Чувственная душа представляет из себя набор элементов.
Бэкон высказывает неудовлетворение состоянием изучения "земной души", в том числе решением вопроса о ее субстанции. В недалеком будущем этот вопрос станет чрезвычайно актуальным и потребует новых подходов, – предсказывает он. Что могут дать для этого учения "конечная причина", "форма тела" и тому подобные логические пустяки?
В отличие от субстанции способности души прекрасно известны: это интеллект, рассудок, воображение, память, влечение, воля, наконец все то, чем занимаются логика и этика (37.I, 269). Характерно, что все эти способности, их происхождение прежде всего необходимо исследовать с точки зрения физики в той мере, в какой они врождены душе и неотъемлемо принадлежат ей, отнеся к логике и этике лишь исследования их применения и их объектов (там же). Довольно загадочное заявление, поскольку неясно, что остается на долю боговдохновенной души. Кроме того, вызывает вопросы и два приложения раздела о способностях души: учение о естественном предвидении и учение о чарах.
Наконец, весьма важен и проект развития исследований, касающихся главным образом способностей низшей или чувственной души, тесно связанной с органами тела. Это учение о произвольном движении, в котором следует изучить "механизм воления", каким образом сжатия, расширения и волнения духа, вне всякого сомнения являющегося источником движения, могут сгибать, поднимать, толкать огромное плотное тело (37.I, 272). Бэкон проходит в непосредственной близости от психофизической проблемы Декарта. Полному тождеству проблем мешает лишь признание чувственной души телесной и материальной субстанцией.
Как уже указывалось, в душе есть способности, связанные с логикой и этикой. Наука об интеллекте – логика, «заведующая» просветлением ума и ее близнец – наука о человеческой воле, тесно связаны друг с другом, поскольку во всей Вселенной не существует более глубокой симпатии, чем та, которую испытывают друг к другу истина и добро. Это замечание свидетельствует, что для Бэкона пока не существует этической проблемы дистинкций добра и зла, которая, как мы увидим, будет занимать последующие поколения британских философов.
В учении о способностях и объектах способностей человеческой души Бэкон рассматривает человека как такового, вне его социального бытия. Эти способности – природные данные человека. Логика изучает процессы понимания и рассуждения, этика – волю, стремления и аффекты, первая рождает решения, вторая – действия. Посредником этим способностям служит воображение. Оно всегда предшествует произвольному действию и возбуждает его. Обращенное к разуму, оно несет на себе отпечаток истины, обращенное к действию выражает добро.
В седьмой книге Восстановления наук этика как наука, наблюдающая и изучающая человеческую волю, становится предметом более пристального рассмотрения (67). Проблемная ситуация рисуется следующим образом: волю направляет правильно организованный разум, но (ее) сбивает с пути кажущееся благо. Волю приводят в действие аффекты, прислуживают же ей органы тела и произвольные движения (37.I, 385). Этим Бэкон описывает волевой акт целиком. Разум задает истинную цель, но аффекты, соблазненные кажущимися или близлежащими благами, направляют волю в другую сторону. Они же включают в действие органы тела. Произвольные, т. е. осознанные движения есть результат выполнения команды. Это означает, что Разум не всегда может проконтролировать действие воли и это затрудняет достижения благой жизни, добродетели.
Бэкон призывает обратить внимание на практическую сторону проблемы устройства человеческой души, но не отменяет исследования возвышенных предметов. Соответственно этика подразделяется на две части: теоретическую и практическую, первая из которых должна учить об идеале или образе блага, а вторая (устанавливать правила, руководствуясь которыми душа приспосабливает себя к природе блага.
До сих пор Бэкон сочувственно цитировал высказывания древних об этическом идеале добродетели, которые почти не утратили всей истинности и здравого смысла. Но как правоверный христианин он должен признать их достижения недостаточными. Благочестивые и ревностные усилия теологов оставили позади языческих философов, сделав их учения морально устаревшими в существенных пунктах, поскольку христианство ввело новое понимание совести, греха и обязанностей.
Бэконовское понимание одного из основных этических понятий – блага – также оказалось весьма плодотворным и нашло последователей. Из двух его разновидностей (индивидуального и общественного) решительный приоритет отдается общественному благу, которое связывается с христианским идеалом благой жизни. Восстановитель наук замечает, что ни одна философская школа или секта, ни одно религиозное учение не возвысило до такой степени значение общественного блага и не принизило значение индивидуального, как это сделала святая христианская вера. Возможно, государственный муж имел в виду огосударствленную англиканскую версию христианства.
Индивидуальное благо разделяется на пассивное и активное. Пассивное состоит из блага сохранения и блага совершенствования. Активное благо связано со стремлением распространять и умножать. Активное личное благо иногда может совпасть с общественным благом.
Общественное благо обычно обозначают термином долг (officium), так как этот термин касается, собственно, души благорасположенной к другим, правильно организованной в своей собственной структуре (37.I, 398). Речь здесь идет об управлении собой и о власти каждого над собой, и это благо разделяется на общие обязанности и обязанности специальные, вытекающие из занятия, профессии, призвания, сословия личности и занимаемого положения. Первый подвид хорошо и тщательно разработан как древними философами, так и учеными нового времени. Что касается второго, тут Бэкону предоставляется (возможно, им самим созданный!) случай польстить Его Величеству Якову I, которому, собственно, и адресована книга и вознести до небес его "превосходнейшее произведение" "Об обязанностях короля", сочинение, "которое собрало и включило в себя множество сокровищ, как явных, так и скрытых, из области теологии, этики и политики и немалого числа наук…" (37.I. 399).
Присовокупив к изложению учения о благе противостоящее ему учение об обманах, ухищрениях, мошенничествах и пороках, сопутствующих им, и подчеркнув его значение, ибо искреннее, непредвзятое отношение к предмету в серьезном и умном исследовании может стать одним из самых прочных оплотов добродетели и честности (см.: 37.I. 401).
Характеристика учения об идеале или благе заканчивается вполне благочестиво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Бэкон высказывает неудовлетворение состоянием изучения "земной души", в том числе решением вопроса о ее субстанции. В недалеком будущем этот вопрос станет чрезвычайно актуальным и потребует новых подходов, – предсказывает он. Что могут дать для этого учения "конечная причина", "форма тела" и тому подобные логические пустяки?
В отличие от субстанции способности души прекрасно известны: это интеллект, рассудок, воображение, память, влечение, воля, наконец все то, чем занимаются логика и этика (37.I, 269). Характерно, что все эти способности, их происхождение прежде всего необходимо исследовать с точки зрения физики в той мере, в какой они врождены душе и неотъемлемо принадлежат ей, отнеся к логике и этике лишь исследования их применения и их объектов (там же). Довольно загадочное заявление, поскольку неясно, что остается на долю боговдохновенной души. Кроме того, вызывает вопросы и два приложения раздела о способностях души: учение о естественном предвидении и учение о чарах.
Наконец, весьма важен и проект развития исследований, касающихся главным образом способностей низшей или чувственной души, тесно связанной с органами тела. Это учение о произвольном движении, в котором следует изучить "механизм воления", каким образом сжатия, расширения и волнения духа, вне всякого сомнения являющегося источником движения, могут сгибать, поднимать, толкать огромное плотное тело (37.I, 272). Бэкон проходит в непосредственной близости от психофизической проблемы Декарта. Полному тождеству проблем мешает лишь признание чувственной души телесной и материальной субстанцией.
Как уже указывалось, в душе есть способности, связанные с логикой и этикой. Наука об интеллекте – логика, «заведующая» просветлением ума и ее близнец – наука о человеческой воле, тесно связаны друг с другом, поскольку во всей Вселенной не существует более глубокой симпатии, чем та, которую испытывают друг к другу истина и добро. Это замечание свидетельствует, что для Бэкона пока не существует этической проблемы дистинкций добра и зла, которая, как мы увидим, будет занимать последующие поколения британских философов.
В учении о способностях и объектах способностей человеческой души Бэкон рассматривает человека как такового, вне его социального бытия. Эти способности – природные данные человека. Логика изучает процессы понимания и рассуждения, этика – волю, стремления и аффекты, первая рождает решения, вторая – действия. Посредником этим способностям служит воображение. Оно всегда предшествует произвольному действию и возбуждает его. Обращенное к разуму, оно несет на себе отпечаток истины, обращенное к действию выражает добро.
В седьмой книге Восстановления наук этика как наука, наблюдающая и изучающая человеческую волю, становится предметом более пристального рассмотрения (67). Проблемная ситуация рисуется следующим образом: волю направляет правильно организованный разум, но (ее) сбивает с пути кажущееся благо. Волю приводят в действие аффекты, прислуживают же ей органы тела и произвольные движения (37.I, 385). Этим Бэкон описывает волевой акт целиком. Разум задает истинную цель, но аффекты, соблазненные кажущимися или близлежащими благами, направляют волю в другую сторону. Они же включают в действие органы тела. Произвольные, т. е. осознанные движения есть результат выполнения команды. Это означает, что Разум не всегда может проконтролировать действие воли и это затрудняет достижения благой жизни, добродетели.
Бэкон призывает обратить внимание на практическую сторону проблемы устройства человеческой души, но не отменяет исследования возвышенных предметов. Соответственно этика подразделяется на две части: теоретическую и практическую, первая из которых должна учить об идеале или образе блага, а вторая (устанавливать правила, руководствуясь которыми душа приспосабливает себя к природе блага.
До сих пор Бэкон сочувственно цитировал высказывания древних об этическом идеале добродетели, которые почти не утратили всей истинности и здравого смысла. Но как правоверный христианин он должен признать их достижения недостаточными. Благочестивые и ревностные усилия теологов оставили позади языческих философов, сделав их учения морально устаревшими в существенных пунктах, поскольку христианство ввело новое понимание совести, греха и обязанностей.
Бэконовское понимание одного из основных этических понятий – блага – также оказалось весьма плодотворным и нашло последователей. Из двух его разновидностей (индивидуального и общественного) решительный приоритет отдается общественному благу, которое связывается с христианским идеалом благой жизни. Восстановитель наук замечает, что ни одна философская школа или секта, ни одно религиозное учение не возвысило до такой степени значение общественного блага и не принизило значение индивидуального, как это сделала святая христианская вера. Возможно, государственный муж имел в виду огосударствленную англиканскую версию христианства.
Индивидуальное благо разделяется на пассивное и активное. Пассивное состоит из блага сохранения и блага совершенствования. Активное благо связано со стремлением распространять и умножать. Активное личное благо иногда может совпасть с общественным благом.
Общественное благо обычно обозначают термином долг (officium), так как этот термин касается, собственно, души благорасположенной к другим, правильно организованной в своей собственной структуре (37.I, 398). Речь здесь идет об управлении собой и о власти каждого над собой, и это благо разделяется на общие обязанности и обязанности специальные, вытекающие из занятия, профессии, призвания, сословия личности и занимаемого положения. Первый подвид хорошо и тщательно разработан как древними философами, так и учеными нового времени. Что касается второго, тут Бэкону предоставляется (возможно, им самим созданный!) случай польстить Его Величеству Якову I, которому, собственно, и адресована книга и вознести до небес его "превосходнейшее произведение" "Об обязанностях короля", сочинение, "которое собрало и включило в себя множество сокровищ, как явных, так и скрытых, из области теологии, этики и политики и немалого числа наук…" (37.I. 399).
Присовокупив к изложению учения о благе противостоящее ему учение об обманах, ухищрениях, мошенничествах и пороках, сопутствующих им, и подчеркнув его значение, ибо искреннее, непредвзятое отношение к предмету в серьезном и умном исследовании может стать одним из самых прочных оплотов добродетели и честности (см.: 37.I. 401).
Характеристика учения об идеале или благе заканчивается вполне благочестиво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93