— Это говорю я, причем слова вылетают у меня раньше, чем я успеваю сообразить, что нападаю на члена клуба, который с самого начала был мне наиболее симпатичен.
— Разбираюсь? Ты о чем, коротышка? Все знают, как подать объявление, — Чак вопросительно смотрит на остальных членов группы. — Разве нет?
Я скорбно качаю головой. Потом очень неуклюже пожимаю плечами.
— Как насчет тебя, Джеймс? Джеймс этого не ждет.
— Ну… я всегда могу спросить мамочку. Тони рыгает.
— Да забудьте про это хреново объявление. И вообще всю эту дрянь.
— Так что же с Ричардом? — Берт отставляет тарелку с жареной рыбой и тянется к чашке по виду очень крепкого кофе. — Мы что, просто спишем его со счетов? Как и остальных?
Тони надолго задумывается, трет лицо и зевает, обнажая устрашающие зубы.
— Я займусь этим, ясно?
— Боюсь, этого недостаточно, мистер Кертис. У нас есть право знать, что здесь происходит.
— И когда я что-то узнаю, я тебе сразу скажу, блин. Ясно?
Я вопросительно смотрю на Бетти. Я не понимаю, почему Тони не рассказал им все.
Бетти пытается что-то объяснить мне знаками, но я уже и сам все понял.
Тони задумал подстроить ловушку.
У него есть какой-то план, и, как только ему подвернется случай, он приведет этот план в исполнение.
И приговор Киллеру, думаю, тоже.
Я поворачиваюсь к Тони, который задумчиво сморкается в уголок скатерти. Он заканчивает, выпускает из рук скатерть и смотрит на взволнованные лица членов клуба. Он ведет себя очень спокойно, никому не показывает, какой хитрый план у него в голове.
— И хватит жать на газ, ясно? А то все нервные какие-то стали…
— А чего ты ждал? — И снова Чак демонстрирует прежде неизвестные нам стороны своей натуры. — Куда они все подевались, а? Я имею в виду, кто-то же должен что-то знать?
Я уже начинаю задумываться, не трусит ли наш храбрый Чак.
Тони мрачно смотрит на него.
— Слушай, паникер, я же сказал, что занимаюсь этим.
Чак бросает на Тони кислый взгляд и снова глубоко затягивается сигаретой.
— Кто еще знает о клубе? Я лично думаю, кто-то кому-то что-то сказал — может, другу, — вот что я думаю. И кто-то прослышал о наших встречах и решил, что они ему не нравятся. Ни капельки. Кто-то проболтался — вот что могло случиться.
— Может, хватит психовать, Чак?-Тони протирает глаза, вытаскивает грязь из уголка одного из них и изучает ее несколько секунд.
А я не психую. — Паника Чака видна невооруженным глазом. — Я предлагаю свою теорию. Ясно? Это что, противозаконно? У меня есть теория, и я ее высказываю. И я требую, чтобы к моей теории отнеслись с уважением и вниманием, которых она заслуживает.
— Если не заткнешься, я тебе по губам надаю, — Тони рыгает, потом зевает и закрывает рот, предварительно сунув туда пригоршню салата с тарелки Бетти.
Чак отворачивается, он совершенно выведен из себя.
— А что случилось со свободой слова? Я думал, мы живем в демократическом обществе.
— Давайте оставим пока эту тему, мистер Норрис. Нам всем нужно немного успокоиться.
— Да-а… не стоит делать поспешных заключений. По крайней мере, пока. — Берт встревожен, но хорошо это скрывает, поэтому он медленно и успокаивающе кивает. Бетти тоже кивает, великодушно соглашаясь с ним, а я повторяю ее кивок, так что, когда Тони снова поднимает глаза, все собравшиеся за столом кивают. Он втягивает носом воздух, отхаркивает несъедобный кусочек салата и сплевывает его в платок, который сворачивает и кидает в ближайшую урну. Потом он коротко улыбается нам и склоняется к столу.
— Может, кто-нибудь хочет рассказать историю? Пора нам сменить тему.
Я замечаю, как глаза Берта вспыхивают и он начинает поднимать руку.
А я-то думал, что самое плохое сегодня уже позади.
— Берт… Судя по твоему виду, ты хочешь чем-то с нами поделиться.
— Будем надеяться, что не герпесом, — я смеюсь, хоть это и моя собственная шутка, и продолжаю смеяться, несмотря на угрюмые взгляды остальных членов. Я перестаю смеяться, только когда Берт повышает голос и перекрывает мой смех.
— Я всегда мечтал обрубить целое генеалогическое древо. Нечто вроде весенней обрезки веток… Я хотел обезглавить всех до одного представителей всех поколений… И потому взял телефонную книгу и стал искать по-настоящему редкую фамилию. Такую, какой вы никогда даже не слышали. И нашел я фамилию Гринфингер. Да, Гринфингер. Вы можете в это поверить? И я подумал, что будет не так уж трудно найти всех членов этой семьи, и плевать, где они живут, я отправлюсь даже на Марс, если понадобится.
Берт не забыл о своем триумфе в прошлый раз, но сегодня, хоть он и улыбается всем многозначительно, ему никто не отвечает. Сегодня он умрет лютой смертью комедианта, и я буду наслаждаться этим от всей души.
— Я нашел мистера и миссис Гринфингер в Майами — они держали что-то вроде рыбной лавки…
Сейчас уже никто не слушает — нависшее над нами облако напряжения заглушает все. Голос Берта замирает где-то вдали, и я смотрю на профиль Бетти. Очевидно, она видит, что я смотрю на нее, потому что она поворачивается, и наши глаза встречаются. В таком положении — молча глядя друг на друга — мы остаемся, кажется, целую вечность. Я тону в ее серо-голубых глазах, и ни на секунду у меня не возникает желания всплыть и подышать.
Позже в мужском туалете я не успеваю начать мочиться — появляется рыгающий Тони Кертис и становится рядом со мной. Выглядит он довольно уныло. Мой поток мочи немедленно замирает.
— Берт сегодня ничуть не смешнее, чем судорога мышцы сфинктера.
В соответствии с моим планом я вынужден соглашаться с любыми словами Тони.
— Точно… Если ты спросишь меня, я скажу, что он попросту надорвался в прошлый раз.
Тони заканчивает продолжительное и бурное мочеиспускание. Надеюсь, он не станет смотреть на меня и не увидит, что я попросту игриво держусь за собственный член. Я пытаюсь отвлечь Тони.
— Но ты-то уж, конечно, знаешь, почему он такой скучный сегодня, да? — Тони смотрит на меня и вопросительно поднимает брови. Я сказал это специально, потому что собираюсь остаться в живых, что бы там ни задумывал агент Вэйд.
— И чего это?
— Ну… вообще-то я не хочу ничего сказать…
— Нет, хочешь. — Тони крушит перед собой все преграды в исключительно бестактной и грубой манере. Меня всегда это в нем восхищало.
— Ну… только это между нами, хорошо? Но я думаю, что у нас в клубе появилась крыса.
В туалете становится смертельно тихо. Тони очень долго молчит, потом отряхивается и застегивает молнию. Вытирает руки о свою рубашку. Смотрит на меня и проводит рукой по рту, переваривая услышанные от меня собственные слова.
— Крыса, да?
— Да. Крыса.
Тони подозрительно оглядывается. Он все взвешивает, и я понимаю, что контакт состоялся.
— Ты закончил? — он машет рукой на писсуар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Разбираюсь? Ты о чем, коротышка? Все знают, как подать объявление, — Чак вопросительно смотрит на остальных членов группы. — Разве нет?
Я скорбно качаю головой. Потом очень неуклюже пожимаю плечами.
— Как насчет тебя, Джеймс? Джеймс этого не ждет.
— Ну… я всегда могу спросить мамочку. Тони рыгает.
— Да забудьте про это хреново объявление. И вообще всю эту дрянь.
— Так что же с Ричардом? — Берт отставляет тарелку с жареной рыбой и тянется к чашке по виду очень крепкого кофе. — Мы что, просто спишем его со счетов? Как и остальных?
Тони надолго задумывается, трет лицо и зевает, обнажая устрашающие зубы.
— Я займусь этим, ясно?
— Боюсь, этого недостаточно, мистер Кертис. У нас есть право знать, что здесь происходит.
— И когда я что-то узнаю, я тебе сразу скажу, блин. Ясно?
Я вопросительно смотрю на Бетти. Я не понимаю, почему Тони не рассказал им все.
Бетти пытается что-то объяснить мне знаками, но я уже и сам все понял.
Тони задумал подстроить ловушку.
У него есть какой-то план, и, как только ему подвернется случай, он приведет этот план в исполнение.
И приговор Киллеру, думаю, тоже.
Я поворачиваюсь к Тони, который задумчиво сморкается в уголок скатерти. Он заканчивает, выпускает из рук скатерть и смотрит на взволнованные лица членов клуба. Он ведет себя очень спокойно, никому не показывает, какой хитрый план у него в голове.
— И хватит жать на газ, ясно? А то все нервные какие-то стали…
— А чего ты ждал? — И снова Чак демонстрирует прежде неизвестные нам стороны своей натуры. — Куда они все подевались, а? Я имею в виду, кто-то же должен что-то знать?
Я уже начинаю задумываться, не трусит ли наш храбрый Чак.
Тони мрачно смотрит на него.
— Слушай, паникер, я же сказал, что занимаюсь этим.
Чак бросает на Тони кислый взгляд и снова глубоко затягивается сигаретой.
— Кто еще знает о клубе? Я лично думаю, кто-то кому-то что-то сказал — может, другу, — вот что я думаю. И кто-то прослышал о наших встречах и решил, что они ему не нравятся. Ни капельки. Кто-то проболтался — вот что могло случиться.
— Может, хватит психовать, Чак?-Тони протирает глаза, вытаскивает грязь из уголка одного из них и изучает ее несколько секунд.
А я не психую. — Паника Чака видна невооруженным глазом. — Я предлагаю свою теорию. Ясно? Это что, противозаконно? У меня есть теория, и я ее высказываю. И я требую, чтобы к моей теории отнеслись с уважением и вниманием, которых она заслуживает.
— Если не заткнешься, я тебе по губам надаю, — Тони рыгает, потом зевает и закрывает рот, предварительно сунув туда пригоршню салата с тарелки Бетти.
Чак отворачивается, он совершенно выведен из себя.
— А что случилось со свободой слова? Я думал, мы живем в демократическом обществе.
— Давайте оставим пока эту тему, мистер Норрис. Нам всем нужно немного успокоиться.
— Да-а… не стоит делать поспешных заключений. По крайней мере, пока. — Берт встревожен, но хорошо это скрывает, поэтому он медленно и успокаивающе кивает. Бетти тоже кивает, великодушно соглашаясь с ним, а я повторяю ее кивок, так что, когда Тони снова поднимает глаза, все собравшиеся за столом кивают. Он втягивает носом воздух, отхаркивает несъедобный кусочек салата и сплевывает его в платок, который сворачивает и кидает в ближайшую урну. Потом он коротко улыбается нам и склоняется к столу.
— Может, кто-нибудь хочет рассказать историю? Пора нам сменить тему.
Я замечаю, как глаза Берта вспыхивают и он начинает поднимать руку.
А я-то думал, что самое плохое сегодня уже позади.
— Берт… Судя по твоему виду, ты хочешь чем-то с нами поделиться.
— Будем надеяться, что не герпесом, — я смеюсь, хоть это и моя собственная шутка, и продолжаю смеяться, несмотря на угрюмые взгляды остальных членов. Я перестаю смеяться, только когда Берт повышает голос и перекрывает мой смех.
— Я всегда мечтал обрубить целое генеалогическое древо. Нечто вроде весенней обрезки веток… Я хотел обезглавить всех до одного представителей всех поколений… И потому взял телефонную книгу и стал искать по-настоящему редкую фамилию. Такую, какой вы никогда даже не слышали. И нашел я фамилию Гринфингер. Да, Гринфингер. Вы можете в это поверить? И я подумал, что будет не так уж трудно найти всех членов этой семьи, и плевать, где они живут, я отправлюсь даже на Марс, если понадобится.
Берт не забыл о своем триумфе в прошлый раз, но сегодня, хоть он и улыбается всем многозначительно, ему никто не отвечает. Сегодня он умрет лютой смертью комедианта, и я буду наслаждаться этим от всей души.
— Я нашел мистера и миссис Гринфингер в Майами — они держали что-то вроде рыбной лавки…
Сейчас уже никто не слушает — нависшее над нами облако напряжения заглушает все. Голос Берта замирает где-то вдали, и я смотрю на профиль Бетти. Очевидно, она видит, что я смотрю на нее, потому что она поворачивается, и наши глаза встречаются. В таком положении — молча глядя друг на друга — мы остаемся, кажется, целую вечность. Я тону в ее серо-голубых глазах, и ни на секунду у меня не возникает желания всплыть и подышать.
Позже в мужском туалете я не успеваю начать мочиться — появляется рыгающий Тони Кертис и становится рядом со мной. Выглядит он довольно уныло. Мой поток мочи немедленно замирает.
— Берт сегодня ничуть не смешнее, чем судорога мышцы сфинктера.
В соответствии с моим планом я вынужден соглашаться с любыми словами Тони.
— Точно… Если ты спросишь меня, я скажу, что он попросту надорвался в прошлый раз.
Тони заканчивает продолжительное и бурное мочеиспускание. Надеюсь, он не станет смотреть на меня и не увидит, что я попросту игриво держусь за собственный член. Я пытаюсь отвлечь Тони.
— Но ты-то уж, конечно, знаешь, почему он такой скучный сегодня, да? — Тони смотрит на меня и вопросительно поднимает брови. Я сказал это специально, потому что собираюсь остаться в живых, что бы там ни задумывал агент Вэйд.
— И чего это?
— Ну… вообще-то я не хочу ничего сказать…
— Нет, хочешь. — Тони крушит перед собой все преграды в исключительно бестактной и грубой манере. Меня всегда это в нем восхищало.
— Ну… только это между нами, хорошо? Но я думаю, что у нас в клубе появилась крыса.
В туалете становится смертельно тихо. Тони очень долго молчит, потом отряхивается и застегивает молнию. Вытирает руки о свою рубашку. Смотрит на меня и проводит рукой по рту, переваривая услышанные от меня собственные слова.
— Крыса, да?
— Да. Крыса.
Тони подозрительно оглядывается. Он все взвешивает, и я понимаю, что контакт состоялся.
— Ты закончил? — он машет рукой на писсуар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56