Лиз держала в руках бальное платье от Виктора Эдельстейна стоимостью, примерно равной стоимости ее коттеджа, когда услышала, что знакомый голос выкрикивает ее имя. Обернувшись, она оказалась лицом к лицу с кошачьей физиономией новой «железной леди» «Метро телевижн».
– Как ты поживаешь? Мне так жаль было услышать обо всем произошедшем, – Лиз отметила про себя, что тон Клаудии выражал все, что угодно, кроме сожаления. – Мы так сочувствовали тебе. Я иногда думаю, что, если бы мы, женщины, только знали, какие мерзавцы на самом деле мужчины, мы были бы гораздо счастливее.
Сообразив, что Джейми в любой момент может что-нибудь понять, Лиз быстренько отправила его выяснить у смотрителя в форме, как работает лифт.
– Разумеется, я видела, что это произойдет, еще на том приеме в «Метро ТВ», куда она заявилась. Если бы она не вцепилась зубами в Дэвида, эта судьба постигла бы Конрада. Я знаю таких. Потаскушки с претензиями, готовые раз двинуть ножки для любого, кто, по их мнению, может помочь им подняться по лестнице.
Лиз с трудом подавила усмешку, поскольку это было едва ли не точное описание самой Клаудии, в то же время ломая себе голову над тем, под каким предлогом сбежать. Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать роман ее мужа в доме моделей перед заинтересованной аудиторией рождественских покупателей.
– Клаудия, так приятно увидеть тебя, но боюсь, что мы с Джейми должны спешить на поезд.
Клаудия была в недоумении. Она явно рассчитывала, что в ее распоряжении, по крайней мере, полчаса. Подхватив свои покупки, Лиз стала подавать нетерпеливые сигналы Джейми. Но Клаудия не собиралась так легко разжать свою хватку.
– Бедная Лиззи. Тебе так тяжело, наверное, слышать новости о них. Мы ведь ходим с ней в один тренировочный зал, и в понедельник она всем рассказала.
Лиз с облегчением видела, что Джейми наконец возвращается, и еще через несколько секунд они смогут уйти.
– Что рассказала? – почти машинально спросила она, закатывая глаза к небу при виде того, как Джейми остановился у эскалатора, чтобы побеседовать с маленьким мальчиком.
Клаудия пододвинулась к ней и понизила голос с таким расчетом, чтобы наверняка привлечь внимание любого из присутствующих в зале.
– О ребенке.
Лиз впервые посмотрела на Клаудию. О чем это она?
– О каком ребенке?
– Об их ребенке. Бритт и Дэвида. Она ждет его в августе.
Лиз почувствовала, что кровь бросилась ей в лицо. Ребенок Бритт. Ребенок Бритт и Дэвида. Этого не может быть. Бритт ненавидит детей. Это просто смешно. Клаудия, наверное, что-то не так поняла.
– Она рассказывает об этом всем. Я видела ее вчера в тренировочном зале. Инструктор поздравила ее и сказала, что она будет самой спортивной мамой в Лондоне.
Лиз показалось, что она теряет сознание. От засасывающей черной дыры ее спасло только то, что в трех футах от себя она увидела Джейми.
– Лиз? – на мгновение на лице Клаудии появилось выражение искреннего раскаяния. – Лиз, разве ты не знала?
Глава 20
Лиз стояла, прислонясь к двери туалета, и пыталась сдержать рвущиеся из груди истерические рыдания. Ведь по ту сторону тонкой фанерной двери ее ждал счастливый и ничего не подозревающий Джейми.
Она не могла себе представить, что это будет так больно, – больнее, чем увидеть Дэвида входящим в тот ресторан, даже больнее, чем порвать с ним. И в первый раз должна была признать почему. Еще пять минут назад где-то в самой глубине ее подсознания таилась вера в то, что они будут вместе снова.
Начиная с самого детства, она порой просыпалась и, не зная почему, ощущала себя необъяснимо счастливой. Иногда требовались секунды, а иногда минуты поисков, чтобы найти причину: приятная новость, обещанное лакомство или похвала – что-то запрятанное глубоко в память, но все еще достаточно сильное, чтобы озарить ее внезапной радостью. Прислонясь к двери дамской комнаты дома моделей и пытаясь не думать о толпе рождественских покупателей по другую сторону двери, она поняла, что именно эта ее вера в возвращение Дэвида, неосознанная, даже осуждаемая рассудочной частью сознания, была упрятана в его глубине и в самые тяжкие моменты как бы светилась и обещала возвращение счастья. А теперь она была навсегда утрачена. С немым криком боли Лиз увидела, что она – обычная брошенная жена, которая не может посмотреть в лицо неумолимой реальности.
И все же, неужели она только обманывала себя? Всего неделю назад она ощутила всплеск этой тайной надежды, когда Дэвид приехал в коттедж. Он казался совсем другим, чуть ли не благодарным за то, что он здесь, словно очутился наконец дома, обрел какую-то утраченную важную часть себя. Несмотря на напряженность между ними и ее гнев на Бритт, его присутствие было словно недостающий фрагмент в головоломке ее новой жизни.
Когда раздался стук в дверь, Лиз вздрогнула, как будто танк ломился в кабинку дамского туалета.
– Мам, мам, ты в порядке?
В голосе Джейми слышалось беспокойство. Она должна взять себя в руки. С его чувствительностью он вмиг догадается, что произошло что-то ужасное. Как бы ни было сильно искушение, она не должна опираться на него. Она – взрослая. Она – защитник. А он – только ребенок. Сильной должна быть она.
Она пошуршала туалетной бумагой и с шумом спустила воду в унитазе. Порывшись в сумочке, вытащила маленькое зеркальце и вытерла слезы.
– Да, Джейми, со мной все в порядке.
Если быть честной до конца, она решила, будто Дэвид опять любит ее. Ладно, это ошибка. Дэвид просто стряхнул с себя свою старую жизнь и начал новую. Нравится ей или нет, надо сказать себе правду: дети означают привязанность. Дети означают начало.
– Ты что, собираешься кормить грудью?
В сотне футов от «Харродс» во французском ресторанчике «Брасьери Сен-Кентэн» подруга Бритт, Карла, опустила на тарелку вилку с куском морского ангела с горошком, застыв с открытым в ужасе ртом.
– Конечно, нет, – Бритт посмотрела на нее осуждающе, словно Карла заподозрила ее в каком-то особо изощренном и отвратительном половом извращении. – В этом случае я не смогла бы сразу вернуться к работе.
– На сколько ты берешь отпуск?
– Не знаю. Недели на три?
– Так много? – Тон Карлы дал понять, что, по ее мнению, в отпуск по родам на три недели может уйти только очень распущенная женщина. – Лора Уэллс вернулась в «ТВ Норт» через две недели, а моя подруга Эйри Грин, кинопродюсер, брала только десять дней. Я всегда повторяю, – тут Карла, принципиально бездетная, покровительственно потрепала Бритт по руке и пригубила свой совиньон, – не разевай варежку. На твое место столько претенденток, а на телевидении забываешь все так быстро.
Не веря своим ушам, Дэвид вслушивался, как Бритт и Карла перечисляли высокопоставленных рожениц, каждая из которых стремилась перещеголять других в сокращении срока, пожертвованного на такое пустяковое дело, как роды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130