Он даже вел записи их уроков, и пока ее не было, придумывал новые затеи, которые записывал со всеми подробностями. Вроде ей это нравилось. А вот ему было наплевать. Эта девица с гладкой, черной, будто тюленьей кожей значила для него не больше, чем белка, прыгающая между деревьями напротив окна, или съеденное мимолетом лакомство.
С появлением негритянки урокам любви между Евой и Мартином пришел конец. Он тосковал, но взросление означает изменение, а изменение – это хорошо. Их духовная связь, неослабевающая благодарность, с которой он воспринимал ее поддержку и заботу, нисколько не изменились. От мамы у него не было секретов, только те или иные оттенки правды в зависимости от того, что она хотела услышать. Она души не чаяла в сыне, так же как и он в ней. Быть может, только у них двоих на всей земле и были души. И только в ее объятиях, при звуках ее мягкого голоса ему становилось по-настоящему покойно. Ни один человек не понимал их любви. Ни один.
Он помнил слова матери, сказанные в ту ночь, когда она трудилась над его мужским естеством умасленными руками. «В природе любовь матери чиста и естественна. А что такое человек, если не ручное животное? Дикие звери делают такое со своими матерями, стало быть, это естественно».
Мимо прогрохотала мусорная машина и перебила поток воспоминаний. Мартин открыл глаза, глянул на часы. Он не мог вернуться в прошлое, но, сосредоточившись, сумел представить себе, будто все это случилось неделю назад, будто не минуло с тех пор тридцати лет.
* * *
Накануне вечером Мартин видел в выпуске новостей «кадиллак». Машину выудили со дна реки, словно огромную рыбину. В камеру попало разбухшее тело водителя и его рука, торчащая плавником из окна машины. «УБИТ ХОРОШО ИЗВЕСТНЫЙ В МЕСТНЫХ КРУГАХ БИЗНЕСМЕН». Заголовок угодил на первую полосу. В Новом Орлеане никого не удивишь убийством, и все равно поднялась буча. Показали фотографии – Лалло Эстевес в окружении семьи, он же рядом с мэром и нынешним губернатором (впрочем, этот же господин был и прошлым губернатором). Снимок шофера, стоявшего наготове, пока Лалло залезал в лимузин. А вот гангстер с суперулыбкой – находка моряков с баржи. Этот попал на вторую полосу, в самый последний столбец. Мартин надеялся, что машину найдут не раньше, чем он покончит с делами в Новом Орлеане. Теперь заварится каша. Но он не может отложить исполнение своего замысла или вовсе отказаться от дела, которому посвятил шесть последних лет. Новый параметр в и без того сложном уравнении. Они попытаются перехватить его с матерью во Флориде, не подозревая, что их ждет. Мартин улыбнулся, Его стараниями вся Америка будет потешаться над этими убээновскими шутами. Мертвыми шутами.
* * *
В два часа волна ребятни – и вместе с ней Эрин – выплеснулась из школьных ворот. Эрин была сама не своя от волнения. Она обменялась взглядом с Эриком Гарсиа, нисколько не сомневаясь, что залилась краской. На переменке они проговорили десять минут, обсуждая свои планы. У Эрика день оказался свободен. У нее нет, да только она об этом не сказала. Эрин сообщила, что отец приставил к ней телохранителей – он работает в УБН и чересчур осторожничает. Если Эрику и неохота было затевать свидание с дочкой федерального агента, по следам которой бегают сторожевые псы, то парень никак этого не показал. Наоборот, похоже, препятствия только придали ему пыла.
Эрин заметила Шона, тот стоял под деревом в школьном дворе, сунув руки в карманы льняного плаща. Глаза за темными очками – она это знала – смотрели на нее. Он не подойдет к ней, а просто потащится следом до самого дома. Охранники хотели возить ее в школу от двери до двери, но Эрин воспротивилась. Мама, хотя и неохотно, взяла ее сторону – сказала, что девочку можно защитить, не смущая ее перед школьными друзьями. Как только Эрин миновала Шона, агент двинулся за ней. Девушка обернулась и увидела, что Эрик садится в серый «мерседес» своей матери.
Эрин прошла два квартала до трамвайной остановки. Обернулась и в трех футах позади себя заметила Шона; агент оглядывал людей поблизости. Их взгляды встретились.
– Привет, – сказала она.
Шон кивнул.
– Где твой баллончик? – спросил он.
– Ждет, пока его заполнят. А где мои десять баксов на поход в «Кей энд Би»?
Он полез в карман и вытащил бумажник. Протянул ей десятку.
– В расчете, – сказала она, убрав купюру в школьный рюкзак. – Сами виноваты.
– Ну, если ты утверждаешь...
– Ладно, что прошло, то прошло. – Она протянула ему рюкзак. – По крайней мере, вы можете тащить мои книжки. Они ужасно тяжелые.
Эрин краем глаза глянула на подъезжающий трамвай. На остановке в ожидании стояло с десяток ребят и несколько взрослых. Шон взял ее рюкзачок левой рукой и повесил себе на плечо. Трамвай остановился, кондуктор открыл сразу и переднюю и заднюю двери. Люди начали выходить из задней двери, а входить в переднюю, Шон и Эрин оказались последними.
– После вас, – сказала она.
Он улыбнулся и полез в вагон. Потом до Шона дошло, что происходит что-то не то; он оглянулся и увидел, как Эрин стремглав несется к стоящему неподалеку «мустангу» с молоденькими девицами в салоне. Прежде чем охранник нагнал ее, Эрин нырнула в машину, взревел мотор, и «мустанг» отвалил от тротуара. Девушки захохотали и помахали Шону руками. Шон выругался и бросился следом, но тут же понял, что бежать нет смысла – машину не догнать. Он повернулся и увидел, как трамвай отъезжает от остановки. Шон остался стоять в одиночестве посреди улицы Святого Карла со школьным рюкзаком в руках. Помертвев от страха, он выхватил из нагрудного кармана радиотелефон.
Проревел гудок, и Шон с проклятиями отпрянул от потрепанного «шевроле-каприз». Он почувствовал себя полным ничтожеством, услышав гогот водителя – громогласное ржание не заглушили даже поднятые в машине окна. Автомобиль пронесся мимо и устремился вслед за «мустангом».
Через несколько секунд подъехал полицейский патруль дополнительного прикрытия и затормозил перед Шоном. Тот прыгнул на заднее сиденье машины. Они бросились было в погоню, но следующий светофор уже сменил огни, и дорогу им тут же перекрыла шеренга машин с поперечной улицы. Полицейский включил сирену, и машины неохотно расступились. Шон чертыхнулся – к тому времени как патруль миновал перекресток, «мустанг» ушел далеко вперед.
Глава 38
Вуди держал в руках небольшой портфель Реба и вел мальчика к красному «вольво-850», который припарковал неподалеку от ворот. Они вышли из дверей в сопровождении целой стайки детей, которые тут же брызнули кто куда. На улице в ожидании своих пассажиров чинно выстроились автобусы, и среди них автобус Реба.
– А почему мне нельзя поехать на автобусе? – спросил Реб, подойдя к машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
С появлением негритянки урокам любви между Евой и Мартином пришел конец. Он тосковал, но взросление означает изменение, а изменение – это хорошо. Их духовная связь, неослабевающая благодарность, с которой он воспринимал ее поддержку и заботу, нисколько не изменились. От мамы у него не было секретов, только те или иные оттенки правды в зависимости от того, что она хотела услышать. Она души не чаяла в сыне, так же как и он в ней. Быть может, только у них двоих на всей земле и были души. И только в ее объятиях, при звуках ее мягкого голоса ему становилось по-настоящему покойно. Ни один человек не понимал их любви. Ни один.
Он помнил слова матери, сказанные в ту ночь, когда она трудилась над его мужским естеством умасленными руками. «В природе любовь матери чиста и естественна. А что такое человек, если не ручное животное? Дикие звери делают такое со своими матерями, стало быть, это естественно».
Мимо прогрохотала мусорная машина и перебила поток воспоминаний. Мартин открыл глаза, глянул на часы. Он не мог вернуться в прошлое, но, сосредоточившись, сумел представить себе, будто все это случилось неделю назад, будто не минуло с тех пор тридцати лет.
* * *
Накануне вечером Мартин видел в выпуске новостей «кадиллак». Машину выудили со дна реки, словно огромную рыбину. В камеру попало разбухшее тело водителя и его рука, торчащая плавником из окна машины. «УБИТ ХОРОШО ИЗВЕСТНЫЙ В МЕСТНЫХ КРУГАХ БИЗНЕСМЕН». Заголовок угодил на первую полосу. В Новом Орлеане никого не удивишь убийством, и все равно поднялась буча. Показали фотографии – Лалло Эстевес в окружении семьи, он же рядом с мэром и нынешним губернатором (впрочем, этот же господин был и прошлым губернатором). Снимок шофера, стоявшего наготове, пока Лалло залезал в лимузин. А вот гангстер с суперулыбкой – находка моряков с баржи. Этот попал на вторую полосу, в самый последний столбец. Мартин надеялся, что машину найдут не раньше, чем он покончит с делами в Новом Орлеане. Теперь заварится каша. Но он не может отложить исполнение своего замысла или вовсе отказаться от дела, которому посвятил шесть последних лет. Новый параметр в и без того сложном уравнении. Они попытаются перехватить его с матерью во Флориде, не подозревая, что их ждет. Мартин улыбнулся, Его стараниями вся Америка будет потешаться над этими убээновскими шутами. Мертвыми шутами.
* * *
В два часа волна ребятни – и вместе с ней Эрин – выплеснулась из школьных ворот. Эрин была сама не своя от волнения. Она обменялась взглядом с Эриком Гарсиа, нисколько не сомневаясь, что залилась краской. На переменке они проговорили десять минут, обсуждая свои планы. У Эрика день оказался свободен. У нее нет, да только она об этом не сказала. Эрин сообщила, что отец приставил к ней телохранителей – он работает в УБН и чересчур осторожничает. Если Эрику и неохота было затевать свидание с дочкой федерального агента, по следам которой бегают сторожевые псы, то парень никак этого не показал. Наоборот, похоже, препятствия только придали ему пыла.
Эрин заметила Шона, тот стоял под деревом в школьном дворе, сунув руки в карманы льняного плаща. Глаза за темными очками – она это знала – смотрели на нее. Он не подойдет к ней, а просто потащится следом до самого дома. Охранники хотели возить ее в школу от двери до двери, но Эрин воспротивилась. Мама, хотя и неохотно, взяла ее сторону – сказала, что девочку можно защитить, не смущая ее перед школьными друзьями. Как только Эрин миновала Шона, агент двинулся за ней. Девушка обернулась и увидела, что Эрик садится в серый «мерседес» своей матери.
Эрин прошла два квартала до трамвайной остановки. Обернулась и в трех футах позади себя заметила Шона; агент оглядывал людей поблизости. Их взгляды встретились.
– Привет, – сказала она.
Шон кивнул.
– Где твой баллончик? – спросил он.
– Ждет, пока его заполнят. А где мои десять баксов на поход в «Кей энд Би»?
Он полез в карман и вытащил бумажник. Протянул ей десятку.
– В расчете, – сказала она, убрав купюру в школьный рюкзак. – Сами виноваты.
– Ну, если ты утверждаешь...
– Ладно, что прошло, то прошло. – Она протянула ему рюкзак. – По крайней мере, вы можете тащить мои книжки. Они ужасно тяжелые.
Эрин краем глаза глянула на подъезжающий трамвай. На остановке в ожидании стояло с десяток ребят и несколько взрослых. Шон взял ее рюкзачок левой рукой и повесил себе на плечо. Трамвай остановился, кондуктор открыл сразу и переднюю и заднюю двери. Люди начали выходить из задней двери, а входить в переднюю, Шон и Эрин оказались последними.
– После вас, – сказала она.
Он улыбнулся и полез в вагон. Потом до Шона дошло, что происходит что-то не то; он оглянулся и увидел, как Эрин стремглав несется к стоящему неподалеку «мустангу» с молоденькими девицами в салоне. Прежде чем охранник нагнал ее, Эрин нырнула в машину, взревел мотор, и «мустанг» отвалил от тротуара. Девушки захохотали и помахали Шону руками. Шон выругался и бросился следом, но тут же понял, что бежать нет смысла – машину не догнать. Он повернулся и увидел, как трамвай отъезжает от остановки. Шон остался стоять в одиночестве посреди улицы Святого Карла со школьным рюкзаком в руках. Помертвев от страха, он выхватил из нагрудного кармана радиотелефон.
Проревел гудок, и Шон с проклятиями отпрянул от потрепанного «шевроле-каприз». Он почувствовал себя полным ничтожеством, услышав гогот водителя – громогласное ржание не заглушили даже поднятые в машине окна. Автомобиль пронесся мимо и устремился вслед за «мустангом».
Через несколько секунд подъехал полицейский патруль дополнительного прикрытия и затормозил перед Шоном. Тот прыгнул на заднее сиденье машины. Они бросились было в погоню, но следующий светофор уже сменил огни, и дорогу им тут же перекрыла шеренга машин с поперечной улицы. Полицейский включил сирену, и машины неохотно расступились. Шон чертыхнулся – к тому времени как патруль миновал перекресток, «мустанг» ушел далеко вперед.
Глава 38
Вуди держал в руках небольшой портфель Реба и вел мальчика к красному «вольво-850», который припарковал неподалеку от ворот. Они вышли из дверей в сопровождении целой стайки детей, которые тут же брызнули кто куда. На улице в ожидании своих пассажиров чинно выстроились автобусы, и среди них автобус Реба.
– А почему мне нельзя поехать на автобусе? – спросил Реб, подойдя к машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113