И хотя это могла быть та самая планета, которую ты добровольно покинула, в прошлом всегда есть вещи, по которым тоскуешь. Внезапно, неожиданно Лиз ощутила такую тоску по дружеским отношениям на службе, по сплетням и безобидным розыгрышам, по язвительным комментариям в лифте. Она бросила взгляд на свой промасленный комбинезон. Если бы Мел приехала на полчаса позже и Лиз, как собиралась, встретила бы ее на крыльце – благополучная мать с двумя очаровательными детьми, – а на плите варился бы восхитительный суссекский пудинг, то, возможно, она и устояла бы перед этой возникшей вдруг волной зависти, которая сейчас грозила затопить ее.
– Лиз! – Мел наконец заметила ее в дверном проеме. – Лиззи!
И она бросилась в объятия подруги. Когда Мел сняла свои темные очки, чтобы поцеловать ее, Лиз поняла, что они были не для красоты. Глаза Мел были красны от слез.
– Он не позвонил мне, Лиззи-и. Ни разу за два месяца. И если я в редакции захожу в комнату, он выходит из нее. Он даже стал присылать статьи по почте, а не приносить их сам! Он избегает меня, я знаю. Я звонила ему, наверное, дюжину раз! Я знаю, что не должна преследовать его, но, Лиззи, он самый замечательный мужик, которого я встретила за многие годы!
Внезапно словно груз свалился с души Лиз – она увидела, что ни одна из этих побрякушек, этих символов успеха не имеет абсолютно никакого значения. Ты можешь издавать глянцевый журнал, но это не помешает тебе быть такой же одинокой, как девушка за конторкой почты. Власть и деньги, дорогие рестораны и роскошные приемы – все это ничего не значит, если ты любишь человека, но ему не нужна.
– О, Мел, – она обняла ее и крепко прижала к себе, – как же чертовски здорово увидеть тебя!
Бритт бросила взгляд на кипу бумаг, над которыми собиралась поработать на этот раз, пока офис был пуст, а телефон молчал, и поняла, что из этого ничего не выйдет. Она просто не могла сосредоточиться на работе. Ей не давала покоя мысль о безвольном члене Дэвида. Возможно, она придает этому слишком большое значение. В конце концов, у каждого время от времени возникают проблемы. Возможно, что прошлой ночью они перетрудились. Ей действительно надо взять себя в руки.
Она взглянула в окно на пустынную улицу. Все сейчас дома со своими семьями, кроме неисправимых работоголиков вроде нее. Бритт всегда гордилась своей трудоспособностью – когда надо, она могла работать хоть всю ночь. И любила хвастать, что в этом заткнет за пояс любого мужика. Они всегда в конце концов поднимают лапки кверху: или соскучились по женушке, или по телеку, или им хочется храпануть под одеялом. Словом, рано или поздно они сдаются. Но не Бритт. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Сегодня она вдруг поняла, что работать не хочет, хотя именно сегодня дел было навалом. Ей захотелось свернуться клубочком на диване возле Дэвида и почитать воскресные газеты, как все нормальные люди.
Послушай, Уильямс, сказала она себе в панике, ты распускаешь нюни. Так тебе скоро захочется ворковать с младенцами и ковыряться в поваренных книгах. Ради Бога, возьми себя в руки!
Но это оказалось не так-то легко. Раз уж она не могла иметь его в постели, ей хотелось хотя бы сидеть рядом и просто быть вместе. Бритт посмотрела на часы, и ей пришла в голову внезапная мысль. Пять тридцать. Она вытащит его поужинать. Ее любимый ресторан «Чайнатаун», самый старый китайский ресторан в Лондоне, всего в какой-то миле от ее дома. Снова почувствовав себя уверенно, она по телефону заказала столик на половину седьмого и отправилась домой, чтобы сделать Дэвиду сюрприз.
– Ммм, пахнет изумительно! – Мел склонилась над плитой и вдохнула теплый терпкий запах лимона.
– Фирменное блюдо этого дома. Суссекский пудинг!
– Уже местные рецепты. Я потрясена!
Мел с восхищением осматривала коттедж, пробуя на ощупь яркие красные розы ситцевых занавесок, лоскутные покрывала и опрятную сосновую мебель.
– Симпатичные занавески.
Мел ничего не смыслила в занавесках. Она поручала их своему декоратору. Лиз вспыхнула:
– Я сделала их сама.
– Ой! Оставьте место на первой странице! Босс телевизионной империи сама шьет занавески! Я вижу это на обложке «Верайети»!
Лиз хихикнула:
– Бывший босс, с вашего позволения. Пойдем-ка, я покажу тебе фасоль босса империи.
Она вытащила Мел в сад, смеясь над тем, как та пробирается между кочешками брюссельской капусты на своих четырехдюймовых каблуках.
– Да, фермершей тебе не стать!
– Еще бы! Если я не в пределах поездки на такси от клуба «Гручо», я сразу начинаю чувствовать себя не в своей тарелке.
– Мамочка, мамочка! Иди сюда!
Лиз понимала, что Джейми ревнует ее и Мел и хочет, чтобы на него обратили внимание, но видеть Мел было таким счастьем, что она притворилась, будто не слышит его, и продолжала показывать подруге свой огород.
– А это мои альбертинки. Они бледно-розовые и цветут дважды в год. Я хочу добиться, чтобы они обвивали мою дверь, – как на коробках с шоколадом! Это вот дельфиниум, я вырастила его сама, это наперстянка, а это кентерберийские колокольчики. А это, – она показала рукой на пучок бледно-зеленых листьев, – мое самое большое достижение, садовые лилии!
Мел улыбнулась, слыша гордость в голосе подруги. Для нее садоводство было чем-то вроде бега трусцой: она много раз собиралась заняться им, но откладывала до тех пор, пока желание не проходило. Однако она могла понять, что значит оно для Лиз. Черт побери, она выглядела такой серьезной, стоя на коленях в своем грязном комбинезоне и хвастаясь всеми этими садовыми лилиями и дельфиниумами, словно речь шла о миллионных контрактах, которые она только что заключила!
Как Мел ни любила ее, Лиз всегда оставалась для нее загадкой. Когда она оставила работу, чтобы стать женой и матерью, Мел была в ужасе. Это было что-то вроде жертвоприношения – отказаться от власти и привилегий, словно они ничего не стоили, словно тысячи других женщин не пошли бы на убийство ради обладания всем этим. И когда Дэвид ушел к Бритт, то Мел, хотя ей было больно смотреть на страдания Лиз, сочла это своего рода карой за тот безумный, сумасшедший шаг. Ты из большой шишки становишься кухаркой, а твой муж дает тягу с деловой сукой, твоей лучшей подругой. А что же ему еще остается? Чего еще могла ждать от него Лиз?
Это знамение времени. Это двадцать лет назад твой муж мог бросить тебя, если ты осмелилась стать деловой женщиной, но не сегодня. Сегодня он бросит тебя, если ты осмелилась стать домашней хозяйкой! И вот вам Лиз без мужа и без работы подрубает занавески, выращивает цветы, печет суссекский пудинг и, похоже, всецело поглощена этим!
– Ты никогда не скучаешь по работе? – спросила Мел с интересом.
Лиз поднялась с коленей.
– Конечно же, скучаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– Лиз! – Мел наконец заметила ее в дверном проеме. – Лиззи!
И она бросилась в объятия подруги. Когда Мел сняла свои темные очки, чтобы поцеловать ее, Лиз поняла, что они были не для красоты. Глаза Мел были красны от слез.
– Он не позвонил мне, Лиззи-и. Ни разу за два месяца. И если я в редакции захожу в комнату, он выходит из нее. Он даже стал присылать статьи по почте, а не приносить их сам! Он избегает меня, я знаю. Я звонила ему, наверное, дюжину раз! Я знаю, что не должна преследовать его, но, Лиззи, он самый замечательный мужик, которого я встретила за многие годы!
Внезапно словно груз свалился с души Лиз – она увидела, что ни одна из этих побрякушек, этих символов успеха не имеет абсолютно никакого значения. Ты можешь издавать глянцевый журнал, но это не помешает тебе быть такой же одинокой, как девушка за конторкой почты. Власть и деньги, дорогие рестораны и роскошные приемы – все это ничего не значит, если ты любишь человека, но ему не нужна.
– О, Мел, – она обняла ее и крепко прижала к себе, – как же чертовски здорово увидеть тебя!
Бритт бросила взгляд на кипу бумаг, над которыми собиралась поработать на этот раз, пока офис был пуст, а телефон молчал, и поняла, что из этого ничего не выйдет. Она просто не могла сосредоточиться на работе. Ей не давала покоя мысль о безвольном члене Дэвида. Возможно, она придает этому слишком большое значение. В конце концов, у каждого время от времени возникают проблемы. Возможно, что прошлой ночью они перетрудились. Ей действительно надо взять себя в руки.
Она взглянула в окно на пустынную улицу. Все сейчас дома со своими семьями, кроме неисправимых работоголиков вроде нее. Бритт всегда гордилась своей трудоспособностью – когда надо, она могла работать хоть всю ночь. И любила хвастать, что в этом заткнет за пояс любого мужика. Они всегда в конце концов поднимают лапки кверху: или соскучились по женушке, или по телеку, или им хочется храпануть под одеялом. Словом, рано или поздно они сдаются. Но не Бритт. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Сегодня она вдруг поняла, что работать не хочет, хотя именно сегодня дел было навалом. Ей захотелось свернуться клубочком на диване возле Дэвида и почитать воскресные газеты, как все нормальные люди.
Послушай, Уильямс, сказала она себе в панике, ты распускаешь нюни. Так тебе скоро захочется ворковать с младенцами и ковыряться в поваренных книгах. Ради Бога, возьми себя в руки!
Но это оказалось не так-то легко. Раз уж она не могла иметь его в постели, ей хотелось хотя бы сидеть рядом и просто быть вместе. Бритт посмотрела на часы, и ей пришла в голову внезапная мысль. Пять тридцать. Она вытащит его поужинать. Ее любимый ресторан «Чайнатаун», самый старый китайский ресторан в Лондоне, всего в какой-то миле от ее дома. Снова почувствовав себя уверенно, она по телефону заказала столик на половину седьмого и отправилась домой, чтобы сделать Дэвиду сюрприз.
– Ммм, пахнет изумительно! – Мел склонилась над плитой и вдохнула теплый терпкий запах лимона.
– Фирменное блюдо этого дома. Суссекский пудинг!
– Уже местные рецепты. Я потрясена!
Мел с восхищением осматривала коттедж, пробуя на ощупь яркие красные розы ситцевых занавесок, лоскутные покрывала и опрятную сосновую мебель.
– Симпатичные занавески.
Мел ничего не смыслила в занавесках. Она поручала их своему декоратору. Лиз вспыхнула:
– Я сделала их сама.
– Ой! Оставьте место на первой странице! Босс телевизионной империи сама шьет занавески! Я вижу это на обложке «Верайети»!
Лиз хихикнула:
– Бывший босс, с вашего позволения. Пойдем-ка, я покажу тебе фасоль босса империи.
Она вытащила Мел в сад, смеясь над тем, как та пробирается между кочешками брюссельской капусты на своих четырехдюймовых каблуках.
– Да, фермершей тебе не стать!
– Еще бы! Если я не в пределах поездки на такси от клуба «Гручо», я сразу начинаю чувствовать себя не в своей тарелке.
– Мамочка, мамочка! Иди сюда!
Лиз понимала, что Джейми ревнует ее и Мел и хочет, чтобы на него обратили внимание, но видеть Мел было таким счастьем, что она притворилась, будто не слышит его, и продолжала показывать подруге свой огород.
– А это мои альбертинки. Они бледно-розовые и цветут дважды в год. Я хочу добиться, чтобы они обвивали мою дверь, – как на коробках с шоколадом! Это вот дельфиниум, я вырастила его сама, это наперстянка, а это кентерберийские колокольчики. А это, – она показала рукой на пучок бледно-зеленых листьев, – мое самое большое достижение, садовые лилии!
Мел улыбнулась, слыша гордость в голосе подруги. Для нее садоводство было чем-то вроде бега трусцой: она много раз собиралась заняться им, но откладывала до тех пор, пока желание не проходило. Однако она могла понять, что значит оно для Лиз. Черт побери, она выглядела такой серьезной, стоя на коленях в своем грязном комбинезоне и хвастаясь всеми этими садовыми лилиями и дельфиниумами, словно речь шла о миллионных контрактах, которые она только что заключила!
Как Мел ни любила ее, Лиз всегда оставалась для нее загадкой. Когда она оставила работу, чтобы стать женой и матерью, Мел была в ужасе. Это было что-то вроде жертвоприношения – отказаться от власти и привилегий, словно они ничего не стоили, словно тысячи других женщин не пошли бы на убийство ради обладания всем этим. И когда Дэвид ушел к Бритт, то Мел, хотя ей было больно смотреть на страдания Лиз, сочла это своего рода карой за тот безумный, сумасшедший шаг. Ты из большой шишки становишься кухаркой, а твой муж дает тягу с деловой сукой, твоей лучшей подругой. А что же ему еще остается? Чего еще могла ждать от него Лиз?
Это знамение времени. Это двадцать лет назад твой муж мог бросить тебя, если ты осмелилась стать деловой женщиной, но не сегодня. Сегодня он бросит тебя, если ты осмелилась стать домашней хозяйкой! И вот вам Лиз без мужа и без работы подрубает занавески, выращивает цветы, печет суссекский пудинг и, похоже, всецело поглощена этим!
– Ты никогда не скучаешь по работе? – спросила Мел с интересом.
Лиз поднялась с коленей.
– Конечно же, скучаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130