Шер явно твердо намерена высказаться, так что она повышает голос.
— Я считаю, что мы должны отправить ему сообщение.
Другие члены клуба смотрят на Шер. Видно было, что ее слова никому не понравились. Мы постоянно обсуждаем этот вопрос, и совершенно очевидно, что Шер не успокоится. Пока не добьется своего.
— Всех остальных мы приглашали… Будет только справедливо, если мы пригласим и его. Мы это уже три года откладываем.
— О ком вы говорите? — Это раздается тихий голос Бетти. Она с надеждой обводит взглядом членов клуба. Никто не собирается ей отвечать.
Тони перестает напевать, убирает руки от ушей и стягивает горсточку горошка с тарелки Джеймса. Он бросает горох в рот, просыпав чуть ли не половину, и все замирают в ожидании. В конце концов он неохотно вздыхает.
— Скажи ей, Берт.
Меня это бесит. Неужели Тони не видит, что нечего поддерживать постоянное желание Берта находиться в центре событий?
Я не даю Берту и рта раскрыть.
— Мы говорим о Киллере из Кентукки, Бетти.
— О боже… — Бетти инстинктивно подносит руку ко рту, глаза ее расширяются.
Я про себя улыбаюсь учительскому недовольству Берта. Это его научит.
Я сказал: «Это его научит»? Шутки так и прут из меня.
— О боже… — Бетти глубоко вздыхает.
Уильям Холден
Вдруг
Я не уверен, но мне кажется, что за мной следят.
Я вижу этого парня — высокого, темноволосого, с проницательным взглядом — уже около четырех дней. Куда бы я ни пошел, он всюду следует за мной. Он не осторожничает. Он знает, что я знаю, что он тут, и это меня пугает. Очень пугает.
Я притворяюсь спокойным, бездумно чищу клетки, как будто я и вправду парень, который посвятил свою жизнь тому, чтобы подтирать лужи за зверями. Я встаю, иду на работу, возвращаюсь домой и стараюсь вести себя совершенно нормально.
Парень, который следит за мной, ни на шаг от меня не отстает, и черт меня побери, если я хоть что-то понимаю. Хотя у меня и закрадывается неприятное чувство, что он может иметь какое-то отношение к полиции. Не знаю почему, но его костюм цвета морской волны и короткая стрижка наводят меня на такую мысль.
Я выглядываю из-за занавесок и вижу, что парень сидит в своем седане. Уже поздно, и на меня производит сильное впечатление то, что он сидит там так долго. Вот пример истинной верности долгу. Я смотрю на него и чувствую, что у меня по спине бегут мурашки. Неужели это конец? У меня еще столько дел…
Я задергиваю занавески и думаю, не пора ли начинать рыть тоннель. Интересно, не смогу ли я докопаться до канализации и сбежать таким образом? Я могу вылезти на поверхность в другом городе и начать все сначала — один раз я уже воскрес и вполне в состоянии сделать это еще раз. Я иду в ванную, отчаянно жалея, что ничего не знаю о строительстве домов. Если я вскрою пол в туалете, будет ли там достаточно места, чтобы я мог пролезть? И так ли уж я хочу делать это? Там внизу наверняка все завалено отходами человеческой жизнедеятельности, а я ничуть не менее брезглив, чем любой другой. Я иду на кухню, где отошли несколько половиц, и снимаю их, только чтобы убедиться, что под ними нет ничего, кроме бетона. Я бью по нему ногой и понимаю, что слой бетона слишком толстый и мне его не пробить. По крайней мере, без помощи пневматической дрели.
Именно в этот момент раздается стук в заднюю дверь. Я испуганно оглядываюсь. В окно я вижу, что в дверь стучит тот самый парень, который следил за мной. Вблизи он казался более высоким и красивым. Не таким красивым, как Чак Норрис, нет, вид у него был немного плутоватый, почти как у меня. Он знает, что я дома, так что не стоило и думать прятаться в спальне и притворяться, что меня нет. Казалось, я стою так много веков. Он снова стучит.
— Кто там? — блею я, ненавидя себя за дрожь в голосе.
— Федеральный агент Кеннет Вэйд. У вас есть пять минут? — Голос у него густой и твердый.
— Нет. Извините. Нет. —А что еще я мог сказать?
— Я из ФБР, — говорит он, словно это должно открыть перед ним любую дверь.
— Откуда, простите? — Я покупаю время, замерев в собственной кухне, среди разбросанных половиц.
— Из Федерального бюро расследований.
— О… ФБР…
— Верно. Я могу войти?
— Вы собираетесь застрелить меня? — Не знаю, почему я это говорю, просто вырвалось. Наверное, я действительно жду этого от него, особенно после того как я стал серьезно обдумывать план побега.
Мой вопрос озадачивает его.
— Застрелить вас?
— Я хотел сказать… ну… арестовать… Вы собираетесь меня арестовать? Вот что я имел в виду.
— Простите, не могли бы вы меня впустить? — Слово «простите» меня удивляет. И смягчает. Я не ожидал вежливости. Я знаю, что это большая ошибка, но мне начинает нравиться агент Кеннет Вэйд.
— Прежде чем я это сделаю, я должен посмотреть на ваше удостоверение.
— Я смогу показать его вам, только если вы откроете дверь.
Я на это не куплюсь. Ни за что. Но в молчании проходит пять невероятно долгих секунд, и я сдаюсь. Я приоткрываю дверь — получается крошечная щелочка — и выглядываю. Агент Вэйд шагает вперед и показывает свое удостоверение. Отличная фотография, и как раз то, чего он заслуживает. С фотографии я перевожу взгляд на оригинал, и наши глаза встречаются. У него — проницательные, голубые, а у меня — бархатные, темно-коричневые. Еще одно различие состоит в том, что я никак не могу заставить себя моргнуть. Я просто смотрю, выпучив глаза, не в силах скрыть свой страх и вину.
— Неужели это не может подождать до утра? Сейчас я очень устал, честно говоря.
Агент Вэйд торжественно качает головой. Этот парень умеет командовать, он не из тех, кому легко сказать «нет».
Спустя еще несколько невероятно долгих и душных секунд я открываю дверь, отступаю в сторону и впускаю агента Вэйда. У него отличный лосьон после бритья, и я думаю, могу ли я позволить купить себе такой же.
Я закрываю за ним дверь кухни. Делаю паузу, собираясь с духом, а потом поворачиваюсь к нему. Он смотрит на разбросанные половицы.
— У меня мыши.
Агент Вэйд кивает, но, кажется, это его не смущает.
В комнате воцаряется молчание. Я не знаю, что говорят в таких случаях, и агент Вэйд тоже как будто язык проглотил.
— Так… в чем все-таки дело? — я отчаянно стараюсь говорить спокойно и с достоинством.
Агент Вэйд начинает что-то говорить и останавливается. Он улыбается, скорее самому себе, чем мне, а потом начинает еще раз:
— Это… трудно объяснить. — Я изучаю агента Вэйда, и мое любопытство становится все сильнее. Я никак не могу взять в толк, о чем это он. — Как бы получше выразиться? Я э-э… Ну… Я знаю, что вы делаете. — Выговорив это, он смотрит мне прямо в глаза. — Я знаю, что вы делаете, — повторяет он на случай, если я не понял сути.
— Вы имеете в виду чистку клеток?
— Нет. Не это.
Я знаю, что он имел в виду совсем не это, но ведь я должен быть осторожным и не могу выдать себя, особенно теперь, когда лицо агента Вэйда снова становится спокойным и проницательным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Я считаю, что мы должны отправить ему сообщение.
Другие члены клуба смотрят на Шер. Видно было, что ее слова никому не понравились. Мы постоянно обсуждаем этот вопрос, и совершенно очевидно, что Шер не успокоится. Пока не добьется своего.
— Всех остальных мы приглашали… Будет только справедливо, если мы пригласим и его. Мы это уже три года откладываем.
— О ком вы говорите? — Это раздается тихий голос Бетти. Она с надеждой обводит взглядом членов клуба. Никто не собирается ей отвечать.
Тони перестает напевать, убирает руки от ушей и стягивает горсточку горошка с тарелки Джеймса. Он бросает горох в рот, просыпав чуть ли не половину, и все замирают в ожидании. В конце концов он неохотно вздыхает.
— Скажи ей, Берт.
Меня это бесит. Неужели Тони не видит, что нечего поддерживать постоянное желание Берта находиться в центре событий?
Я не даю Берту и рта раскрыть.
— Мы говорим о Киллере из Кентукки, Бетти.
— О боже… — Бетти инстинктивно подносит руку ко рту, глаза ее расширяются.
Я про себя улыбаюсь учительскому недовольству Берта. Это его научит.
Я сказал: «Это его научит»? Шутки так и прут из меня.
— О боже… — Бетти глубоко вздыхает.
Уильям Холден
Вдруг
Я не уверен, но мне кажется, что за мной следят.
Я вижу этого парня — высокого, темноволосого, с проницательным взглядом — уже около четырех дней. Куда бы я ни пошел, он всюду следует за мной. Он не осторожничает. Он знает, что я знаю, что он тут, и это меня пугает. Очень пугает.
Я притворяюсь спокойным, бездумно чищу клетки, как будто я и вправду парень, который посвятил свою жизнь тому, чтобы подтирать лужи за зверями. Я встаю, иду на работу, возвращаюсь домой и стараюсь вести себя совершенно нормально.
Парень, который следит за мной, ни на шаг от меня не отстает, и черт меня побери, если я хоть что-то понимаю. Хотя у меня и закрадывается неприятное чувство, что он может иметь какое-то отношение к полиции. Не знаю почему, но его костюм цвета морской волны и короткая стрижка наводят меня на такую мысль.
Я выглядываю из-за занавесок и вижу, что парень сидит в своем седане. Уже поздно, и на меня производит сильное впечатление то, что он сидит там так долго. Вот пример истинной верности долгу. Я смотрю на него и чувствую, что у меня по спине бегут мурашки. Неужели это конец? У меня еще столько дел…
Я задергиваю занавески и думаю, не пора ли начинать рыть тоннель. Интересно, не смогу ли я докопаться до канализации и сбежать таким образом? Я могу вылезти на поверхность в другом городе и начать все сначала — один раз я уже воскрес и вполне в состоянии сделать это еще раз. Я иду в ванную, отчаянно жалея, что ничего не знаю о строительстве домов. Если я вскрою пол в туалете, будет ли там достаточно места, чтобы я мог пролезть? И так ли уж я хочу делать это? Там внизу наверняка все завалено отходами человеческой жизнедеятельности, а я ничуть не менее брезглив, чем любой другой. Я иду на кухню, где отошли несколько половиц, и снимаю их, только чтобы убедиться, что под ними нет ничего, кроме бетона. Я бью по нему ногой и понимаю, что слой бетона слишком толстый и мне его не пробить. По крайней мере, без помощи пневматической дрели.
Именно в этот момент раздается стук в заднюю дверь. Я испуганно оглядываюсь. В окно я вижу, что в дверь стучит тот самый парень, который следил за мной. Вблизи он казался более высоким и красивым. Не таким красивым, как Чак Норрис, нет, вид у него был немного плутоватый, почти как у меня. Он знает, что я дома, так что не стоило и думать прятаться в спальне и притворяться, что меня нет. Казалось, я стою так много веков. Он снова стучит.
— Кто там? — блею я, ненавидя себя за дрожь в голосе.
— Федеральный агент Кеннет Вэйд. У вас есть пять минут? — Голос у него густой и твердый.
— Нет. Извините. Нет. —А что еще я мог сказать?
— Я из ФБР, — говорит он, словно это должно открыть перед ним любую дверь.
— Откуда, простите? — Я покупаю время, замерев в собственной кухне, среди разбросанных половиц.
— Из Федерального бюро расследований.
— О… ФБР…
— Верно. Я могу войти?
— Вы собираетесь застрелить меня? — Не знаю, почему я это говорю, просто вырвалось. Наверное, я действительно жду этого от него, особенно после того как я стал серьезно обдумывать план побега.
Мой вопрос озадачивает его.
— Застрелить вас?
— Я хотел сказать… ну… арестовать… Вы собираетесь меня арестовать? Вот что я имел в виду.
— Простите, не могли бы вы меня впустить? — Слово «простите» меня удивляет. И смягчает. Я не ожидал вежливости. Я знаю, что это большая ошибка, но мне начинает нравиться агент Кеннет Вэйд.
— Прежде чем я это сделаю, я должен посмотреть на ваше удостоверение.
— Я смогу показать его вам, только если вы откроете дверь.
Я на это не куплюсь. Ни за что. Но в молчании проходит пять невероятно долгих секунд, и я сдаюсь. Я приоткрываю дверь — получается крошечная щелочка — и выглядываю. Агент Вэйд шагает вперед и показывает свое удостоверение. Отличная фотография, и как раз то, чего он заслуживает. С фотографии я перевожу взгляд на оригинал, и наши глаза встречаются. У него — проницательные, голубые, а у меня — бархатные, темно-коричневые. Еще одно различие состоит в том, что я никак не могу заставить себя моргнуть. Я просто смотрю, выпучив глаза, не в силах скрыть свой страх и вину.
— Неужели это не может подождать до утра? Сейчас я очень устал, честно говоря.
Агент Вэйд торжественно качает головой. Этот парень умеет командовать, он не из тех, кому легко сказать «нет».
Спустя еще несколько невероятно долгих и душных секунд я открываю дверь, отступаю в сторону и впускаю агента Вэйда. У него отличный лосьон после бритья, и я думаю, могу ли я позволить купить себе такой же.
Я закрываю за ним дверь кухни. Делаю паузу, собираясь с духом, а потом поворачиваюсь к нему. Он смотрит на разбросанные половицы.
— У меня мыши.
Агент Вэйд кивает, но, кажется, это его не смущает.
В комнате воцаряется молчание. Я не знаю, что говорят в таких случаях, и агент Вэйд тоже как будто язык проглотил.
— Так… в чем все-таки дело? — я отчаянно стараюсь говорить спокойно и с достоинством.
Агент Вэйд начинает что-то говорить и останавливается. Он улыбается, скорее самому себе, чем мне, а потом начинает еще раз:
— Это… трудно объяснить. — Я изучаю агента Вэйда, и мое любопытство становится все сильнее. Я никак не могу взять в толк, о чем это он. — Как бы получше выразиться? Я э-э… Ну… Я знаю, что вы делаете. — Выговорив это, он смотрит мне прямо в глаза. — Я знаю, что вы делаете, — повторяет он на случай, если я не понял сути.
— Вы имеете в виду чистку клеток?
— Нет. Не это.
Я знаю, что он имел в виду совсем не это, но ведь я должен быть осторожным и не могу выдать себя, особенно теперь, когда лицо агента Вэйда снова становится спокойным и проницательным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56