильки, и волосы рассыпались у нее по плечам.
– Ни у кого не может быть столько силы!
– У меня есть, – невесело сообщил Северин.
– Но, Севи…
– Пока я жив, в этой картине есть моя сила. – Он кивнул в сторону мольберта с почти законченным “Завещанием” Лиссины. – Мне двадцать пять лет. Лиссине – семьдесят один. Она…
Он остановился, увидев круглые от удивления глаза Лейлы.
– Ты не знала, что она такая старая? Такова ирония жизни Грихальва. Наши женщины выглядят моложе своих лет и зачастую живут до девяноста, а иллюстраторы становятся глубокими стариками уже в сорок и умирают, не дожив до пятидесяти. Лиссина ничего не знает о магии и, по твоим словам, не проявляет интереса даже к самым элементарным объяснениям.
– Мне показалось, ее это испугало. Она сказала, что не хочет этого знать.
Северин пожал плечами.
– Как раз такое отношение и поощряют Вьехос Фратос. Не все наделены твоим всепоглощающим любопытством. Так вот, я имею все шансы пережить Лиссину. Тогда магия картины будет полной, и никто не сможет противиться ее влиянию. Но лингва оскурра, тайная речь, то есть эти руны по краям картины, усилят магию даже в том случае, если я умру раньше. Что, разумеется, возможно. И такой силой обладает любой иллюстратор, Лейла.
Девушка вскочила на ноги и, дрожа, отошла к окну. Северину очень хотелось написать ее такой: черные волосы разметались по плечам, сильное тело просвечивает на солнце сквозь тонкий шелк желтого платья.
Она заговорила, и в ее голосе слышались слезы.
– Не говори мне о смерти, Севи. Я не могу этого вынести. И не говори о том, что можно нарисовать для Тасии что-нибудь ужасное. Это просто отвратительно. Никто не должен обладать такой силой!
– Никто больше и не будет говорить об этом, – уверил девушку Северин. – Кабрал, может, и захочет, и не мне его за это осуждать. Но Кабрал может хотеть сколько угодно – самому ему этого не сделать, он же не иллюстратор.
– Ты тоже не сможешь, – прошептала Лейла. – Даже если ненавидишь Тасию так же сильно, как мы, ты все равно никогда…
Северин не понял, сказала она так, потому что верила в свои слова, или потому, что хотела услышать от него подтверждение. Поэтому на всякий случай он сказал:
– У меня бы получилось великолепно, но я никогда не смогу этого сделать.
– Я знаю. А как же Рафейо? Северин покачал головой.
– Есть причины, по которым он никогда…
– Что может помешать ему сделать с Мечеллой все, что он захочет, когда он узнает о силе, которой обладает как иллюстратор?
Северин мгновение поколебался, но решил, что хуже все равно не будет.
– Есть еще одна вещь, о которой иллюстраторам говорить запрещено. Пожалуйста, не рассказывай об этом своему брату.
И он рассказал ей о самой сокровенной тайне Грихальва: о Пейнтраддо Чиеве – пропитанном кровью и магией автопортрете, который в качестве выпускной работы должен нарисовать каждый иллюстратор. Лейла внимала Северину с благоговейным ужасом, и, по мере того как до нее доходил смысл сказанного, на лице ее появлялось такое выражение, что у него кровь стыла в жилах.
– Рафейо не будет знать, что именно он рисует, пока работа не будет закончена, – сказал Северин. – Никто из нас не знал. Демонстрация силы этого портрета весьма убедительна. Всеми магическими картинами ведают Вьехос Фратос… – ..или Верховный иллюстратор, которым Рафейо скоро станет.
– Даже Меквель отвечает перед Фратос, как и все Верховные иллюстраторы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93