Десять лет спрессовались в это мучительное мгновение. Если бы сейчас на пороге возник вдруг какой-нибудь невесть откуда взявшийся незнакомец, дрожащие ноги перестали бы ее держать.
Проклятые ковры. Она не услышит его шагов и не успеет подготовиться. Жизнь в ней остановилась, Саманта превратилась в сплошное ожидание.
Он вошел и застыл в дверях. Высокий, широкоплечий… чужой — ее муж. Она помнила каждую черточку его облика — эти суровые десять лет оставили на нем печать зрелости, но он не так уж изменился. Вот разве взгляд… Раньше взгляд его не был таким холодным и тяжелым. Теперь он смотрел так, словно хотел вдавить ее в пол.
Слова в таких случаях бессильны, но надо же было что-то сказать.
— Добро пожаловать, — проговорила она и, чуть запнувшись, добавила: — Джейк.
Он глубоко, до дрожи, вздохнул и, не отрывая от нее глаз, закрыл двери. Два широких шага — и вот он рядом, берет ее за плечи, притягивает к себе. Их дыхание смешивается, они слышат биение сердец друг друга.
— Я научился не думать о тебе, — хриплым шепотом сказал он. — Если бы не научился, то сошел бы с ума.
— Я тебя не бросала. Я хотела быть частью твоей жизни, а ты мне не разрешал. Давай попробуем еще раз?
— Камень по-прежнему у тебя? — спросил он. Крах. Полный крах. Вот награда за десять лет ожидания.
— Да, — отрывисто сказала она, и в этом кратком слове звучали гнев и разочарование.
Он отпустил ее плечи.
— Хорошо. Это самое главное.
Сэмми отвернулась, не в силах сдерживать слезы. Она никогда этого не поймет и не смирится — после всего, что с ним произошло, ему по-прежнему нужно от нее только одно — этот символ гордости и власти, этот кровавый камень, что управлял жизнью стольких людей, — и в том числе их жизнью.
Рубин Пандоры.
Часть I
Глава 1
1961 год
Гостиная старого фамильного особняка Вандервееров на Хайвью превратилась в потрясающую великолепием свадебную часовню: белые атласные драпировки в виде арок, огромные белые вазы с цветами, белая деревянная решетка, увитая гирляндами белых орхидей, в конце прохода между рядами белых деревянных стульев. Свадьба судьи Вандервеера стала событием в жизни города: многие годы здесь не происходило ничего подобного.
Жизнь в Пандоре текла неторопливо. Чужих здесь не приваживали. Местные жители весьма ревниво относились к своим родословным и редко спускались на равнину в поисках невест. Как индейцы, так и белые они смотрели на остальную Северную Каролину свысока.
Невеста, окутанная облаком белой фаты и немыслимым количеством шитого жемчугом белого атласа плыла по проходу, прекрасная, как Дорис Дэй.
Стоявшая напротив Сара Вандервеер Рейнкроу вдруг покачнулась и судорожно вцепилась в свой букет, как будто начисто хотела уничтожить ни в чем не повинные, орхидеи. Взгляд ее буквально впился в шествовавшую мимо невесту ее брата, которая вот-вот должна была стать его женой и войти в семью Вандервееров, так гордящуюся своими традициями.
На подвенечном платье Александры Дьюк красовалось длинное ожерелье, в котором мерцал заключенный в роскошную золотую оправу великолепный рубин, «Звезда Пандоры».
Саре вдруг стало жарко, словно розовая кисея и шелк ее платья превратились в пуховое одеяло. «Мой рубин. Дар предков моего мужа. Как мог Уильям отдать его ей?! Нет, нет, нет, — даже не предупредив меня, безо всяких объяснений? Это, должно быть, какая-то ошибка». Голова у нее кружилась. Не мог же ее брат пренебречь тем, что во многих поколениях семьи рубин «Звезда Пандоры» переходит по наследству только к женщинам их рода.
Но он смог.
Вандервееры и Рейнкроу просто не знали, как понимать происходящее. Дьюки отвечали неловким каменным молчанием. Рэйчел Рейнкроу так уставилась на Александру, словно у той выросли рога и хвост.
Сара впервые видела свою свекровь в таком волнении.
Сара посмотрела на мужа.
В черном смокинге, он стоял под гирляндами орхидей рядом с ее братом — крупным, рыжеволосым, краснолицым, суровым, и на фоне Уильяма выглядел необычно, болезненно красивым. Его темные глаза были устремлены на Сару. Казалось, Хью так же ошеломлен предательством Уильяма, как и она сама.
В напряженной тишине священник откашлялся. Сара послала будущей невестке испепеляющий взгляд. Александра ответила таким же.
А через пять минут Александра Дьюк стала Александрой Вандервеер, совершив тем самым гигантский скачок вверх по социальной лестнице.
* * *
Двери зала закрылись; гости, полные смущения и любопытства, выходили в холл. Уильяму явно было не по себе, он отводил глаза, стараясь не встречаться взглядом с Сарой, но держался твердо. Его жена, прижимаясь к его плечу, изящным жестом поднесла руку к виску, изображая недоумение.
— Мне не пришло в голову, что Александра наденет это ожерелье сегодня, — резко сказал Уильям, надеясь предупредить долгие и неуместные, на его взгляд, объяснения.
— Ах, Уильям, дорогой, — Александра была само смирение. — Ты ведь говорил, что Сара поймет. Я была уверена, что вы все обсудили после обеда в честь нашей помолвки.
— Я рассчитывал, что это вполне можно оставить на потом. Поговорили бы после свадебного путешествия. Стоит ли придавать значение? — Уильям, нахмурившись, смотрел в сторону. — Произошло недоразумение. Я виноват.
— Ты позволил ей уговорить себя, — почти выкрикнула Сара, указывая на Александру. — Ты не мог оскорбить меня сильнее.
В глазах Уильяма стояли слезы.
— Я думал… — Он откашлялся и беспокойно посмотрел на Сару. — Я думал, что поскольку наши родители умерли и лишь мы двое им наследуем, то фамильные драгоценности отходят к тому, кто носит родовое имя. Ты никогда не проявляла интереса к этому рубину. Все эти годы он пролежал в моем сейфе — ты всегда была безразлична к украшениям…
— Кто говорит об украшениях?! Речь идет о традициях нашей семьи. — Сара обернулась к Хью, который угрюмо и настороженно стоял рядом с ней, сильной рукой чуть касаясь ее спины в знак безмолвной поддержки. — И о традициях семьи Хью.
— Уилл, я не знаю человека честнее тебя, — мрачно сказал Хью. — но сейчас ты не прав. И по отношению к Саре, и по отношению ко мне. Мои предки дали этот рубин твоим. У Вандервееров он всегда переходил от матери к дочери. Камень принадлежит Саре.
— Уильям, я вовсе не хочу, чтобы твоя сестра ревновала, — сдавленным голосом произнесла Александра. Ее пальцы скользнули по ожерелью, нащупывая застежку. — Я отнюдь не собираюсь красть ваши фамильные драгоценности. Просто я очень горда тем, что стала твоей женой, горда тем, что теперь я тоже Вандервеер. Когда ты показал мне этот рубин, я поняла, как много он для тебя значит. — Губы ее дрожали. — Для меня он символ очень почтенного, славного древнего рода, частью которого я хотела стать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Проклятые ковры. Она не услышит его шагов и не успеет подготовиться. Жизнь в ней остановилась, Саманта превратилась в сплошное ожидание.
Он вошел и застыл в дверях. Высокий, широкоплечий… чужой — ее муж. Она помнила каждую черточку его облика — эти суровые десять лет оставили на нем печать зрелости, но он не так уж изменился. Вот разве взгляд… Раньше взгляд его не был таким холодным и тяжелым. Теперь он смотрел так, словно хотел вдавить ее в пол.
Слова в таких случаях бессильны, но надо же было что-то сказать.
— Добро пожаловать, — проговорила она и, чуть запнувшись, добавила: — Джейк.
Он глубоко, до дрожи, вздохнул и, не отрывая от нее глаз, закрыл двери. Два широких шага — и вот он рядом, берет ее за плечи, притягивает к себе. Их дыхание смешивается, они слышат биение сердец друг друга.
— Я научился не думать о тебе, — хриплым шепотом сказал он. — Если бы не научился, то сошел бы с ума.
— Я тебя не бросала. Я хотела быть частью твоей жизни, а ты мне не разрешал. Давай попробуем еще раз?
— Камень по-прежнему у тебя? — спросил он. Крах. Полный крах. Вот награда за десять лет ожидания.
— Да, — отрывисто сказала она, и в этом кратком слове звучали гнев и разочарование.
Он отпустил ее плечи.
— Хорошо. Это самое главное.
Сэмми отвернулась, не в силах сдерживать слезы. Она никогда этого не поймет и не смирится — после всего, что с ним произошло, ему по-прежнему нужно от нее только одно — этот символ гордости и власти, этот кровавый камень, что управлял жизнью стольких людей, — и в том числе их жизнью.
Рубин Пандоры.
Часть I
Глава 1
1961 год
Гостиная старого фамильного особняка Вандервееров на Хайвью превратилась в потрясающую великолепием свадебную часовню: белые атласные драпировки в виде арок, огромные белые вазы с цветами, белая деревянная решетка, увитая гирляндами белых орхидей, в конце прохода между рядами белых деревянных стульев. Свадьба судьи Вандервеера стала событием в жизни города: многие годы здесь не происходило ничего подобного.
Жизнь в Пандоре текла неторопливо. Чужих здесь не приваживали. Местные жители весьма ревниво относились к своим родословным и редко спускались на равнину в поисках невест. Как индейцы, так и белые они смотрели на остальную Северную Каролину свысока.
Невеста, окутанная облаком белой фаты и немыслимым количеством шитого жемчугом белого атласа плыла по проходу, прекрасная, как Дорис Дэй.
Стоявшая напротив Сара Вандервеер Рейнкроу вдруг покачнулась и судорожно вцепилась в свой букет, как будто начисто хотела уничтожить ни в чем не повинные, орхидеи. Взгляд ее буквально впился в шествовавшую мимо невесту ее брата, которая вот-вот должна была стать его женой и войти в семью Вандервееров, так гордящуюся своими традициями.
На подвенечном платье Александры Дьюк красовалось длинное ожерелье, в котором мерцал заключенный в роскошную золотую оправу великолепный рубин, «Звезда Пандоры».
Саре вдруг стало жарко, словно розовая кисея и шелк ее платья превратились в пуховое одеяло. «Мой рубин. Дар предков моего мужа. Как мог Уильям отдать его ей?! Нет, нет, нет, — даже не предупредив меня, безо всяких объяснений? Это, должно быть, какая-то ошибка». Голова у нее кружилась. Не мог же ее брат пренебречь тем, что во многих поколениях семьи рубин «Звезда Пандоры» переходит по наследству только к женщинам их рода.
Но он смог.
Вандервееры и Рейнкроу просто не знали, как понимать происходящее. Дьюки отвечали неловким каменным молчанием. Рэйчел Рейнкроу так уставилась на Александру, словно у той выросли рога и хвост.
Сара впервые видела свою свекровь в таком волнении.
Сара посмотрела на мужа.
В черном смокинге, он стоял под гирляндами орхидей рядом с ее братом — крупным, рыжеволосым, краснолицым, суровым, и на фоне Уильяма выглядел необычно, болезненно красивым. Его темные глаза были устремлены на Сару. Казалось, Хью так же ошеломлен предательством Уильяма, как и она сама.
В напряженной тишине священник откашлялся. Сара послала будущей невестке испепеляющий взгляд. Александра ответила таким же.
А через пять минут Александра Дьюк стала Александрой Вандервеер, совершив тем самым гигантский скачок вверх по социальной лестнице.
* * *
Двери зала закрылись; гости, полные смущения и любопытства, выходили в холл. Уильяму явно было не по себе, он отводил глаза, стараясь не встречаться взглядом с Сарой, но держался твердо. Его жена, прижимаясь к его плечу, изящным жестом поднесла руку к виску, изображая недоумение.
— Мне не пришло в голову, что Александра наденет это ожерелье сегодня, — резко сказал Уильям, надеясь предупредить долгие и неуместные, на его взгляд, объяснения.
— Ах, Уильям, дорогой, — Александра была само смирение. — Ты ведь говорил, что Сара поймет. Я была уверена, что вы все обсудили после обеда в честь нашей помолвки.
— Я рассчитывал, что это вполне можно оставить на потом. Поговорили бы после свадебного путешествия. Стоит ли придавать значение? — Уильям, нахмурившись, смотрел в сторону. — Произошло недоразумение. Я виноват.
— Ты позволил ей уговорить себя, — почти выкрикнула Сара, указывая на Александру. — Ты не мог оскорбить меня сильнее.
В глазах Уильяма стояли слезы.
— Я думал… — Он откашлялся и беспокойно посмотрел на Сару. — Я думал, что поскольку наши родители умерли и лишь мы двое им наследуем, то фамильные драгоценности отходят к тому, кто носит родовое имя. Ты никогда не проявляла интереса к этому рубину. Все эти годы он пролежал в моем сейфе — ты всегда была безразлична к украшениям…
— Кто говорит об украшениях?! Речь идет о традициях нашей семьи. — Сара обернулась к Хью, который угрюмо и настороженно стоял рядом с ней, сильной рукой чуть касаясь ее спины в знак безмолвной поддержки. — И о традициях семьи Хью.
— Уилл, я не знаю человека честнее тебя, — мрачно сказал Хью. — но сейчас ты не прав. И по отношению к Саре, и по отношению ко мне. Мои предки дали этот рубин твоим. У Вандервееров он всегда переходил от матери к дочери. Камень принадлежит Саре.
— Уильям, я вовсе не хочу, чтобы твоя сестра ревновала, — сдавленным голосом произнесла Александра. Ее пальцы скользнули по ожерелью, нащупывая застежку. — Я отнюдь не собираюсь красть ваши фамильные драгоценности. Просто я очень горда тем, что стала твоей женой, горда тем, что теперь я тоже Вандервеер. Когда ты показал мне этот рубин, я поняла, как много он для тебя значит. — Губы ее дрожали. — Для меня он символ очень почтенного, славного древнего рода, частью которого я хотела стать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129