В те дни, когда мы с Нормой были молодыми, если бы у вас был рак, вы бы
точно померли, и быстро. В 1920 году не существовало лечения от рака, этого
курса облучений! Две войны, убийства, самоубийства...
Он почувствовал, что пора перевести дух.
- Мы знали Смерть, - наконец продолжил он. - Ее знали и наши друзья и
наши враги. Мой брат Пит умер от с перитонитом в 1912 году, когда Тафт был
Президентом. Питу только исполнилось четырнадцать, и в бейсбол он играл
лучше любого парня в городе. В те дни не надо было учиться в колледже,
чтобы изучать Смерть... Острую Приправу, или как там ее еще называют. В те
дни Смерть заходила в дом, грубо говорила с вами, порой ужинала, а иногда
вы чувствовали, как она покусывает вас за задницу, черт возьми!
В этот раз Норма не поправила мужа. Она просто молча кивнула.
Луис встал, потянулся.
- Пойду я, - сказал он. - Завтра у меня трудный день.
- Да, завтра закрутится карусель, - сказал Джад, тоже поднимаясь. Он
увидел, что Норма тоже собирается встать, и протянул ей руку. Она
поднялась, но, несмотря на помощь мужа, лицо ее перекосило от боли.
- Плохая ночь? - поинтересовался Луис.
- Не так, чтобы очень, - ответила она.
- Согрейте кровать, прежде чем ложиться.
- Хорошо, - сказала Норма. - Я всегда так делаю. И Луис.., не
беспокойтесь насчет Элли. Она отвлечется, займется чем-нибудь со своими
новыми друзьями и не станет беспокоиться, вспоминая кладбище. Может, даже
однажды дети соберутся и отремонтируют несколько старых надгробий, покосят
траву или сорвут цветы на могилы. Когда-нибудь, если у них возникнет такое
желание, они займутся этим. И Елене от этого будет только лучше. Тогда она,
может быть, начнет иначе воспринимать Смерть.
"Если только моя жена не воспротивится".
- Приходите завтра вечером и расскажете, как оно повернулось в
университете, если хватит сил, - пригласил Джад. - Заодно перекинемся в
картишки.
- Может быть, может быть, только если вы сначала напьетесь до
бесчувствия, - сказал Луис. - Тогда-то я и разделаю вас под орех.
- Док, - очень торжественно сказал Джад. - В тот день, когда
кто-нибудь разделает меня под орех за карточным столом.., я позволю такому
шарлатану, как вы, лечить меня.
Луис ушел, а Крандоллы еще долго смеялись над шуткой Джада, после того
как Луис пересек дорогу.
***
Свернувшись на своей половине кровати, словно эмбрион, спала Речел.
Она крепко обнимала Гаджа. Все, как предполагал Луис, - в другие времена
были другие причины для наступления сезона холодных отношений между ними,
но в этот раз получилось хуже, чем обычно. Луис опечалился, разозлился и
некоторое время чувствовал себя несчастным, хотел все исправить, но не знал
как и не был уверен в том, что первый шаг должен сделать он. Все казалось
ему бессмысленным - единственный легкий порыв ветра превратился в ураган.
Спор и аргументы.., да.., точно, но все это так же проходяще, как вопросы и
слезы Элли. Луис был уверен, что не выдержит такого количества ударов
судьбы, похоже, еще немного и его семейная жизнь треснет.., и однажды
случится непоправимое. Он прочитал о подобной ситуации в письме одного из
друзей: "Ладно, уверен, я могу сказать тебе, до того как ты услышишь это
от кого- нибудь другого, Луис: Мэгги и я расходимся..." Или он прочитал это
в газете?
Быстро раздевшись до трусов, Луис поставил будильник на шесть утра.
Потом он оглядел себя, вымыл голову, побрился и похрустел "ролайдом" перед
тем как чистить зубы - ледяной чай Нормы вызвал у него боль в желудке. А
может, всему виной Речел, свернувшаяся на своей половине кровати. Кровать -
территория, которая определяет все остальное, - не об этом ли он читал в
каком- то университетском учебнике?
Пока он закончил все дела, наступила ночь. Луис лег в постель.., но не
смог заснуть. Было еще что-то, что-то изводившее его. Последние два дня это
крутилось и крутилось у него в голове, так же как сейчас, когда он
вслушивался в почти синхронное дыхание Речел и Гаджа. Генерал Паттион...
Ганнан - лучшая собака из тех, что когда-либо жили... В память о Марте,
нашей любимице- крольчихе... Неистовая Элли: "Я не хочу, чтобы Черч умер!
Он - мой кот! Он не кот Бога! Пусть у Бога будет свой кот!" Совсем
обезумевшая Речел: "Ты, как доктор, должен знать это!" Норма Крандолл:
"...никто не говорил о Смерти и не думал о ней".
И твердый голос Джада, очень твердый - голос другого века: "В те дни
Смерть заходила в дом, грубо говорила с вами, порой ужинала, а иногда вы
чувствовали, как она покусывает вас за задницу, черт возьми!"
И этот голос сливался с голосом его матери, которая наврала ему, Луису
Криду, когда разговор зашел о вопросах секса. Тогда Луису было четыре года.
Но его мать сказала ему правду о Смерти, когда ему исполнилось двенадцать,
когда его двоюродная сестра Руги погибла в автомобильной катастрофе. Она
разбилась в машине отца, которой управлял парнишка, обманом раздобывший
ключи. Он решил покататься на машине, но потом обнаружил, что не знает, как
тормозить. Ребенок сносил только незначительные шишки и контузии; дядя
Луиса - Карл Фарлайн оказался полностью деморализован, узнав о смерти
дочери. "Она не мертва", - заявил он в ответ на слова мамы Луиса. Луис
слышал тот разговор, но не мог понять его до конца. - "Что ты имеешь в
виду, говоря, что моя дочь мертва? Что ты знаешь об этом?" Хотя отец Руги,
дядя Луиса, владел похоронным бюро, Луис не мог представить, как дядя Карл
сам хоронил свою дочь. В мучительном, приводящем в замешательство страхе,
Луис рассматривал Смерть как один из наиболее важных аспектов бытия.
Настоящая загадка типа: кто стрижет городского парикмахера?
"Ведешь себя словно Донни Донахью, - заявила тогда дяде мать Луиса.
Под глазами у нее были синяки от усталости. Тогда мать казалась Луису
больной и слабой. - Твой дядя хорошо разбирается в делах... Ах, Луис..,
бедная маленькая Руги.., не могу думать о том, как она страдала, умирая..,
ты станешь молиться со мной, Луис? Помолимся за Руги. Ты должен помолиться
со мной!"
И они опустились на колени прямо на кухне, и молились. Во время
молитвы Смерть нашла тропинку в сердце Луиса: если мама молится за душу
Руги Крид, значит ее тело мертво. Воображение Луиса тогда нарисовало
ужасный образ Руги, оказавшейся в тринадцать лет со сгнившими глазницами и
синей плесенью, подернувшей рыжие волосы; но этот образ не столько пугал,
сколько вызывал благоговейный трепет.
Луис кричал, об ятый Великим Желанием Жизни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123