Потом Оливер встает и начинает играть в диковинную игру: три раза прыгает на одной ножке, потом поворачивается и кидает скомканной бумажкой в портрет добродушно улыбающегося преподобного отца.
Энни относится к такому поведению снисходительно. Бормочет:
— Оливер, сядь. Делай математику.
Времени на нотации терять не хочется — осталось обработать всего четыре заказа. Тут звонит телефон.
— Черт подери!
Это, конечно, Слайви.
— Я там оставил для вас стопку… — начинает он.
— Да-да, мистер Слайви, я уже заканчиваю. Оставлю у вас на столе.
— Отлично. Когда вас ждать завтра?
— Завтра меня не будет. Разве вы забыли? Я же назначена присяжным заседателем.
— Да бросьте вы, я же вам сказал — откажитесь.
— Не могу. Это мой гражданский долг.
— Что-что? Гражданский долг? — Он фыркает. Выражает презрение. — А свой долг перед Господом вы забыли?
— Про Господа, мистер Слайви, я никогда не забываю. Как-никак, он платит мне зарплату.
— Кто же будет обрабатывать заказы? Кто будет составлять досье?
— Это может делать Коринна.
— Коринна? Да она идиотка.
— Мистер Слайви, так нельзя говорить.
— Скажите, что у вас семейные обстоятельства. Объясните судье, что вы работаете во имя Господа. Скажите ему…
— Мне пора идти.
— Энни!
— Хвала Господу, мистер Слайви.
Она вешает трубку.
Быстро расправляется с оставшимися заказами. Когда работа закончена, складывает заказы в стопку и относит их на стол Коринны.
Я свободна. Во всяком случае, на время.
Она бесшумно подкрадывается к сыну, заглядывает ему через плечо. Тот рисует Тоннель Проклятых, по которому бежит герой Оксбар со щитом, а рядом с ним — его верный ящер Рог.
Оливер оглядывается, недоумевающе хлопает глазами.
— Мам, ты чего?
— А кто будет делать математику?
— Я делаю английский. Это у нас задание такое.
— Ну да, ври больше. Нам пора.
— Так рано? Может, еще поработаешь? Тут у тебя так здорово, полный финиш.
Учитель открывает дверь в сарайчик, где расположена мастерская хозяйки дома. Нашаривает выключатель, щелкает. Принюхивается, классифицирует запахи: лак, шпатлевка, уголь, глина, мох. А также мех, воск, скипидар, чернила, дерево. Учитель стоит, глубоко дышит. Потом включает полный свет.
Ну и бардак же здесь. Прямо стройка какая-то. Повсюду разбросаны материалы и инструменты.
Взгляд Учителя обшаривает комнату и натыкается на скульптуры, которыми занята противоположная стена.
Вообще-то на скульптуры эти предметы мало похожи. Просто несколько деревянных ящиков, вроде коробок для апельсинов. Щели между досками замазаны, дерево раскрашено, покрыто лаком. Под каждым ящиком короткая кокетливая юбочка.
Учитель подходит ближе, видит, что над одним из ящиков прикреплен вырезанный из газеты заголовок: “КАРДИНАЛ О`КОННОР УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ГОСПОДЬ БОГ — МУЖЧИНА”.
Учитель сует руку под юбочку. Внутри ящика темно, ничего не видно. Потом пальцы нащупывают нечто тяжелое, круглое и мохнатое. Непонятный предмет, подвешенный внутри ящика, величиной примерно с грейпфрут. Учитель шарит по нему рукой, убеждается, что шар покрыт мехом, и тут же натыкается еще на один точно такой же.
Два больших мохнатых шара.
Тут до Учителя доходит: это яйца Господа Бога.
Он громко фыркает, сжимает один из шаров покрепче. У нашего присяжного заседателя есть чувство юмора, думает Учитель.
Снова звонит Эдди.
— Винсент, она вышла. Ребенок с ней.
— Понял.
Учитель напоследок игриво пожимает каждое из “яиц” и подходит к следующему ящику.
— Если она едет домой, сколько у меня времени? — спрашивает он у Эдди.
— Минуты две-три.
Над следующим ящиком обрывок бумаги, на котором накалякано: “МАМОЧКА, ЭТО СКЛЕРОЗ”. Учитель с любопытством лезет под юбку. Внутри нечто круглое и пустое, похоже на череп.
— Она села в машину, выезжает на улицу. Меня не видит. Едет в твою сторону.
Голос у Эдди нервный.
— Послушай-ка, Эдди…
— Что?
— Что ты о ней думаешь?
Молчание.
— В каком смысле? Ничего я о ней не думаю.
— Мне кажется, что ты ее вроде как опекаешь.
— Опекаю? Просто мне не нравится вся эта затея. На кой черт только мы связались с этой полоумной монахиней.
— Не думаю, что она такая уж монахиня. Ребенок-то у нее есть. Значит, половая жизнь ей не в диковинку. Как по-твоему, Эдди, она сексуальная?
— Да ладно тебе. Типичная мамаша.
— А глаза? Разве они не сексапильные?
— Винсент, ты что, собираешься там до скончания века торчать? Она едет в твою сторону очень быстро.
Тем временем пальцы Учителя ощупывают “череп” изнутри. Пальцы обнаруживают трещины, в трещинах нечто, похожее на мох. Что-то щекочет запястья — вроде бы паутина. Стало быть, это и есть склероз. Распад, запустение.
— А по-моему, она очень сексуальная и необычайно умная, — говорит Винсент.
— Неужели? Ну, тебе виднее.
— Она делает скульптуры, которые нужно не видеть, а осязать.
— Дерьмо какое-то, — комментирует Эдди.
Следующий ящик называется “МЕЧТА ОБ УВОЛЬНЕНИИ”. Название кажется Учителю интригующим, но пошарить рукой в ящике уже некогда. Ладно, думает он, оставим до следующего визита. Будет стимул. Он выходит из мастерской.
Еще минута требуется для того, чтобы вернуться в дом и установить следующий “вечный жучок” в параллельный телефонный аппарат.
Затем Учитель выходит из дома и аккуратно запирает за собой дверь.
Садится в машину, едет по Семинарскому переулку. Мимо проезжает “субару”, за рулем Энни Лэйрд, рядом ее сын. Водитель красного “лотоса” провожает их рассеянным взглядом.
Энни и Оливер, поужинав, сидят в комнате, освещенной голубоватым мерцанием компьютера. Оливер ест мороженое, Энни сосредоточенно склонилась над клавиатурой.
— Это еще что такое? — спрашивает она.
— Это Цитадель.
— Понятно. А что такое Цитадель?
— Не знаю, мам. Что-то такое в замке.
— Господи, а это еще кто?
— Только без паники. Это рабы-тролли. Они не очень страшные.
— У меня такое ощущение, что эти джентльмены хотят меня обидеть.
— Мам, они дегенераты. Очень медленно двигаются. Главное, размахивай мечом, и ничего с тобой не случится. Да не туда же! Сюда!
— Ой, помогите! А это что такое?
— Это ловушка! Осторожно!
— Что? А теперь куда?… Оливер!
— Мам, спокойствие. Они к тебе подойдут поближе, и ты их заделаешь.
— Куда идти-то? Куда? Они совсем близко!
— Жми вот сюда. Быстрее!… Молодец! Теперь вот этого! Круши его!
— Оливер…
— Да лупи же ты его! Мама! Что ты делаешь?
— Не знаю! Помогите! Как мне повернуться?
— Вот так! Давай бей! Отлично!
— Ага, получил!
— Мам, ты просто гений.
— Они покойники?
— Покойники.
— И это сделала я сама?
— Я же говорю, ты молодец. Как ощущения?
— Прекрасно.
— Еще бы.
— Мне сейчас даже не хочется думать о семьях этих несчастных рабов-троллей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Энни относится к такому поведению снисходительно. Бормочет:
— Оливер, сядь. Делай математику.
Времени на нотации терять не хочется — осталось обработать всего четыре заказа. Тут звонит телефон.
— Черт подери!
Это, конечно, Слайви.
— Я там оставил для вас стопку… — начинает он.
— Да-да, мистер Слайви, я уже заканчиваю. Оставлю у вас на столе.
— Отлично. Когда вас ждать завтра?
— Завтра меня не будет. Разве вы забыли? Я же назначена присяжным заседателем.
— Да бросьте вы, я же вам сказал — откажитесь.
— Не могу. Это мой гражданский долг.
— Что-что? Гражданский долг? — Он фыркает. Выражает презрение. — А свой долг перед Господом вы забыли?
— Про Господа, мистер Слайви, я никогда не забываю. Как-никак, он платит мне зарплату.
— Кто же будет обрабатывать заказы? Кто будет составлять досье?
— Это может делать Коринна.
— Коринна? Да она идиотка.
— Мистер Слайви, так нельзя говорить.
— Скажите, что у вас семейные обстоятельства. Объясните судье, что вы работаете во имя Господа. Скажите ему…
— Мне пора идти.
— Энни!
— Хвала Господу, мистер Слайви.
Она вешает трубку.
Быстро расправляется с оставшимися заказами. Когда работа закончена, складывает заказы в стопку и относит их на стол Коринны.
Я свободна. Во всяком случае, на время.
Она бесшумно подкрадывается к сыну, заглядывает ему через плечо. Тот рисует Тоннель Проклятых, по которому бежит герой Оксбар со щитом, а рядом с ним — его верный ящер Рог.
Оливер оглядывается, недоумевающе хлопает глазами.
— Мам, ты чего?
— А кто будет делать математику?
— Я делаю английский. Это у нас задание такое.
— Ну да, ври больше. Нам пора.
— Так рано? Может, еще поработаешь? Тут у тебя так здорово, полный финиш.
Учитель открывает дверь в сарайчик, где расположена мастерская хозяйки дома. Нашаривает выключатель, щелкает. Принюхивается, классифицирует запахи: лак, шпатлевка, уголь, глина, мох. А также мех, воск, скипидар, чернила, дерево. Учитель стоит, глубоко дышит. Потом включает полный свет.
Ну и бардак же здесь. Прямо стройка какая-то. Повсюду разбросаны материалы и инструменты.
Взгляд Учителя обшаривает комнату и натыкается на скульптуры, которыми занята противоположная стена.
Вообще-то на скульптуры эти предметы мало похожи. Просто несколько деревянных ящиков, вроде коробок для апельсинов. Щели между досками замазаны, дерево раскрашено, покрыто лаком. Под каждым ящиком короткая кокетливая юбочка.
Учитель подходит ближе, видит, что над одним из ящиков прикреплен вырезанный из газеты заголовок: “КАРДИНАЛ О`КОННОР УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ГОСПОДЬ БОГ — МУЖЧИНА”.
Учитель сует руку под юбочку. Внутри ящика темно, ничего не видно. Потом пальцы нащупывают нечто тяжелое, круглое и мохнатое. Непонятный предмет, подвешенный внутри ящика, величиной примерно с грейпфрут. Учитель шарит по нему рукой, убеждается, что шар покрыт мехом, и тут же натыкается еще на один точно такой же.
Два больших мохнатых шара.
Тут до Учителя доходит: это яйца Господа Бога.
Он громко фыркает, сжимает один из шаров покрепче. У нашего присяжного заседателя есть чувство юмора, думает Учитель.
Снова звонит Эдди.
— Винсент, она вышла. Ребенок с ней.
— Понял.
Учитель напоследок игриво пожимает каждое из “яиц” и подходит к следующему ящику.
— Если она едет домой, сколько у меня времени? — спрашивает он у Эдди.
— Минуты две-три.
Над следующим ящиком обрывок бумаги, на котором накалякано: “МАМОЧКА, ЭТО СКЛЕРОЗ”. Учитель с любопытством лезет под юбку. Внутри нечто круглое и пустое, похоже на череп.
— Она села в машину, выезжает на улицу. Меня не видит. Едет в твою сторону.
Голос у Эдди нервный.
— Послушай-ка, Эдди…
— Что?
— Что ты о ней думаешь?
Молчание.
— В каком смысле? Ничего я о ней не думаю.
— Мне кажется, что ты ее вроде как опекаешь.
— Опекаю? Просто мне не нравится вся эта затея. На кой черт только мы связались с этой полоумной монахиней.
— Не думаю, что она такая уж монахиня. Ребенок-то у нее есть. Значит, половая жизнь ей не в диковинку. Как по-твоему, Эдди, она сексуальная?
— Да ладно тебе. Типичная мамаша.
— А глаза? Разве они не сексапильные?
— Винсент, ты что, собираешься там до скончания века торчать? Она едет в твою сторону очень быстро.
Тем временем пальцы Учителя ощупывают “череп” изнутри. Пальцы обнаруживают трещины, в трещинах нечто, похожее на мох. Что-то щекочет запястья — вроде бы паутина. Стало быть, это и есть склероз. Распад, запустение.
— А по-моему, она очень сексуальная и необычайно умная, — говорит Винсент.
— Неужели? Ну, тебе виднее.
— Она делает скульптуры, которые нужно не видеть, а осязать.
— Дерьмо какое-то, — комментирует Эдди.
Следующий ящик называется “МЕЧТА ОБ УВОЛЬНЕНИИ”. Название кажется Учителю интригующим, но пошарить рукой в ящике уже некогда. Ладно, думает он, оставим до следующего визита. Будет стимул. Он выходит из мастерской.
Еще минута требуется для того, чтобы вернуться в дом и установить следующий “вечный жучок” в параллельный телефонный аппарат.
Затем Учитель выходит из дома и аккуратно запирает за собой дверь.
Садится в машину, едет по Семинарскому переулку. Мимо проезжает “субару”, за рулем Энни Лэйрд, рядом ее сын. Водитель красного “лотоса” провожает их рассеянным взглядом.
Энни и Оливер, поужинав, сидят в комнате, освещенной голубоватым мерцанием компьютера. Оливер ест мороженое, Энни сосредоточенно склонилась над клавиатурой.
— Это еще что такое? — спрашивает она.
— Это Цитадель.
— Понятно. А что такое Цитадель?
— Не знаю, мам. Что-то такое в замке.
— Господи, а это еще кто?
— Только без паники. Это рабы-тролли. Они не очень страшные.
— У меня такое ощущение, что эти джентльмены хотят меня обидеть.
— Мам, они дегенераты. Очень медленно двигаются. Главное, размахивай мечом, и ничего с тобой не случится. Да не туда же! Сюда!
— Ой, помогите! А это что такое?
— Это ловушка! Осторожно!
— Что? А теперь куда?… Оливер!
— Мам, спокойствие. Они к тебе подойдут поближе, и ты их заделаешь.
— Куда идти-то? Куда? Они совсем близко!
— Жми вот сюда. Быстрее!… Молодец! Теперь вот этого! Круши его!
— Оливер…
— Да лупи же ты его! Мама! Что ты делаешь?
— Не знаю! Помогите! Как мне повернуться?
— Вот так! Давай бей! Отлично!
— Ага, получил!
— Мам, ты просто гений.
— Они покойники?
— Покойники.
— И это сделала я сама?
— Я же говорю, ты молодец. Как ощущения?
— Прекрасно.
— Еще бы.
— Мне сейчас даже не хочется думать о семьях этих несчастных рабов-троллей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81