Эту тишину нарушает Верт, который говорит, как обычно, немного в нос. Раздается общий вздох облегчения, оттого что нашелся человек, желающий что-то сказать Бетти. Она немедленно с надеждой и ожиданием поднимает на него глаза.
— Бетти? Я могу называть вас Бетти?
— Конечно.
— Первый раз всегда самый трудный. Начинайте, и все будет хорошо.
Берту уже почти сорок, у него круглые плечи, жесткие волосы и тик на правом глазу. Он никогда не перестает удивлять меня, потому что совсем не похож на человека, который способен разговаривать в большом обществе, а между тем почти всегда он высказывается первым. Берт— учитель в начальной школе. Думаю, он так уверен в себе именно потому, что целыми днями кричит на маленьких детей.
Бетти краснеет и смотрит на Берта.
— Спасибо, э-э…
— Берт. Берт Ланкастер.
— Спасибо.
Бетти и Берт обмениваются серьезными взглядами, и я понимаю, что это помогло ей расслабиться.
Теперь, когда Берт разбил лед, все собравшиеся смотрят на Бетти более доброжелательно. Шер по-дружески кладет руку ей на запястье и смотрит ободряюще.
— Дебют — всегда дерьмо, мисс Грэбл. Бетти это придает мужества, она улыбается Шер и переводит взгляд на меня. Я немедленно отвечаю ей своим фирменным взглядом, сопровождая его легкомысленной и неотразимой улыбкой. Я наклоняюсь как можно дальше вперед, чтобы она заметила мой взгляд, но в этот момент Джеймс Мейсон зажигает свечу прямо у меня под носом. Я сердито смотрю на него.
но он ошибочно принимает мой взгляд за предложение выпить.
— Мне «Миллер лайт», а мамочка выпьет «Сент— Клементе».
— Это было здорово, Бетти. Просто здорово. —Тони Кертис говорит так, словно старается сдержать отрыжку. Он постоянно рыгает, когда говорит, потому его слова всегда звучат как-то сдавленно, и мне все время хочется от души шлепнуть его по спине — а может, и нет, учитывая, что ему случалось убивать и за гораздо меньшие провинности. — А теперь, как действующий председатель клуба, я прошу вас рассказать нам — и как можно подробнее — чем, собственно, вы занимаетесь. Бетти Грэбл, добро пожаловать в клуб.
Внезапно все сидевшие за столом становятся внимательными и заинтересованными. Все подаются вперед, глаза и уши готовы впитать любую крупицу информации. Люди, тонущие под темными небесами снаружи, забыты, на еду больше никто не отвлекается, все зажигают сигареты в предвкушении рассказа.
Бетти смотрит на Берта в поисках поддержки, и что-то в нем говорит ей: «Успокойся, Бетти, это твой час, я с тобой».
Я потираю руки под столом и ловлю себя на том, что раскачиваюсь на стуле.
Ох и люблю же я эти истории.
Бетти медлит еще чуть-чуть, собираясь с мыслями, и, глядя на нее, я прихожу к выводу, что в этой женщине что-то есть — что-то, чего я не заметил раньше, потому что не сосредоточился как следует. От нее исходит почти ощутимое тепло — тепло любви и женственности. И вообще она вполне милая — настоящая здоровая американка.
— Вы, наверное, знаете меня как Сучку-Поджигательницу. По крайней мере, так меня называют в газетах.
Я улавливаю в ее голосе мелодичную ритмичность, напомнившую мне о той английской актрисе, которая играла Мэри Поппинс. Классический фильм для любого возраста.
— Пока я убила шестерых. Сожгла им яйца.
Все сидящие вокруг стола резко втягивают воздух. Нервные пальцы тушат сигарету, чтобы тут же зажечь новую.
— Первый парень был сварщик — он-то и научил меня пользоваться паяльной лампой. Потому что это такие хитрые штуковины, не сразу и разберешься. — Бетти делает большой глоток красного вина и сразу чувствует себя гораздо увереннее. Клуб у нее на крючке, и она наконец-то начинает получать от этого удовольствие. — Говорю вам, он бы все равно этим кончил. Это точно. Он был ужасно надоедливый. И ужасно уродливый. Даже когда он надевал свою маску для сварки, все равно было видно, какой он урод. Когда бы я с ним ни спала…
…спала с ним? Вежливо выражаешься, солнышко. Мы тут не очень-то следим за манерами. —Таллула поворачивает к Бетти свое остренькое, мышиное лицо, глаза полузакрыты, зубы торчат. — Либо ты трахаешься с парнем, либо нет.
— Не все ведут себя как вы, мисс Бэнкхед. — Это говорит заносчивая Шер.
— Как будто к тебе хоть один мужчина способен близко подойти, Таллула. —Успокаивающий голос Берта заставляет Таллулу нахмуриться и сердито погрозить ему пальцем.
— Ведро с дерьмом.
Бетти теряется, ее уверенность в себе испаряется. Тони несколько раз щелкает пальцами, как гипнотизер, выводящий пациента из транса — только пациент из транса не выходит, сколько ни щелкай.
— Эй! Вы знаете правила. Никаких разговоров во время Рассказа!
Бетти заново собирается с духом, делает три больших глотка вина, промакивает рот салфеткой и продолжает.
— Ну так вот, э-э… Этот сварщик, с которым я спала, э-э… вы понимаете… ну… В общем, когда я просыпалась на следующий день, мне хотелось покончить с собой. Просто ужас, что он заставлял меня делать. Даже сейчас я иногда просыпаюсь среди ночи и не понимаю, где я, мне кажется, что он лежит рядом со мной, — и каждый раз, когда он поворачивается посмотреть на меня, его кошмарные прыщи лопаются прямо мне на подушку.
— Тьфу. Какая гадость…
— Ой, умоляю, я только что заказала заварной крем.
— И вот однажды для меня все прояснилось. Мне пришла в голову эта идея, совершенно четкое видение. Внезапно я поняла, что делать. Я пошла прямиком в мастерскую этого сварщика, взяла паяльную лампу, зажгла спичку, и — ну, скажем просто, что его вопли могли бы разбить любой бокал.
Бетти делает еще один глоток, откидывается назад, и я понимаю, что она уже здорово пьяна. Взгляд у нее мутный, помада размазалась, и она совершенно не похожа на кроткую, скучную женщину, которой никак не удавалось развлечь нас в начале вечера. Я думаю, что такое состояние ей идет больше.
Она поворачивается, и по какой-то причине ее взгляд останавливается именно на мне — зрачки расширены, голос становится все печальнее с каждой секундой — пьяный, глубокий, полный эмоций, — и внезапно я понимаю, что она собирается сказать. В глазах у нее стоят слезы, и она обводит затуманенным взглядом всех членов клуба по очереди. Ее подбородок и нижняя губа начинают дрожать.
— Я, э-э… — она трагически вздохнула, — я тысячи раз видела такое в кино. Думаю, корни всего этого лежат в моем детстве…
Боже, только я начал получать удовольствие.
Я немедленно отключаюсь.
Только не еще одна история о несчастном детстве. Послушал ее один раз — считай, что выслушал уже миллион раз. Голос Бетти звучит где-то далеко, а я сосредотачиваюсь на маленькой молитве, которую произношу про себя.
Боже, хоть бы раз я мог услышать что-то оригинальное.
Я смотрю в окно, как дождь барабанит по согнутым спинам прохожих, и думаю, что жизнь — это бесконечное лавирование между лужами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Бетти? Я могу называть вас Бетти?
— Конечно.
— Первый раз всегда самый трудный. Начинайте, и все будет хорошо.
Берту уже почти сорок, у него круглые плечи, жесткие волосы и тик на правом глазу. Он никогда не перестает удивлять меня, потому что совсем не похож на человека, который способен разговаривать в большом обществе, а между тем почти всегда он высказывается первым. Берт— учитель в начальной школе. Думаю, он так уверен в себе именно потому, что целыми днями кричит на маленьких детей.
Бетти краснеет и смотрит на Берта.
— Спасибо, э-э…
— Берт. Берт Ланкастер.
— Спасибо.
Бетти и Берт обмениваются серьезными взглядами, и я понимаю, что это помогло ей расслабиться.
Теперь, когда Берт разбил лед, все собравшиеся смотрят на Бетти более доброжелательно. Шер по-дружески кладет руку ей на запястье и смотрит ободряюще.
— Дебют — всегда дерьмо, мисс Грэбл. Бетти это придает мужества, она улыбается Шер и переводит взгляд на меня. Я немедленно отвечаю ей своим фирменным взглядом, сопровождая его легкомысленной и неотразимой улыбкой. Я наклоняюсь как можно дальше вперед, чтобы она заметила мой взгляд, но в этот момент Джеймс Мейсон зажигает свечу прямо у меня под носом. Я сердито смотрю на него.
но он ошибочно принимает мой взгляд за предложение выпить.
— Мне «Миллер лайт», а мамочка выпьет «Сент— Клементе».
— Это было здорово, Бетти. Просто здорово. —Тони Кертис говорит так, словно старается сдержать отрыжку. Он постоянно рыгает, когда говорит, потому его слова всегда звучат как-то сдавленно, и мне все время хочется от души шлепнуть его по спине — а может, и нет, учитывая, что ему случалось убивать и за гораздо меньшие провинности. — А теперь, как действующий председатель клуба, я прошу вас рассказать нам — и как можно подробнее — чем, собственно, вы занимаетесь. Бетти Грэбл, добро пожаловать в клуб.
Внезапно все сидевшие за столом становятся внимательными и заинтересованными. Все подаются вперед, глаза и уши готовы впитать любую крупицу информации. Люди, тонущие под темными небесами снаружи, забыты, на еду больше никто не отвлекается, все зажигают сигареты в предвкушении рассказа.
Бетти смотрит на Берта в поисках поддержки, и что-то в нем говорит ей: «Успокойся, Бетти, это твой час, я с тобой».
Я потираю руки под столом и ловлю себя на том, что раскачиваюсь на стуле.
Ох и люблю же я эти истории.
Бетти медлит еще чуть-чуть, собираясь с мыслями, и, глядя на нее, я прихожу к выводу, что в этой женщине что-то есть — что-то, чего я не заметил раньше, потому что не сосредоточился как следует. От нее исходит почти ощутимое тепло — тепло любви и женственности. И вообще она вполне милая — настоящая здоровая американка.
— Вы, наверное, знаете меня как Сучку-Поджигательницу. По крайней мере, так меня называют в газетах.
Я улавливаю в ее голосе мелодичную ритмичность, напомнившую мне о той английской актрисе, которая играла Мэри Поппинс. Классический фильм для любого возраста.
— Пока я убила шестерых. Сожгла им яйца.
Все сидящие вокруг стола резко втягивают воздух. Нервные пальцы тушат сигарету, чтобы тут же зажечь новую.
— Первый парень был сварщик — он-то и научил меня пользоваться паяльной лампой. Потому что это такие хитрые штуковины, не сразу и разберешься. — Бетти делает большой глоток красного вина и сразу чувствует себя гораздо увереннее. Клуб у нее на крючке, и она наконец-то начинает получать от этого удовольствие. — Говорю вам, он бы все равно этим кончил. Это точно. Он был ужасно надоедливый. И ужасно уродливый. Даже когда он надевал свою маску для сварки, все равно было видно, какой он урод. Когда бы я с ним ни спала…
…спала с ним? Вежливо выражаешься, солнышко. Мы тут не очень-то следим за манерами. —Таллула поворачивает к Бетти свое остренькое, мышиное лицо, глаза полузакрыты, зубы торчат. — Либо ты трахаешься с парнем, либо нет.
— Не все ведут себя как вы, мисс Бэнкхед. — Это говорит заносчивая Шер.
— Как будто к тебе хоть один мужчина способен близко подойти, Таллула. —Успокаивающий голос Берта заставляет Таллулу нахмуриться и сердито погрозить ему пальцем.
— Ведро с дерьмом.
Бетти теряется, ее уверенность в себе испаряется. Тони несколько раз щелкает пальцами, как гипнотизер, выводящий пациента из транса — только пациент из транса не выходит, сколько ни щелкай.
— Эй! Вы знаете правила. Никаких разговоров во время Рассказа!
Бетти заново собирается с духом, делает три больших глотка вина, промакивает рот салфеткой и продолжает.
— Ну так вот, э-э… Этот сварщик, с которым я спала, э-э… вы понимаете… ну… В общем, когда я просыпалась на следующий день, мне хотелось покончить с собой. Просто ужас, что он заставлял меня делать. Даже сейчас я иногда просыпаюсь среди ночи и не понимаю, где я, мне кажется, что он лежит рядом со мной, — и каждый раз, когда он поворачивается посмотреть на меня, его кошмарные прыщи лопаются прямо мне на подушку.
— Тьфу. Какая гадость…
— Ой, умоляю, я только что заказала заварной крем.
— И вот однажды для меня все прояснилось. Мне пришла в голову эта идея, совершенно четкое видение. Внезапно я поняла, что делать. Я пошла прямиком в мастерскую этого сварщика, взяла паяльную лампу, зажгла спичку, и — ну, скажем просто, что его вопли могли бы разбить любой бокал.
Бетти делает еще один глоток, откидывается назад, и я понимаю, что она уже здорово пьяна. Взгляд у нее мутный, помада размазалась, и она совершенно не похожа на кроткую, скучную женщину, которой никак не удавалось развлечь нас в начале вечера. Я думаю, что такое состояние ей идет больше.
Она поворачивается, и по какой-то причине ее взгляд останавливается именно на мне — зрачки расширены, голос становится все печальнее с каждой секундой — пьяный, глубокий, полный эмоций, — и внезапно я понимаю, что она собирается сказать. В глазах у нее стоят слезы, и она обводит затуманенным взглядом всех членов клуба по очереди. Ее подбородок и нижняя губа начинают дрожать.
— Я, э-э… — она трагически вздохнула, — я тысячи раз видела такое в кино. Думаю, корни всего этого лежат в моем детстве…
Боже, только я начал получать удовольствие.
Я немедленно отключаюсь.
Только не еще одна история о несчастном детстве. Послушал ее один раз — считай, что выслушал уже миллион раз. Голос Бетти звучит где-то далеко, а я сосредотачиваюсь на маленькой молитве, которую произношу про себя.
Боже, хоть бы раз я мог услышать что-то оригинальное.
Я смотрю в окно, как дождь барабанит по согнутым спинам прохожих, и думаю, что жизнь — это бесконечное лавирование между лужами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56